Иван-царевич и С. Волк. Похищение Елены - Светлана Багдерина

— А с кем я, собственно, разговариваю?

— С тобой, о ничтожный смертный, говорит бог царства мертвых Хтон!

— Меня зовут Ликандр, и я пришел, чтобы забрать в мир живых тень моего друга Ивана!

— Ха. Ха. Ха, — было ему ответом.

«Ах, хахаха,» — мстительно подумал Волк и выдал на «бис» хит сезона — «Разлуку».

— Перестань!!!.. Перестань немедленно!!!.. — неблагодарная аудитория и здесь не дала ему закончить.

— Хулиган! Убирайся отсюда!

— Я сейчас поражу тебя молнией прямо в сердце!

— Не страшно! — бледнея от собственного нахальства, выкрикнул в ответ Серый. — Вы не можете убить меня здесь! К вам приходят души уже умерших, и над ними вы имеете власть! А пока я живой — я могу находиться здесь сколько угодно и делать что угодно!..

Громовой глас сконфуженно замолчал.

Инструктаж, проведенный Мими, не пропал даром.

Волк лихорадочно ухмыльнулся.

— Ну, так что скажете, уважаемые? — снова выкрикнул он. — Отпустите его. Пожалуйста. Я вас очень прошу. Он попал сюда по недоразумению. Ему очень некогда, ей-Богу!..

Снова тишина.

— Ну тогда, пока вы думаете, я спою вам еще одну свою любимую, — дружелюбно сообщил Серый. — Музыка народная. Слова народные. «Во субботу день ненастный». В Стелле исполняется впервые, — торжественно, как конферансье на правительственном юбилее, объявил он и, не откладывая дело в долгий ящик, вступил:

— Во субботу день ненастный,

Нельзя в поле работать…

Где-то недалеко, у ворот, завыл в ритм песни на три душераздирающих голоса Гербер, и вся вселенская тоска, безнадежность и отчаяние слились в этом пронзительном четырехголосье человека и его друга.

Потревоженные души, мучимые неведомой доселе печалью, застенали, заплакали и заметались по всему подземному царству.

Казалось, еще чуть-чуть, и сама твердь земная и гладь небесная расколются от необъятного горя, и прольются слезами мира наводнения и потопы.

— НЕТ!!!

— Стой!!! Перестань!!! — завизжал с неба истеричный женский голос.

— Ну, хорошо. Давай, поговорим, — согласился раздраженный мужской, и перед отроком Сергием из ниоткуда материализовались две одетые в черное фигуры. И что-то во всем их виде намекало на то, что они были чрезвычайно недовольны.

Может, это были языки пламени, вырывавшиеся у супругов из ушей.

Может, молнии, плясавшие вокруг сжатых кулаков.

А может, просто такое выражение лиц, увидев которое в другое время даже Серый, недолго думая, перешел бы на другую сторону улицы, а еще лучше — города.

Но сейчас на карту было поставлено все, и времени на сантименты не было.

— Давайте, поговорим, — примирительно согласился он.

— Что тебе надо? — злобно бросил Хтон.

— Тень моего друга Ивана из Лукоморья. Был по недоразумению убит сегодня утром, — без запинки отрапортовал Волк.

Хризоморфа с неприязнью оглядела непрошенного гастролера, тяжело вздохнула и произнесла:

— Ладно. Только у меня есть одно условие. Ты должен узнать его среди других. Ты будешь ходить по Сабвею, пока сам не найдешь…

— Музыка народная. Слова народные, — провозгласил Серый и взялся за Инструмент.

— Хорошо, хорошо! — поспешно замахала руками царица. — Я приглашу сюда тени всех, кто умер за последние два… нет, три дня. Узнаешь его — считай, условие мое выполнено. Согласен?

— Да.

— А если не найдешь — останешься здесь на всю жизнь!

— «Лучинушка». В Стелле исполняется впер…

— Хорошо! Уберешься отсюда как можно скорее!..

Царица хлопнула в ладоши, и туман вокруг них сгустился до невозможности, а когда через минуту рассеялся, то Сергий понял, что окружен со всех сторон сонмами печальных полупрозрачных людей, чьих бледных лиц было не различить, безжизненно колышущихся на ветру.

И все они в этих своих стеллийских балахонах были похожи друг на друга как два привидения!..

— Ну, что стоишь? — ехидно поинтересовалась Хризоморфа. — Ищи!

Сначала Серый старался лавировать между тенями, но их было так много, что минут через пятнадцать он забросил почтение к мертвым подальше и стал проходить прямо через осмотренные уже призраки, чтобы увидеть новые, незнакомые и знакомые в одно и то же время — все на одно скорбное бестелесное лицо, черты которого невозможно было ни отличить, ни запомнить.

Еще через полчаса Волк остановился с поникшей головой, сжимая зубы и кулаки в бессильной ярости.

Даже не оборачиваясь, он мог чувствовать на затылке издевательский взгляд подземной парочки.

А так все хорошо начиналось!..

Проклятые подлые боги Сабвея!..

Ну, ничего, пока я его не найду, будут слушать у меня весь сборник «Песни лукоморской души», пока не выучат наизусть!..

И тут взгляд злого, как собака, Волка упал на чьи-то бесплотные ноги, обутые в стеллийские сандалии.

Рядом с ними стояли еще одни.

И еще — но уже босые…

САПОГИ!!!

На Иване в момент смерти были сапоги!!!

Расталкивая тени, Серый заметался от одного призрака к другому, но глядел уже исключительно себе и им под ноги.

Сандалии, сандалии, босиком, сандалии, тапочки, босиком, сандалии, сандалии, еще тапочки, еще босиком…

Сапоги.

Вот они.

Сорок первый размер.

Усиленный носок.

Кожа заменителя.

А в них — Иван.

Нашел.

Слава тебе, Господи!..

— Вот он! — гордо заявил Волк, пытаясь взять за несуществующую руку безучастного царевича.

Лицо Хризоморфы слегка перекосило, как будто разжевала лимон, она щелкнула пальцами, и тут же все тени, кроме Иванушки, исчезли.

— Спасибо большое, — приложив руку к сердцу, поклонился супругам с пояс Сергий. — Ну, мы пошли. Прощайте.

— Постой! — преградил ему дорогу Хтон. — Вы это куда?

Нехорошее чувство предчувствие холодным пауком шевельнулось в душе Серого.

— Как куда? — с деланным удивлением переспросил Волк, выгадывая время и пытаясь сообразить, что еще может от него потребоваться. — Наверх, конечно же. Разве очаровательная Хризоморфа не сказала, что если я узнаю своего друга, то смогу его отсюда увести? Я выполнил ее условие.

— Да, — чересчур добрым голосом, как птичница, подманивающая курицу, предназначенную в суп, не замедлила согласиться богиня. — Ты и вправду выполнил МОЕ условие. Но мы правим Сабвеем вдвоем с мужем, и поэтому, естественно, у него тоже может быть свое условие. И даже, почти наверняка, есть. Не правда ли, дорогой?