Обещание страсти - Даниэла Стил

— Не знаю. Но я уже повидала «Ритц», а остальное мнепокажешь ты. — Она пожала ему руку, они обменялись спокойными улыбками.

«Ванесси» была переполнена, а ведь уже десять вечера.Артисты, писатели, газетчики, театралы, политики, новички. Здесь собралось вселучшее, что было в городе. Люк оказался прав: паста великолепна. Она заказалагноцци — маленькие клёцки, он — феттучини, на десерт — незабываемое забаглиони.

Кизия откинулась назад с чашечкой кофе и лениво оглянуласьвокруг.

— Ты знаешь, это напоминает мне «Джино» в Нью-Йорке,только здесь лучше.

— В Сан-Франциско все лучше. Я влюблен в этот город.

Она улыбнулась и отпила горячего кофе.

— Проблема лишь в том, что к полуночи весь город словновымирает.

— Сегодня это не помешает и мне. Боже, на моих часахуже половина третьего утра.

— Ты устала? — Он выглядел обеспокоенным: онатакая маленькая и хрупкая. Но он знал, что она намного крепче, чем выглядит.Люк уже успел заметить это.

— Нет. Я просто расслабилась. Я счастлива и довольна. Ана кровати в «Ритце» спится как на облаке.

— Да. Это правда. — Он наклонился через стол ивзял ее за руку. Неожиданно она заметила, что он, нахмурив брови, пристальносмотрит ей через плечо. Она обернулась и увидела мужчин, сидящих за столом.

— Ты их знаешь?

— В некотором роде. — Его лицо стало жестким. Пятьчеловек, в двубортных костюмах со светлыми галстуками, коротко подстриженные ихорошо причесанные. Они были похожи на гангстеров.

— Кто они?

— Свиньи, — произнес он сухо.

— Полицейские? Люк кивнул:

— Специальные следователи по розыску таких людей, какя.

— Ну, не будь мнительным, Люк, они здесь обедают. Как имы.

— Да, возможно. — Но настроение у негоиспортилось, и вскоре они покинули ресторан.

— Люк… тебе нечего скрывать. Не так ли? — Они шлипо Бродвею, минуя зазывал возле ночных баров. Но полицейские за столом вресторане не выходили у нее из головы.

— Да. Но тот парень, что сидел с краю, преследует меняс тех пор, как я появился в городе. Он мне уже надоел.

— Сегодня он не преследует тебя. Он обедает со своимидрузьями. Полицейские не проявили к нам никакого интереса. Разве не так? —Сейчас она тоже беспокоилась. Очень.

— Я не знаю, малыш. Мне просто все это не нравится.Свинья есть свинья… — Он облизнул конец сигары, прикурил и посмотрел ей в лицо. —А я, сукин сын, впутываю тебя в свои дела. Просто я не люблю полицейских,малыш. Игра есть игра. И скажу прямо: я очень рисковал, начав игру вСан-Квентине. Семь убитых охранников за три недели. — На мгновение онзадумался, правильно ли поступил, задержавшись в этом городе.

Они заглядывали в книжные магазины, наблюдали за туристамина улице и, наконец, свернули на Гран-авеню, забитую кафетериями и поэтами. Но,как бы они ни старались скрыть это друг от друга, мысли о полицейских невыходили из головы. А скоро Люк убедился, что за ними ведется слежка.

Кизия, пытаясь развеять тягостные мысли, его и свои, всешутила, изображая любопытную пожилую туристку.

— Здесь похоже на Сохо, хотя обстановка какая-то…напряженная, — это здорово ощущается.

— Да, ты права. Это старый итальянский район. Но здесьмного китайцев, еще больше детей и артистов. Своего рода — театр. — Онкупил мороженого, они поймали такси и поехали в «Ритц». По нью-йоркскомувремени было четыре часа утра. Она, как ребенок, заснула в его объятиях. Когдазасыпала, ее что-то встревожило… полиция… Люк… спагетти… Они пытались отнять унего спагетти… или… она ничего не могла понять. Кизия очень устала и быласлишком, слишком счастлива.

Лукас смотрел на нее, пока она засыпала. С улыбкой гладил еедлинные черные волосы, покрывающие обнаженные плечи и спину. Она прекрасна! Ион так любит ее! Как ей все рассказать?

Когда она заснула, он осторожно встал и подошел к окнуполюбоваться панорамой. Он нарушил, нарушил все свои правила. Как же глупо онпоступил! Он не имел права втягивать в это дело людей, подобных Кизии. Нотогда, сначала, он желал ее, хотел видеть рядом — несмотря на ее положение,несмотря на то, что с его стороны это было эгоистично. А сейчас? Сейчас всепо-другому. Он нуждался в ней. Любил ее. Он хотел дать ей частичку себя… еслидаже это последние минуты перед закатом. Подобные мгновения не случаются каждыйдень, они бывают раз в жизни. Сейчас он знал, что должен ей все сказать. Нокак?

Лукас, ты зверь! Ради Бога, отстань, ведь еще темно! —простонала Кизия, переворачиваясь на кровати.

— Нет, это всего лишь туман. Вставай. Завтрак с семь.

— Я обойдусь без него.

— Нет, не обойдешься. Вставай.

— Люк… пожалуйста… — Лукас с интересом наблюдал, как онапросыпается. Сам он поднялся в пять часов и давно успел привести себя впорядок. Его глаза сверкали боевым огнем, а в голове роилось множество мыслей.

— Кизия, если ты сейчас же не встанешь, я целый день небуду обращать на тебя внимания, и тогда ты очень пожалеешь. — Люк провелрукой по ее обнаженному животу и груди.

— Кто сказал, что я пожалею?

— Не искушай меня. Ну, давай, малышка. Я хочу показатьтебе город.

— Посреди ночи? А нельзя подождать несколько часов?

— Сейчас пятнадцать минут восьмого.

— О Боже, я умираю.

Смеясь, Люк поднял Кизию с кровати, на руках отнес в ваннуюи положил в теплую воду, которую успел налить, пока она спала.

— Я подумал, возможно, сегодня ты не захочешь приниматьдуш.

— Лукас, я люблю тебя. — Кизия сонно смотрела вего глаза. Горячая вода нежно убаюкивала. — Ты балуешь меня, инеудивительно, что я люблю тебя.

— Конечно, для этого должна быть причина. И незадерживайся надолго. Кухня закрывается в восемь, а я хочу перехватитьчто-нибудь до того, как начну таскать тебя по городу.

— Таскать меня по городу? — Кизия закрыла глаза иглубже погрузилась в воду. Ванна была старая и располагалась высоко над поломна золотых когтистых лапах в форме листьев, — достаточно большая, чтобывместить их обоих.

Они позавтракали оладьями и яичницей с беконом. Впервые занесколько лет Кизия не прикоснулась к утренним газетам. Она была на каникулах,и ее совершенно не волновало, о чем говорит мир. «Мир» мог только жаловаться, аКизия не желала выслушивать жалобы. Ей было слишком хорошо.

— Так, ну и куда ты потащишь меня, Лукас?

— Обратно в постель.

— Что? Так ты поднял меня только для того, чтобыуложить обратно? — Кизия пришла в ярость. Люк рассмеялся.