Все, что вы скажете - Джиллиан Макаллистер

– Ничего, – снова повторяет он, но на этот раз еще более грустно.

– Ты выглядишь печально, – говорю я прямо.

Он сжимает мою руку, и мне это вначале нравится, пока я не понимаю, что этот жест означает его отдаление. Он отпускает меня и прячет руку в карман.

– Мне грустно, – говорит он. – Грущу об Имране и о тебе.

– Мне тоже.

Всю дорогу до метро я смотрю на него.

Солнце уже прогрело Лондон, и большинство запомнит этот день как прекрасный понедельник.

Всю жизнь я игнорировала тот факт, что существуют люди, которые не могут наслаждаться такими прекрасными понедельниками. Бездомные, наркоманы, безработные. Обитатели домов престарелых, к которым никто не приходит. Хронические больные. Заключенные. Все эти люди были для меня невидимками. И вот я среди них. И я этого заслужила. У меня было тридцать лет жизни представителя среднего класса, омраченных только беспокойством об отпуске и мыслями, что, может, пора родить ребенка.

Но сейчас все изменилось, и я стала другой.

– Правда, очень жаль Имрана, – говорит Рубен.

Его слова раздражают меня, и я не могу понять почему. Я иду по улице с белыми особняками, по Уорвик-авеню, смущенная собственными эмоциями. Не понимаю, откуда они и от чего я пытаюсь спрятаться.

Но, кажется, я знаю причину. Это из-за моих ожиданий: я ждала большего от своего мужа. Думала, что будет больше сочувствия. Хотела, чтобы он рассказал всем мою точку зрения на происходящее. Но вместо этого он честен, объективен и рационален.

Но мне нужно не это.

Смотрю на него. Он щурится на солнце, и я не могу рассмотреть его глаз.

Молчание

Сегодня мы работаем в офисе – проводим инвентаризацию. Я люблю такие дни. Когда мы в нашей передвижной библиотеке, я все время ищу глазами Аишу. А тут можно сидеть в неподвижности. В обычные дни я постоянно слышу звуки сирены и даже прячусь в автобусе от безобидных представителей Общества поддержки полиции. Моя тревожность не исчезает, а только усиливается. Иногда я даже вижу то, чего нет, например, следующие за мной синие вспышки. Постоянно и резко оглядываюсь на камеры видеонаблюдения, которые смотрят на меня с потолка.

Я так и не узнала, каков был финальный вердикт по делу, хотя старалась смотреть новости каждый вечер и при этом не привлекать внимания Рубена. Что же в итоге? Думаю, противозаконное убийство, скорее всего. Убийство, совершенное Джанной Олива.

По поводу ключей вопросов больше не было, но я понимаю, что это всего лишь дело времени. Они все еще в моей сумке, кто угодно может их там заметить. Я слишком испугана, чтобы вернуть их – как обычно застыла в нерешительности. Полиция больше не приходила, хотя они придут, я в этом уверена.

– Художественная литература для взрослых? – спрашивает Эд, внося данные в компьютер.

– Пять тысяч и два, – отвечаю я. Моя рука болит после перетаскивания всех этих книг.

– О, – говорит Эд, и что-то в его голосе заставляет меня оглянуться.

Это Рубен. Стоит в дверях, с букетом весенних тюльпанов. Они желтого цвета и не вписываются в обстановку нашего потрепанного офиса.

– Что ты тут…

Рубен застенчиво пожимает плечами. На нем футболка с короткими рукавами, и видны его руки в веснушках. А еще я замечаю, как напряжен его пресс, как всегда, когда он стесняется. И мое сердце рвется к нему.

Муж показывает на цветы.

– Я купил их для тебя, – говорит он тихо. – Подумал, может, мы сможем пойти куда-нибудь вместе, погулять.

Прошло шесть месяцев с той ночи. Длинные ночи сменились длинными днями, Земля прошла половину пути вокруг солнца, но вряд ли что-то вообще изменилось. Я смотрю на цветы, и они разбивают мне сердце. Рубен никогда не покупал мне цветов. И вот он стоит с букетом, старается навести мост через пропасть, которую я создала, и найти подход ко мне. Представляю, как он покупал цветы. Выбирал их медленно и тщательно, проводя открытой ладонью по цветам. Возможно, он купил самый дорогой букет или самый красивый. И принес его мне на работу. Действительно ли он может вернуть нашу близость с помощью цветов? Несколько слезинок скапливаются в уголке глаза, и я мотаю головой, чтобы остановить их. Хотя слезы сейчас привычное дело.

– Ох, я… – только и могу пробормотать в ответ.

– В любом случае, вот цветы, – неловко говорит Рубен. И спрашивает, чтобы не повисло неловкой паузы или чтобы сменить тему: – Эй, может быть, твое пальто здесь? Ты не видел пальто Джо? – поворачивает он к Эду. – Она потеряла его зимой.

Конечно, он должен был спросить. Он не видел Эда сто лет, но наверняка держал в памяти, что нужно задать этот вопрос при следующей встрече.

Чувствую, как пылает мое лицо. О, нет. Рубен сразу же узнает мое пальто. Я была так обеспокоена насчет камер видеонаблюдения и дурацких ключей, что не подумала о главном: прятать улики на работе – это невероятно, непередаваемо глупо.

– Пальто Джо? – переспрашивает Эд.

– Да, она его потеряла.

– Нужно посмотреть в шкафу, – предлагает Эд.

Мир вокруг меня становится тихим и тусклым. Мне нужно как-то исчезнуть внутри своего разума. Не могу быть свидетелем происходящего.

– Его тут быть не может, – хриплю я.

– Ты же даже не знаешь, где его потеряла, – возражает Рубен.

– Я не могла уйти с работы без пальто посреди зимы, – огрызаюсь я.

– Ну, дома его нет.

Эд поднимает руку вверх, как будто мы спорящие дети, и тянется за ключами.

Ничего, уговариваю я себя, ничего страшного. В конце концов я могу притвориться, что не знаю, почему оно здесь.

Но туфли…

Рубен видел туфли. Коллеги – нет, но Рубен точно. Они очень примечательные и новые. И он не удержится от восклицания, узнав их.

А Эд знает о ключах и что какой-то беззаботный грабитель оставил один замок незапертым. Это я.

А еще Эд знает про визит полиции. И что я расспрашивала Аишу в автобусе.

Все раскроется прямо здесь и сейчас. И нет возможности этого избежать.

Теперь это уже не паника, а нечто похуже. Похожий на паутину, заставляющий дрожать ужас. Словно нож под ребрами, будто кто-то возвел курок пистолета и направил дуло мне в лоб.

Беру себя в руки, стараясь сменить тему разговора и перевести внимание на цветы и само присутствие Рубена в нашем офисе.

– Я думала, мы встречаемся с Уилфом? – спрашиваю слабым голосом. Мы собирались на открытие какого-то бара.

– Я все отменил, – говорит Рубен.

Еще один поступок, нетипичный для Рубена. Раньше он никогда не принимал такие решения в одиночку. Должно быть, он настроен серьезно.