Житейская правда войны - Олег Смыслов

Несмотря на то, что перестрелка велась всю ночь, убитых и раненых у нас было довольно-мало…»[86]

«6 октября, понедельник…

В боях при форсировании р. Осьмы в районе дер. Таборы под Ельней отличилась санинструктор артполка 160-й стрелковой дивизии (бывшая 6-я ДНО) В.А. Панова. Она отважно действовала под градом пуль и не оставила поле боя даже после тяжёлого ранения. В тех же сражениях героически погиб командир этой дивизии полковник А.И. Шундеев. Он был из тех, кто лично водил в атаку. Этот замечательный человек до войны преподавал в Военной академии имени М.В. Фрунзе и написал книгу “Разгром Колчака”»[87].

«6 октября.

Как только начало светать, немцы прекратили стрельбу и отошли от нашего местоположения. Мы ждали, что они вернуться, но они не показывались. Было решено садиться на машины и двигаться в сторону Москвы. Перед тем, как двинуться в дальнейший путь, перед нами выступил генерал-майор, о котором я говорил выше. Я помню, как он говорил, что немцы стараются вызвать панику, больше я ничего не помню. Через несколько минут после того, как мы покинули лесок, в котором провели вторую бессонную ночь, мы выехали на дорогу и с неё увидели, как группа “хейнкелей” сбросила в районе этого леска бомбы, но нас уже не было. Сначала мы проехали по просёлочной дороге, здесь нас обстреляли из миномётов. Откуда стреляли, мы не разобрали и постарались скорее проехать это место… Вскоре мы попали на большак, наверное тот, по которому мы ехали день перед этим. Он был забит машинами и людьми. Поток был настолько велик, что местами трудно было определить, где проходит дорога, так как машины ехали по обочинам и по прилегающим полям… Дорога становилась всё хуже, шёл мокрый снег, который, падая на землю, таял, и дорога, особенно на обочинах, состояла из еле проходимой грязи… Иногда попадались брошенные тягачи с орудиями. Они загораживали шоссе и сильно затрудняли и без того тяжёлый путь. В одном месте мы видели печальные результаты бомбёжки дороги немецкими самолётами. Это была картина современной войны: на большом участке шоссе у развилки дорог валялись искалеченные перевёрнутые машины, лошадиные туши и трупы людей. Само шоссе было покрыто воронками, ещё не потерявшей свой цвет кровью, лужами воды и бензина, вылившегося из разбитых машин. Проехать по этому участку шоссе было невозможно…

Тут мне пришлось увидеться с полковником Лебедевым. Он был на ногах, но лицо его было забинтовано, а глаз со стороны ранения не открывался. Он сказал, что командующий, отсутствовавший под Волочком, находился в одной из дивизий 24-й армии.

В этот день нас не бомбили и не обстреливали немецкие самолёты. Почему это было так, об этом мы тогда не задумывались, но сейчас можно сказать, что их очевидно устраивало направление нашего движения»[88].

Как вспоминает Зылев, теперь они впервые в своей жизни познакомились с новым для них словом — «окружение»: «Теперь все наши мысли были направлены на то, чтобы вырваться из окружения. Все ловили малейшую возможность продвинуться вперёд. Иногда машины приходили в движение, ехали километр или даже два. Тогда настроение у всех поднималось, говорили, что, очевидно, удалось прорвать окружение, и что мы теперь вырвемся из него»[89].

Б. Беленкин называет окружение не иначе как замкнутым пространством. «Что означала эта “замкнутость”? — пишет он. — Невозможность обороняться (заканчивались боеприпасы); голод (невозможность раздобыть пищу, к тому же в условиях рано наступившей зимы, т. е. рано выпавшего снега); вынуждение к постоянной смене места дислокации (к чему побуждали — непрерывные, в течение всех дней существования ещё хоть в какой-то степени боеспособных частей — непрерывные: танковые атаки, бомбёжки и артобстрел противника), и потому невозможность хоть как-то согреться, обсушиться в условиях непрекращающихся: дождя, мороси, снега… Боевые порядки нарушены, воинские части перемешались. Москвичи-ополченцы (в возрасте от 17 до 55 лет) оказались рядом с солдатами-призывниками, последние же по своему социальному происхождению в основном крестьяне. Полуграмотные парни, с одной стороны, более приспособленные к выживанию в походных условиях, с другой — вовсе не горящие столичным патриотизмом. С неба — листовки про “жидов и комиссаров”. — А жиды-интеллигенты и коммунисты — их рядом в избытке… — ополченцы! В замкнутом пространстве вязьминско-го котла много чего обнаруживалось. Среди прочего, насколько эфемерным может быть понятие “свои-чужие” (имеются в виду массовые случаи выдачи оккупантам своих товарищей по плену — евреев и коммунистов). Оказалось, что свои могут оказаться столь же опасны, как и враг!.. Для большинства — эти “обнаружения”, эти открытия стали предсмертными»[90].

Доклад дивизионного комиссара К. Абрамова о боевых действиях 24-й армии в период с 26 сентября по 14 октября 1941 года, куда входила 6-я дивизия народного ополчения, ставшая 160-й стрелковой, на сегодняшний день является самым ценным документом:

«Генеральный штаб Красной Армии

№ 647

10.03.1942

генерал-майору тов. Шевченко

По окончании Ельнинской операции из 24 А ушли на переформирование ставшие гвардейскими 100 сд (1-я гвардейская), 107 сд (5-я гвардейская), 120 сд (6-я гвардейская), 127 (2-я гвардейская), а также 102 тд, 303 сд, два артполка РГКА и дивизион PC.

Состав армии остался: 6 сд и 9 сд (дивизии московского ополчения, пополненные по штатам дивизий военного времени, не бывшие в боях), 19 сд, 309 сд, 103 мд (двухполкового состава), 106 мд (двухполкового военного времени, не бывшие в боях), 19 сд, 309 сд, 103 мд (двухполкового состава), 106 мд (двухполкового состава) старые дивизии, участвовавшие в боях за Ельню.

Следует отметить, что указанные четыре дивизии имели значительные потери в предыдущих боях за Ельню и к описываемому времени не успели ещё пополниться, в силу чего количество активных штыков в полках не превышало 200–400.

24 А имела собранного отечественного оружия 24000 винтовок, была послана заявка во фронт на пополнение, которое ожидалось в ближайшие дни.

Части армии, выйдя за Ельню, занимали рубеж по р. Устром— Н.Тишево — Леоново, в следующем порядке: справа 309 сд, 103 мд, 19 мд, 19 сд; 9 сд находилась во втором эшелоне, занимая район обороны Ушаково — Ельня — Б.Липня — Клематина; 106 мд стояла в резерве (д. Рябинки). Штаб армии — д. Мархоткино. Запасный КП и второй эшелон штаарма — д. Волочёк. Станция снабжения и тыловые базы, а также запасный полк — ст. Спас-Деменск.

Справа 24 А обороняла рубеж 20 А, слева — 43 А, между 43 А и 24 А существовал локтевой разрыв 8—10 км, прикрытый сапёрным батальоном 9 сд. Противник имел против этого разрыва до полка пехоты, однако себя ничем не проявлял, занимая оборону.