Варщик 2 - Артем Кочеровский

По дороге от дома Дрессировщика в город Горняков я вложил две доступные единицы вторичных характеристик в восприятие. Сила, ловкость и выносливость на фоне восприятия выглядели не просто отстающими, а второгодками. У меня еле рука повернулась отдать очередные звенья в восприятие, но соблазн — поднять основную характеристику до двадцати единиц — пересилил. Теперь структура материи выглядела так:

Сила 6, Ловкость 6, Выносливость 6, Восприятие 20, Интеллект 10.

И ведь я давно мог подкачать себя по физухе, сделаться сильнее, быстрее и выносливее. Вдобавок к бордовой материи трех десятков физических характеристик я бы точно не проиграл Киму в сражении. Вот только в первую очередь я преследовал цель.

Если я сумею раздобыть пулю из мешанки и зарядить её в подходящее ружьё, то только восприятие поможет выбрать подходящий момент и сделать правильный выстрел с расстояния в пару километров. Тем не менее слив такого количество улучшителей в восприятие принёс и свои плоды.

Я словно открыл для себя новую способность и научился смотреть на материю под другим углом. Теперь я не только быстро разбирал светящееся в груди пятно на структуру и выделял основные звенья, чтобы понять направленности силы того или иного человека, но и видел прежде закрытые для меня детали. К примеру, по толщине звеньев и соединениям вторичных связей я мог определить возраст материи, а значит и возраст человека. Вдобавок, беглый взгляд позволял быстро и точно найти бреши в материи — связи, которые не успели восстановиться, или те, что были заведомо слабыми. Двадцать единиц восприятия разложили передо мной материю Стекловара Микки, словно клеточную структуру микроорганизма под микроскопом. Я смотрел на неё и вздрагивал от ужаса.

Энергетический червь оставил в структуре необратимые повреждения. Материя литейщика была рваной, покорёженной, кривой. Многие из звеньев были обесцвечены навсегда, в их стенках зияли дыры или бреши от выпавших осколков. Энергия в материи распределялась неравномерно и делилась на две части. Одну побольше — основную, и другую — маленькую, которая походила на город-спутник на пути в столицу.

Сомневаюсь, что набор светящихся палок, соединений и пересечений мог бы повергнуть людей в шок. Обычных нет, но того, кто хоть немного в этом разбирался — ещё как.

От одного вида этой бесформенной и убогой каракатицы по телу пошла дрожь. Пускай литейщик и выглядел, как бомжара и пьяница, но уважать его стоило лишь за то, что ему пришлось пережить.

Мне потребовалось приложить усилие, чтобы оторвать взгляд от его материи, но новая волна переживаний захлестнула, когда я присмотрелся к его лицу. За густой бородой и длинными грязными волосами я не сразу рассмотрел шрамы. Десятки мелких прорезей, подобно тоннелям, что оставляют в песке черви, усыпали лоб, щёки и шею. Полагаю, такими отметинами было испещрено всё его тело. Возможно, именно поэтому он не часто снимал рабочий комбинезон, чтобы лишний раз не будоражить воспоминания.

— Приветствую! — сказал я, чувствуя трепет перед мастером.

Стекловар Микки посмотрел на меня с долей презрения, будто на пацана, который раздаёт в метро рекламные буклеты, и обратился к Киму:

— Принёс?

Острый Ким снял с плеча рюкзак и достал бутылку виски. Грязные пальцы литейщика жадно обхватили стекло. Я проследил за бутылкой взглядом и обрадовался, что Микки её не открыл. Мы застали его более или менее трезвым. С таким литейщиком я и хотел поговорить.

— Меня зовут, Сайлок. Я пришёл попросить об услуге.

— А?

— Раньше вы изготавливали сплавы и изделия, которые никто кроме вас не умел делать, — я сделал шаг вперёд, чтобы показать серьёзность моих намерений. — Вы ещё помните, как их делать?

— Он с тобой? — спросил литейщик у Острого Кима.

— Не совсем.

— Чего тебе надо, малец?! — Микки помотал головой, как будто проверял, не привиделся ли я ему.

— Пуля из мешанки.

— Пф-ф-ф! — Микки махнул рукой и повернулся к печи. — Проваливай!

Литейщик подхватил железную палку и открыл печь. Нас с Кимом обдало жаром, и мы почти одновременно отступили на пару шагов назад. А Микки даже не поморщился и не прищурил глаза. Подобно тому, как повар помешивал кипящий суп на плите, он макнул палку в металлический горшок, который висел над шестью газовыми факелами, и посмотрел на оставшуюся на конце пробу.

Не известно, как долго Стекловар Микки тут деградировал, и как часто Острый Ким привозил ему виски, но самое малое — навыки обращения с инструментами, оборудованием и горячими металлами никуда не делись. Открытым оставался вопрос о мешанке. Помнит ли он технологию или рецепт? Интересно, как вообще одарённый литейщик видит плоды своих творений?

— Тащи болванки! — рявкнул Микки, не оборачиваясь.

Острый Ким отошёл к двери и принёс оставленную ранее коробку. В деревянном ящике звенели заготовки. Ким поставил ящик на рабочий стол и отошёл, сморщившись от жара. Рывком с энергией Микки сорвал с ящика приколоченную гвоздями крышку и достал одну из заготовок. Цилиндрическая фиговина с выступами на конце блестела никелем. Литейщик повертел её в руке и пару раз долбанул рабочей стороной о верстак:

— Этим идиотам не хватит и сотни лет, чтобы научится делать из своих заготовок что-то лучшее, чем хлам и металлолом!

Литейщик обеими руками погряз в ящике с заготовками и нас больше не замечал. И невооруженным глазом было видно, что работа его увлекает, ослабляет боль, помогает забыться. Я бы с удовольствием оставил его наедине с любимым делом, но своё дело считал не менее важным:

— Микки, я знаю, что вам пришлось пережить что-то очень страшное, чтобы выйти из игры. У меня нет других вариантов, кроме как принять ваше решение, но прежде… Пускай я молод и даже наполовину не выгляжу также серьёзно, как…, - я повернул голову, — … как Ким или подобные ему. Но поверьте. Я затеял это не для банальной перестрелки или личной мести. Ваша пуля может спасти много жизней. Если бы я придумал другой способ. Придумал, как обойтись без этой пули, я бы сюда не пришёл.

Только спустя десять секунд Микки вынырнул взглядом из коробки и посмотрел на меня. Казалось, мои слова облетели всю планету, подвисли где-то на загибающемся сервере и только потом добрались до литейщика.

Его взгляд изменился. Не сильно. Снизился уровень презрения и злости. Где-то глубоко промелькнули искры любопытства, но быстро погасли:

— Стекловар Микки этим больше не занимается. Теперь я наплавляю коронки, и это очень неплохая работа за те деньги, что мне платят, — Микки говорит неискренне. — У меня есть своя литейка, охрана и помощники. Два раза в неделю я готовлю кашку, макаю в неё коронки и дальше могу отдыхать. Тут свежий воздух и всё такое…

— Вы сможете сделать пулю?! — громко спросил я, чтобы прервать этот театральный монолог о ненастоящем счастье. — Технически, вы ещё способны на это?!