Древнекитайская философия. Эпоха Хань - Коллектив авторов

обрел его в слове "чжэн", [означающем как "первый", так и "исправлять"]. Слово "первый" (чжэн) следует за словом "царь", слово "царь" следует за словом "весна"[491]. Весна — то, что делает Небо, исправление (чжэн) — то, что делает царь. Смысл этого таков: сверху царь почтительно принимает то, что делает Небо, а внизу в соответствии с этим исправляет (чжэн) то, что он делает сам; исправление (чжэн) — это начало пути истинного царя![492] А если так, то, когда царь хочет что-нибудь сделать, он должен искать начало этого на Небе.

Важнейшее в пути Неба — темное и светлое начала. Светлое начало — это сила дэ, темное начало — это наказания. Наказания ведают смертью, сила дэ ведает жизнью. По этой причине светлое начало постоянно пребывает в разгаре лета и занимается рождением, произведением на свет, вскармливанием и взращиванием; темное начало постоянно пребывает в разгаре зимы, скапливается в пустых и бесполезных местах. Из этого видно, что Небо полагается на силу дэ и не полагается на наказания.

Небо заставляет светлое начало выходить наружу, раздавать даяния наверху и ведать трудом года; заставляет темное начало входить внутрь, скрываться внизу и в определенное время выходить наружу и помогать светлому началу. Если светлое начало не получит помощи от темного начала, одно оно также не в состоянии завершить труд года, но в конце концов именно светлое начало создает себе репутацию "того, кто завершает год", это отвечает намерению Неба. Истинный царь почтительно принимает намерение Неба и в соответствии с ним делает дела; поэтому он полагается на наставления при помощи силы дэ и не полагается на наказания. На наказания нельзя полагаться в том, чтобы устроить мир, как на темное начало нельзя полагаться в том, чтобы завершить год. Занимаясь правлением, полагаться на наказания, означает не следовать воле Неба. Поэтому прежние цари не соглашались этого делать.

Ныне скажу: упразднить казенные учреждения, ведающие наставлениями прежних царей, которые использовали при этом свою силу дэ, и осуществлять устроение простолюдинов, полагаясь только на чиновников, исполняющих законы, — разве в этом нет намерения полагаться на наказания? Кун-цзы сказал: "Казнить, не наставив, — это называют жестокостью"[493]. Когда правление, основанное на жестокости, применяется по отношению к низшим, тому, кто хочет, чтобы наставления при помощи силы дэ распространились на страну между четырех морей, трудно этого достигнуть.

Я, Ваш слуга, тщательно исследовал смысл того, почему "Чунь цю" называют "одно" (и) "началом" (юань)[494]. Одно (и) — это то, с чего начинается тьма вещей. Начало (юань) — это то, что в речи называется "корнем". Если "Чунь цю" называют "одно" "началом", то это значит, что они показывают великое начало и хотят исправить корень. "Чунь цю" глубоко исследуют этот корень и, возвратившись к нему, начинают с тех, кто занимает высокое положение. Поэтому тот, кто является повелителем людей, исправляет свое сердце и таким образом исправляет государев двор; исправляет государев двор и таким образом исправляет всех чиновников; исправляет всех чиновников и таким образом исправляет тьму простолюдинов; исправляет тьму простолюдинов и таким образом исправляет жителей удельных владений по четырем сторонам. Когда жители удельных владений по четырем сторонам исправлены, то из пребывающих далеко и пребывающих близко не найдется таких, которые осмелились бы не стать едиными (и) благодаря исправлению, и нет ненормальных, вредных "дыханий", которые нарушали бы среди них порядок. По этой причине темное и светлое начала оказываются приведены в гармонию; ветры и дожди бывают ко времени; все живые существа пребывают в согласии, а тьма простолюдинов множится; пять хлебов созревают, а травы и деревья растут пышно. В пространстве между Небом и Землей все увлажняется и орошается [благодатью государевой силы дэ] и становится чрезвычайно обильным и прекрасным; в стране между четырех морей люди слышат про обильную силу дэ государя, все приезжают и признают себя его подданными. Счастливые необычайные явления и благие знамения, которые можно вызвать, появляются все до одного без исключения, и тогда путь истинного царя оказывается завершен.

Кун-цзы сказал: "Птица фэн не прилетает, Река не извергает чертежа, боюсь, что со мной кончено!"[495] Думая о себе, он скорбел, что ему по его внутренним качествам можно было бы вызвать эти необычайные явления, но сам он оказался [не на престоле, а] в низком положении и не смог их вызвать. Ныне, Ваше Величество, Ваш высокий сан — это сан Сына Неба, Ваше богатство охватывает все ценности страны между четырех морей, Вы занимаете положение, в котором можете вызвать появление этих знамений, держите в руках власть, с помощью которой можно вызвать появление этих знамений, кроме того, обладаете природными свойствами, которые в состоянии вызвать появление этих знамений. Ваши поступки возвышенны, и Ваши милости щедры, Ваш ум ясен, и Ваши намерения прекрасны, Вы с любовью оберегаете народ и любите ученых, можно назвать Вас правителем, блюдущим справедливость. Однако Небо и Земля еще не откликнулись на это, а из прекрасных благих знамений не появилось ни одного. Почему? В общем, потому, что не положено начало наставлению и духовному преображению народа и не исправлена тьма простолюдинов.

Ведь тьма простолюдинов преследует выгоду так, как бежит вниз вода: если не преградить этому путь наставлением и духовным преображением, словно плотиной или дамбой, та не в состоянии будешь остановить это. По этой причине, если начало наставлению и духовному преображению положено, а мошенничество и порок остановлены, это означает, что их плотины и дамбы в целости; если наставление и духовное преображение отменены, а мошенничество и порок появляются одновременно и наказания, наносящие и не наносящие увечья, не в состоянии справиться с ними, это значит, что их плотины и дамбы разрушены. Цари древности понимали в этом. Вот почему, когда они, обратившись лицом к югу, устраивали Поднебесную, среди них не было никого, кто бы не рассматривал наставление и духовное преображение как важнейшее дело, кто не завел бы училища высшей ступени, чтобы наставлять в столице, кто не учредил бы волостных и деревенских школ, чтобы духовна преображать в поселениях, кто не пропитывал бы народ человеколюбием, не воспитывал бы народ справедливостью, не ограничивал бы народ нормами поведения. Поэтому их наказания, наносящие и не наносящие увечья, были очень легки, но запреты не нарушились; наставление и духовное преображение осуществлялись, и привычки и обычаи были прекрасны.

Когда совершенномудрые цари древности наследовали веку смуты, они стирали с лица земли его следы и полностью устраняли их, вновь приводили в порядок наставление и духовное преображение и