По ту сторону порабощающих нас иллюзий. Дзен-буддизм и психоанализ - Эрих Фромм

Те или иные регрессивные побуждения, наподобие стремления вернуться к состоянию внутриутробной жизни, желания смерти, поглощения близких с целью сближения с ними и т. д., в любом случае являются несовместимыми с основополагающими принципами человеческой природы и ее эволюции, вне зависимости от того, вступают ли они в противоречие с социальным характером или нет. Занимаемая ребенком ступень эволюции оправдывает его желание быть опекаемым, которое является в его возрасте нормальным. Подобные устремления взрослого человека говорят о его болезни. Такой человек осознает противоречие между тем, что он собой представляет, и тем, чем он должен быть, ибо устремления его обусловлены не только прошлым, но и целями, характерными для него как целостной личности. Говоря «должен», мы имеем в виду не какие-либо нравственные обязательства, а заложенное в его хромосомах имманентное стремление к эволюции, подобное «заданной» в них информации о его физической комплекции, цвете глаз и т. д.

Индивид страшится мыслей о запретном, опасаясь потерять связь с социумом и оказаться в полной изоляции. В то же время над ним довлеет страх отчуждения от расположенного в глубине его сознания человеческого начала, т. е. он боится расчеловечивания. Однако в обществе, проповедующем бесчеловечные нормы поведения, это опасение, как свидетельствует история, меркнет перед страхом быть подвергнутым остракизму. Противоречие между страхом изоляции от общества и потерей собственной человечности утрачивает свою актуальность по мере того, как само общество становится более человечным. И напротив, этот внутренний конфликт будет тем глубже, чем больше пропасть между общечеловеческими целями и целями данного общества. Наверное, не стоит и говорить о том, что легкость, с которой индивид способен пережить отчуждение от социума, напрямую зависит от его интеллектуального и нравственного развития, от того, насколько важными для него являются общечеловеческие ценности. Преодолевая давление социума, становясь космополитичным гражданином мира, человек обретает способность жить в соответствии со своими моральными принципами.

Мысли и побуждения, несовместимые с нормами конкретного общества, не осознаются индивидом, если он вынужден подавлять их в себе. Итак, мы можем заключить, что содержание бессознательного и сознательного, рассматриваемых формально, вне личностных аспектов, влияния семьи и нравственных установок индивида, зависит от общественного уклада и образцов мыслей и эмоций, генерируемых конкретным социумом. Если же говорить о содержании бессознательного, то здесь никакие обобщения не являются допустимыми. Однако можно утверждать, что оно в любом случае будет отражением человеческой личности со всеми ее светлыми и темными сторонами, основой тех различных ответов, которые данный индивид способен дать на экзистенциальный вопрос. В случае, если индивид принадлежит к обществу, где господствует деструктивная идея уподобления человека животному, очевидно, что все остальные мысли и побуждения будут им подавляться, в то время как это регрессивное стремление окажется доминирующим и осознанным. И напротив, в проповедующем гуманистические принципы социуме темные, животные побуждения не станут сознательными принципами жизни. Однако к какой культуре ни принадлежал бы тот или иной индивид, потенциально он является и первобытным человеком, и хищным зверем, и каннибалом, но в то же время в нем заложены и разум, и чувства любви и справедливости. В таком случае мы приходим к выводу, что бессознательное нельзя охарактеризовать как нечто положительное или отрицательное, рациональное или иррациональное, ибо, неся в себе все человеческие начала, оно является одновременно и тем, и другим. Можно сказать, что бессознательное охватывает всего человека, за исключением той его части, которая сформировалась под влиянием общества. Сознательное же – это отражение социального аспекта личности; оно является продуктом актуальных запретов, сложившихся на конкретном историческом отрезке, на котором индивиду довелось родиться. Бессознательное воплощает в себе универсального человека, принадлежащего космосу. Являясь вместилищем всех человеческих начал, оно олицетворяет в нем растение, животное, весь его дух. Оно содержит в себе его прошлое – от зарождения человеческой цивилизации, и его будущее – вплоть до того дня, когда человек, реализовав весь свой потенциал, естественно сольется с природой.

Определяя сознательное и бессознательное таким образом, необходимо понять, что же мы подразумеваем под трансформацией бессознательного в сознательное и преодолением вытеснения. Фрейд исходил из того, что бессознательное представляет собой вместилище вытесненных инстинктивных побуждений. При этом процесс превращения бессознательного в сознательное по своей природе весьма ограничен, ибо подобные инстинктивные побуждения недопустимы в рамках цивилизованного общества. Изучая такие инстинктивные побуждения, как склонность к инцесту, страх кастрации, отношение к половому члену как к объекту зависти, он считал, что их осознание вытесняется человеком по мере его эволюции. Фрейд предполагал, что могущественное человеческое Я способно трансформировать вытесненное желание, если его удастся осознать. Идея Фрейда о превращении бессознательного в сознательное («Оно» в «Я») обретает более глубокий и полный смысл, если рассматривать бессознательное не в столь узком аспекте, как это делал Фрейд, а так, как это делалось нами выше. Превращение бессознательного в сознательное преобразует мысль об универсальной природе человека в идею подлинного переживания этой универсальности, что представляет собой реализацию гуманистической задачи.

Фрейд понимал, что процесс вытеснения наталкивается на личностное восприятие реальности конкретным индивидом и что результатом преодоления вытеснения является переосмысление этим индивидом самой реальности. В терминологии Фрейда искажающая природа бессознательных побуждений именуется переносом. (Г. С. Салливан охарактеризовал это же явление как «паратаксическое искажение».)

Фрейд выявил особенность человеческого восприятия, показав, как пациент воспринимает аналитика. Он понял, что для пациента аналитик представляет собой не то, чем он является в действительности, а является проекцией его собственных мыслей, желаний и опасений, оформившихся еще в детстве в результате общения с игравшими для него важную роль людьми. Контактируя с собственным бессознательным, пациент может скорректировать свое искаженное восприятие. В результате этого он оказывается способным увидеть в истинном свете не только личность аналитика, но и своих родителей.

Итак, Фрейд понял, что человек искаженно воспринимает реальность. В то время как мы думаем, что видим реальный образ, оказывается, что, сами того не осознавая, мы видим лишь картину наших собственных представлений. Однако кроме искажающего эффекта переноса Фрейд обнаружил многие другие особенности искажения восприятия, вызванные вытеснением. Неведомые человеку бессознательные импульсы управляют его поведением, но в то же время противоречат его сознанию, воплощающему в себе требования социума. Данный конфликт порождает эффект проекции: не осознавая в себе собственные бессознательные побуждения, человек может проецировать их на другого индивида и тем самым с отвращением осознавать их в нем. С другой стороны, не понимая истинного происхождения своих побуждений, человек будет пытаться найти им рациональное объяснение. Подобное сознательное лжеобоснование неосознанных в действительности побуждений Фрейд охарактеризовал как рационализацию. Следует отметить, что большая часть осознаваемого человеком представляет собой заблуждение, вне зависимости от того, сталкиваемся ли мы с переносом, проекцией или рационализацией, тогда как реальностью является вытесняемое им бессознательное.