То, что скрыто - Хизер Гуденкауф

– Эллисон! – окликает девушку Клэр. – Что с тобой?

– Все хорошо. – Эллисон кивает, но как-то слишком быстро. – Просто я очень удивилась. Мы долго не виделись.

Клэр вопросительно смотрит на Чарм; та бегло улыбается:

– Все хорошо, Клэр!

– Тогда ладно, – говорит Клэр, хотя Чарм не слишком ее убедила. – Я пойду к Джошуа, а вы поговорите. Бринн, не хочешь со мной?

Бринн шепчет, что хочет, и они идут к Джошуа, который сооружает из «Лего» пиратский корабль.

Бринн и Клэр садятся на пол рядом с Джошуа. Они не знают, что сказать друг другу.

– По-моему, дождь перестал, – говорит Эллисон, обращаясь к Чарм. – Пойдем на улицу. Там и поговорим.

Ничего хорошего из этого не выйдет. Не верится, что я еще здесь, в Линден-Фоллс, в книжном магазине, с сестрой, которую, как я думала, больше не увижу. Мне больше никогда не хотелось ее видеть.

И еще здесь мать Джошуа. Она ни о чем понятия не имеет. Понятия не имеет о том, какую змею она пригрела у себя на груди. Что, интересно, она будет делать, если я все ей расскажу? Что она ответит, если я скажу: «Здесь находится девушка, которая подарила жизнь вашему сыну. Да-да, прямо здесь. Девушка, которая утопила своего ребенка. Девушка, которая подбросила младенца в пожарное депо. Девушка, которая за всем наблюдала…» Мне хочется пожалеть миссис Келби, но мне трудно. Трудно сочувствовать родителям, которые упорно не желают замечать правду.

Эллисон хорошо скрывала свою беременность. Высокая, крепкая; ей это удавалось без труда. И живот у нее был аккуратный, не висел впереди мячом, как у большинства будущих мам. Когда Эллисон меня позвала, родители ушли на какой-то прием, который устраивала отцовская фирма. Естественно, я сразу прибежала на зов. И дело не только в том, что все тут же бежали, стоило Эллисон позвать или поманить пальцем. У нее был странный голос, она как-то странно позвала меня по имени, и я поняла, что с ней что-то не так.

Но когда она окликнула меня во второй раз, я поняла: случилось что-то очень, очень плохое. Голос у нее был сдавленный, полный боли. Я выбежала из кухни, взбежала на второй этаж. Дверь в ее комнату была распахнута настежь; Эллисон стояла на коленях, широко раскинув руки и уперевшись ими в дверной косяк. Голова у нее упала на грудь; волосы закрыли лицо, как вуалью. На ней была ее любимая мешковатая спортивная куртка и спортивные штаны. Вырез куртки потемнел от пота.

– В чем дело, Эллисон?! – закричала я, подбегая к ней и падая на колени. – Господи, ты ушиблась? Тебе больно? – в отчаянии лепетала я.

Но она не ответила – не могла ответить, – потому что ее охватил еще один приступ боли. Она с трудом подавила стон и так сильно прижалась ладонями к двери, что у нее задрожали руки. Через секунду она уронила голову на грудь и тихо, жалобно застонала.

– Эллисон, скажи, что с тобой, пожалуйста, скажи! – Я вскочила, заозиралась по сторонам, ища трубку. – Я позвоню маме с папой!

– Нет! – с силой закричала Эллисон. Потом с трудом встала и загородила мне дорогу к телефону. Несмотря на ужасную боль, она не утратила напора. – Нет! – повторила она. Потом мягче, умоляющим голосом, продолжала: – Бринн, прошу тебя, пожалуйста, помоги мне… – И вдруг она повалилась на меня, и тогда я почувствовала. Почувствовала ее живот и дернулась от неожиданности.

– Эллисон! – сказала я, осторожно задирая на ней свитер. Под мешковатым свитером была короткая майка, которая уже не скрывала живот.

Как я могла ничего не заметить? Нет, как родители ничего не заметили? Они ведь не идиоты. Но они привыкли думать только о себе. После того как мы с Эллисон не оправдали их ожиданий, оказались не такими, какими они хотели нас видеть, они не пожелали иметь с нами ничего общего. Я-то с раннего детства понимала, что мне ни за что не дотянуть до родительских идеалов. Но Эллисон… Эллисон всегда поступала правильно. Всегда! До тех пор, пока не споткнулась и не полетела с пьедестала. Теперь, похоже, она для родителей больше не существует.

Если уж кто-то имеет право вырезать Эллисон из моей жизни, то только я сама. Она затянула меня в болото лжи и обмана, и с тех самых пор я вязну в нем. Только-только начала выбираться – и вот пожалуйста. Она снова заявилась, и я опять увязаю в трясине. И догадайтесь, кто пострадает больше всех? Джошуа. Если Эллисон и Чарм поговорят, жизнь мальчика изменится до неузнаваемости. Но, может быть, мне удастся спасти, защитить его – так, как меня саму никогда не защищала сестра, так, как нас с ней не защищали родители..

– Схожу посмотрю, что происходит, – говорю я миссис Келби. – Я сейчас вернусь! – Я встаю и бегу через весь магазин к двери. Но уже поздно. Все уже началось.

Я вывожу Чарм из магазина. Она нарядно одета, как будто только что из церкви. Вот только выглядит она неважно.

– В чем дело? – сразу набрасывается на меня Чарм. – Зачем ты здесь? Я думала, ты в тюрьме, а оказывается, ты работаешь, да еще здесь?! Ты что, спятила?

– Я не знала… – Я пытаюсь все объяснить, но Чарм еще не закончила.

– Джошуа попал к хорошим людям. Они его любят. Заботятся о нем. Ему хорошо. Почему ты хочешь испортить ему жизнь?

– Я ничего не хочу портить! – кричу я в ответ и тут же понижаю голос: – Я понятия о нем не имела. Клэр приняла меня на работу, а Джошуа я увидела только через день… И мне хватило одного взгляда, я сразу все поняла. Он вылитый Кристофер. А я как раз и оставила его Кристоферу!

– Кристофер бросил Джошуа на нас с Гасом. – Чарм пытается не плакать и то и дело косится на витрину магазина. – Мы старались заботиться о нем. Но Гас тяжело болел, а мне было всего пятнадцать! – Она давится слезами, но не может удержать их.

– Он сбежал? – спрашиваю я. – Кристофер сбежал и бросил ребенка на вас?!

Чарм презрительно фыркает:

– Судя по всему, ты спала с моим братом, но совершенно не знала, что он за человек. Как только ты уехала, он сунул Джошуа мне на руки и сбежал. – Чарм тяжело дышит; испарина, которой покрыто ее лицо, смешивается со слезами.

На секунду я теряю дар речи. Не знаю, чего я ждала от Кристофера, но мне казалось, он меня любил. Я думала, он страдал из-за того, что я бросила его. И мне казалось, что он с радостью примет от меня все. Особенно кусочек меня – и кусочек его самого.

– Я не хочу ломать Джошуа жизнь. Сама понимаю, что Клэр и Джонатан – замечательные родители. Не хочу, чтобы они узнали, кто я такая. Мне просто хотелось выяснить, что произошло. – Я пытаюсь объясниться.

– Теперь ты все знаешь. Кристофер не захотел его взять. – Чарм трудно продолжать; я оглядываюсь через плечо, боясь, что к нам выйдет Клэр. – Мы с Гасом пытались заботиться о нем, как умели. Но у нас ничего не получалось. После того как Кристофер сбежал и мы узнали о твоем аресте, я подбросила его в пожарное депо. А усыновили его Клэр и Джонатан. Они стали хорошими ро… О господи! – вдруг шепчет Чарм и смотрит куда-то мне за спину.