Король-дракон - Роберт Энтони Сальваторе

Сиоба выдвинула этот аргумент, когда шли последние приготовления к маршу, и сумела убедить всех в своей правоте. Даже если войско Беллика сможет открыть туннель, было решено, что только основная группа, вместе с повозками и снаряжением, пойдет под землей, остальные же отправятся на юг поверху. Поэтому Лютиена удивило то, что сейчас Сиоба показалась очень мрачной.

— Оливер? — спросил младший Бедвир.

Сиоба не ответила, только сделала движение своим изящным подбородком, показывая, что Лютиен должен идти вперед. Он подчинился, уверенный, что попал в точку. Юноша помнил, какую боль он испытывал, когда ему пришлось разлучиться с Кэтрин, особенно когда он понял, что его любовь плывет навстречу большой опасности. Возможно, Сиоба чувствует что-то похожее из-за разлуки с Оливером?

Эта мысль вызвала смешок у Лютиена. Он откашлялся и даже нарочно споткнулся, чтобы замаскировать смех, не желая раздражать полуэльфийку.

Однако Сиоба разгадала его уловку. Прекрасная воительница поняла, что смешок Лютиена показывает ей, как другие отнесутся к подобной новости. Она приняла это стоически и продолжала идти, не сказав ни слова.

Солнце опустилось за вершины, быстро сгущались тени. И хотя август еще не закончился, ночной воздух стал гораздо холоднее и послужил всем воинам напоминанием о том, что они не могут позволить себе застрять в горах или быть загнанными назад в Айрон Кросс после того, как ворвутся в северные области Эйвона.

Лютиен и Сиоба вновь объединились с другими каттерами, находившимися в этом районе, и договорились о том, как именно им следует прикрывать отряды с флангов и как действовать, чтобы убедиться, что каждая проходимая тропа в окрестностях взята под наблюдение. Примерно в ста ярдах за ними группа из семидесяти воинов разбивала лагерь.

Сиоба нашла для себя и Лютиена небольшую лощинку, окруженную с трех сторон высокими камнями и частично прикрытую сверху нависающим земляным козырьком. В ней они были укрыты от ветра. Лютиен даже отважился развести маленький костерок в самом дальнем углу, зная, что из глубокой лощины он будет практически не виден.

Молодой Бедвир и его спутница ощущали некоторую неловкость, оставшись наедине в этот тихий летний вечер. Когда-то они были любовниками, страстными любовниками, и между ними оставалось притяжение, которое невозможно было отрицать.

Лютиен сидел, прислонившись к камню, напротив входа в лощину, плотно закутавшись в свой алый плащ, чтобы защититься от ночной прохлады. Он старался смотреть только на темную линию тропы внизу, но время от времени бросал быстрые взгляды на прекрасную Сиобу, которая наклонилась над тлеющими в костре ветками. Он вспоминал те времена, когда они с Сиобой были вместе в Кэр Макдональде, и город еще назывался Монфором. Во времена герцога Моркнея жизнь казалась проще. Лютиен широко улыбнулся, вспомнив свою первую встречу с Сиобой. Он отправился спасать ее, считая, что она — бедная, забитая рабыня, и обнаружил, что бесправная невольница богатого купца — предводитель одной из самых известных воровских банд во всем Монфоре! Одно воспоминание о том, как он принял Сиобу за беспомощное создание, заставило Лютиена почувствовать себя дураком — никогда в жизни он не встречал никого, менее нуждающегося в спасении!

Теперь она стала его другом и одним из самых дорогих существ на земле.

Просто другом.

— Они не сунутся в горы в такой поздний час, — заметила Сиоба, отвлекая его от печальных мыслей.

Лютиен согласился:

— Горные тропы слишком опасны ночью. Разве что одноглазые зажгут столько факелов, что все солдаты Эриадора схватятся за оружие. Да, можно считать, что наше дежурство на сегодня закончено.

Сиоба кивнула и отвернулась.

Опершись на холодный камень, Лютиен Бедвир думал о том, как ему повезло. Кэтрин знала, что они с Сиобой будут путешествовать вместе, и все-таки она отправилась в Порт-Чарлей, хотя и опечаленная разлукой с Лютиеном, но не проронив ни слова касательно его отношений с Сиобой. Кэтрин полностью доверяла ему, и в глубине сердца Лютиен понимал, что ее доверие абсолютно обоснованно. Его чувства к Сиобе были по-прежнему сильны, он не мог отрицать ни ее красоту, ни то, что раньше он по-настоящему любил ее. Но теперь Сиоба была другом, дорогим и проверенным товарищем — и никем более. Потому что для Лютиена Бедвира единственной женщиной в мире стала Кэтрин О'Хейл.

Он знал это, чувствовал, не испытывая никаких сожалений о прошлом, а Кэтрин знала его достаточно хорошо, чтобы полностью доверять.

На самом деле, сидя здесь этой ночью в полной тишине, нарушаемой изредка только треском ветки в костре и завыванием ветра, глядя на красоту звезд и прекрасную Сиобу, Лютиен Бедвир полностью оценил ту удачу, которая выпала ему в жизни. С теплыми мыслями о Кэтрин, наполнявшими его душу, он погрузился в сон.

Сиоба была вовсе не так спокойна. Она безмолвно наблюдала за Лютиеном, и только убедившись, что тот спит, она вынула из кармана сложенный пергамент. Все еще наблюдая за Лютиеном, полуэльфийка развернула его и поднесла к огню, чтобы прочитать еще раз.

Моей драгоценной полуэльфийке Сиобе

От хафлинга, такого галантного и верного.

Дует ветер войны, значит, я должен идти,

Больше я не вижу мою прекраснейшую розу.

Но не бойся, потому что ни мили, ни море,

Ни горы, ни реки, ни одноглазые

Не могут помешать нам думать друг о друге

И чувствовать сердцем друг друга.

Летний ветерок щекочет мой заросший подбородок,

Которым я оперся на ладонь, чтобы лучше видеть твою красоту.

Если бы я не был так нужен сейчас стране!

Увы! Герой должен выполнить свой долг.

Я ухожу, но ненадолго!

Оливер

Полуэльфийка аккуратно сложила письмо и снова спрятала его в карман.

— Глупый Оливер, — прошептала девушка и встряхнула головой, удивляясь сама себе. Она взяла палку и пошевелила угольки, ухитрившись вновь раздуть костерок из почти прогоревших веток.

Она задавалась вопросом, о чем думает Оливер, и глубоко вздыхала, понимая, что ухаживания хафлинга могут заставить ее казаться смешной. Оливер пользовался заслуженной репутацией обаятельного любителя женщин среди судомоек и других менее опытных и умных женщин, но те, кто лучше знал мир, кто знал истинную цену хвастовству хафлинга и украденной роскоши, видел в этой стороне характера Оливера нечто большее, чем просто повод для шуток. Его обрывочные стихи, наподобие тех, что содержались в письме, могли произвести сильное впечатление на юную девушку или женщину, занятую тяжелой, грязной работой, которая не читала стихов признанных бардов. Но Сиоба не была глупой школьницей. Она видела хафлинга насквозь.

Почему же тогда она так сильно скучает по Оливеру?

Полуэльфийка взглянула на Лютиена и хмыкнула, услышав его оглушительный храп. Огонь окончательно угас, костер превратился в горку светящихся оранжевых угольков, но от него исходило успокоительное тепло. Сиоба улеглась, бросила последний взгляд на тропу и, убедившись, что она пуста, позволила сну завладеть собой.