Грехи людские - Маргарет Пембертон

– Как бы там ни было, я не приду, – твердо повторила она.

Последовала непродолжительная пауза, после чего он поинтересовался:

– Почему? Разве вам сегодня было скучно со мной? Или, напротив, потому что вам очень понравилось?

– Вот именно потому, что мне очень понравилось, – шепотом ответила Элизабет и дрожащей рукой положила трубку на рычаг. Она не желала больше слышать его голос. Она боялась, что скиснет и согласится на встречу с Эллиотом, где бы он ее ни назначил. Все ее существо так и хотело выкрикнуть: «Встретимся где угодно и когда угодно!»

Когда Эллиот минут через пять перезвонил, Элизабет сказала Мей Лин, чтобы та передала, что хозяйки уже нет дома. Несколько последующих дней Элизабет упорно отказывалась говорить с ним по телефону.

Через две недели Элизабет и Адам отправились на Новую территорию на пикник. Среди приглашенных были также чета Ледшэмов и Алистер с Элен.

– Во-он там начинается Улица любителей джина, – обратился Алистер к Адаму, указав на далекие холмы, среди которых виднелись недавно выстроенные домишки. – Их начали строить еще в тридцать седьмом, когда пошли разговоры о том, что сингапурскую дивизию перебрасывают сюда для подкрепления. Но дивизия так и не прибыла, и вскоре работы приостановили. Какой смысл в оборонительной линии на самом переднем крае? Да и людей для полноценной обороны все равно недостало бы.

– Насколько протянулась эта линия? – с интересом спросил Адам.

– На одиннадцать миль. Она петляет до самого Ма Лаутонга, это на восточной стороне Цзюлуна. Отдельные ее участки по-настоящему неприступны. Скажем, возле редута Шингмун, в миле к востоку отсюда. Там вырыты глубокие траншеи, сверху сделана насыпь, укрепленная бетоном, пристреляна окружающая местность.

– А почему эта линия получила название Улицы любителей джина? – удивленно спросила Элизабет.

– У вас сейчас что в руке? – с улыбкой спросил Алистер. – Именно поэтому. Это излюбленное место для пикников. Без рюмки или бокала в руке тут редко кого можно увидеть. Это место словно создано для пирушек.

– И вы думаете, что работы по строительству линии обороны будут возобновлены? – спросил Ронни. Он лежал, распластавшись на песке, прикрыв лицо пляжной шляпой Жюльенны.

– Судя по всему, да, хотя я лично не уверен. Ведь даже если каждый житель в Гонконге побывает в тренировочном лагере и потом получит оружие, то все равно не хватит людей на всю линию обороны, тем более в таком месте. Лучшим препятствием был бы пролив между Цзюлуном и островом.

– Господи сохрани! – сухо сказала Элен. – А что же будет с жителями Цзюлуна, если орды желтолицых перейдут границу, а британские войска поспешат переправиться через пролив?

– Эти люди воспользуются паромной переправой, любовь моя, – беззаботно сказал Алистер. – Но поверь, шансы на подобное развитие событий невелики. Япония вовсе не готова с ходу атаковать нас. Более того, кроме Китая, она ни на кого другого не может напасть.

Жюльенна достала бутылку джина и бутылку тоника из вместительной корзины для провизии. Налив изрядную порцию джина, она добавила в него тоника.

– Я слышала, что многие военнослужащие сейчас болеют, – сказала она, обратившись к Алистеру.

– Это вы про малярию? Она согласно кивнула.

– Не понимаю, почему все заразились этой болезнью? Ведь в армии дают таблетки хинина, а также крем от москитов.

– «Королевские шотландцы» считают, что находятся под защитой Всевышнего, – усмехнувшись, сказал Ронни. – И, судя по всему, считается зазорным пить таблетки или мазаться кремами, не так ли, Алистер?

– Если военные с презрением относятся к медикаментам, которые им предписано употреблять, то, значит, они настоящие идиоты, – сказал Алистер, не желая принимать эти слова на свой счет. – А москиты – всем известные твари, готовые сожрать кого угодно. Они кусают «Королевских шотландцев» точно так же, как любого англичанина.

– Дорогой, я не позволю, чтобы они пили твою кровь, – сказала Жюльенна, обратившись к Ронни, который втирал в плечо крем от загара. – Ух, эти противные москиты, наглые насекомые!

Она сдержанно захихикала. Ее отношения с Дерри складывались как нельзя лучше. Она улыбнулась про себя, вспомнив, как вчера они занимались любовью. У Дерри было то, чего совершенно оказался напрочь лишен майор: сексуальное воображение, сравнимое с воображением разве что самой Жюльенны.

С помощью Алистера Элен принялась раскладывать на скатерти приготовленную для пикника провизию. Тут были сырные шарики в йогурте, паштет из копченого угря с крошеным сухим печеньем, салат из свежих яблок, оливки, салями, фенхель, пирог с яблоками и свининой, который Элен приготовила накануне, тосты и тарталетки с изюмом, дыня, начиненная малиной, ром, вино, а также миндальные пирожные специально для Алистера.

– Ты молодчина! – похвалил ее Алистер, и Элен скромно улыбнулась.

Элизабет при виде ее улыбки подумала, что Элен вполне могла изменить свое решение не выходить за Алистера. Казалось, они очень счастливы вдвоем, и, кроме того, Элен сейчас вся так и светилась, чего в помине не было, когда Элизабет впервые увидела ее.

– Пожалуй, я пойду прогуляюсь и заодно посмотрю на эту укрепленную линию, – сказал Адам, поднимаясь и стряхивая с брюк прилипший песок.

– Было бы куда разумнее сейчас поплавать, – предложила Жюльенна и выразительно посмотрела на Адама. Ее взгляд должен был означать что-то вроде: «А если и вы пойдете плавать, то доставите мне двойное удовольствие».

– Может, я и искупаюсь, но только попозже, – сказал он. – После прогулки.

Жюльенна, вздохнув, захихикала над тем, что Адам предпочитает взбираться по склону, вместо того чтобы поплавать и пококетничать с ней. Последние два месяца Жюльенна беззастенчиво пыталась с ним флиртовать, но порой задумывалась: а понимает ли Адам, что она с ним заигрывает? Кем бы ни был Адам, но уж явно не романтиком. Жюльенна взглянула на Элизабет, пытаясь определить, как она относится к желанию мужа прогуляться. На Элизабет были белые шорты и короткая розовая полотняная блузка. Ее ноги казались еще длиннее, чем обычно, а загорелая кожа отливала медово-золотистым цветом. Волосы были собраны сзади в свободный узел. Они так выгорели, что казались серебристыми.

– Скажи, Элизабет, а почему ты никогда не распускаешь волосы по плечам? – спросила Жюльенна, сбросив с себя одежду и оставшись в соблазнительном французском купальнике.

– Так прохладнее голове, – сказала Элизабет, ставя две бутылки шампанского в походный холодильник с водой.

– Будь у меня волосы такого цвета, я постоянно распускала бы их, – заявила Жюльенна, запихивая свои непокорные огненно-рыжие пряди под купальную шапочку. – Распущенные волосы сделали бы тебя эффектнее, а кроме того, ты выглядела бы гораздо моложе. – Внезапно ее глаза расширились, в них мелькнуло понимание. – Понятно! – воскликнула она, застегивая шапочку. – Теперь только до меня дошло, отчего ты всегда делаешь такие строгие, чопорные прически и забираешь волосы вверх! – сказала она, хитро сощурившись. – Обещаю, что никому не расскажу об этом.