ЧОП «ЗАРЯ». Книга четвертая - Евгений Александрович Гарцевич

тянет слабо, — я тоже тянул воздух и поежился от холода.

— Вот-вот, будто из морозилки, — кивнул Гидеон, достал свою книгу и, шевеля губами, полу шепотом затянул какую-то молитву, от которой в груди разошлось тепло.

Метров через тридцать мы нашли первое ответвление. Комната, битком набитая морозильными камерами. Не то морг, не то склад мороженого. Длинные большие ящики, по размеру похожие на сдвоенные гробы, стояли один над другим практически до потолка. Два пустых в первом ряда, а дальше все было битком.

Теперь я уже отшатнулся, сдерживая рвотные позывы — синие сплющенные человеческие тела. Тощие мужчины и женщины, обескровленные настолько, что казалось, будто только кожа с костями и осталась. И все это битком набито в ящики и спрессовано так, что упаковщики шпрот могли бы мастер классы брать у здешних умельцев.

«…это что еще за вампирские консервы?» — поежился Муха.

«…они этим разлом кормят, чтобы вылупился быстрее…» — предположил профессор: «…кровь — сильный катализатор, всегда хотел попробовать, но в нормальных кругах такое, мягко говоря, не приветствуется…»

Подобных комнат мы нашли аж четыре штуки с полными контейнерами и две с пустыми, где морозильники были отключены. Дальше встретилось несколько дверей, какие-то ниши с коробками, наполненными людским барахлом, но копаться во всем этом не стали.

Скверна манила и притягивала, а с каждым шагом вниз ощущалась все сильнее, отдаваясь в висках, как высокие басы на сабвуфере.

— Надо торопиться, они уже могут знать, что мы здесь и либо попробуют спрятать разрыв либо открыть его, — сказал Гидеон и чертыхнулся, споткнувшись о выступ, торчащий из пола. — Гадство, я, похоже, сигналку задел. Бежим!

Святоша перепрыгнул еще один штырек, от которого на уровне щиколоток тянулся едва заметный красный луч, и втопил, включив одну из своих максимальных скоростей. Я бросился за ним, стараясь не кувыркнуться — наклон увеличивался, еще чуть-чуть и просто на попе можно будет съезжать.

По всему тоннелю в этот момент замерцал свет, на секунду потух, потрещал немного, как люминесцентная лампа, и разгорелся снова, но уже красным.

— Точно знают, что мы тут, — бросил Гидеон и прибавил скорости.

Где-то за спиной хлопнула дверь, потом еще одна, потом еще несколько впереди. Я обогнал Гидеона, но притормозил и вернулся, видя, что старый отстает и дышит уже почти как дырявый баян. Сипит, хрипит и скребет… Или это уже не он?

Я заозирался по сторонам, пытаясь понять, откуда раздаются звуки. Совсем рядом щелкнула еще одна дверь, просто отъехав в сторону и открыв проход в нишу. Я вскинул винтовку и сдвинулся так, чтобы прикрыть Гидеона. Святоша, похоже, переборщил с кардионагрузкой — стоял, согнувшись, упирал руки в колени и пытался отдышаться.

В дверном проеме, переступив через порог, появилась черная чешуйчатая лапа с четырьмя короткими, но толстыми когтями. Потом появилась морда. Высунулся песочного цвета широкий, приплюснутый нос. Ноздри задрожали, втягивая воздух. И разом появилось все остальное — зубастая пасть, морщинистые складки над носом и вокруг желтых глаз. Роговые наросты на лбу, повторяли очертания пасти и шли ободком по кругу.

По форме деймос напоминал собаку, возможно, дальний брат баргеста. По фактуре был ближе к рептилиям или динозаврам. Намного уродливее моего Хрустика и чуть ниже, примерно со взрослую овчарку.

Песозавр не спеша, даже как-то лениво, вышел полностью, продемонстрировав нам гибкий шипастый позвоночник, мощные задние лапы и длинный костяной хвост. Пригнул морду, оскалился и зарычал, остановившись в нескольких метрах от нас. А потом завыл, а эхо подхватило и звонко разнесло этот вой по всему коридору.

«…какое-то странное эхо…» — прошептала Харми: «…даже в гробницах у фараонов такого нет, а там знали толк в акустике…»

«…это не эхо! Матвей, вали их — они со всех сторон сейчас попрут!» — вскрикнул Муха, а я потянул спусковой крючок.

Деймос прыгнул, «суперская» пуля попала ему в шею, прожгла шкуру и сдетонировала где-то около позвоночника. У песозавра в животе будто несколько газовых горелок врубили. Голубые языки пламени, шипя и плюясь искрами, вырвались наружу. А на пол упал уже обугленный и дырявый мешок из кожи рептилии.

Рядом начал стрелять Гидеон. Эхо сошло с ума, звуки выстрелов разносились во все стороны, оглушая и давя на барабанные перепонки аж до зубовного скрежета. Еще секунду назад тоннель был пустым и чуть ли не стерильно чистым, а сейчас «мой» деймос уже коптил стены, а мозги того, кто встретился с разрывными пулями Гидеона, медленно отлипали от потолка.

Твари поперли сразу из нескольких отверстий. Как там, где мы уже прошли, так и спереди.

Я свалил еще двоих и крутанулся, поменявшись направлениями с Гидеоном. Перезарядился с каким-то странным азартом понимая, что расстреливаю сейчас целое состояние. Даже уши загорели, будто меня Захар вспоминает. Икнул, успокоился и вошел в состояние потока. Представил, что в тире и начал отстреливать подбегающих деймосов.

Один вспыхнул, пуля попала ему прямо в открытую пасть, а столп огня вырвался где-то под хвостом. Второй с дыркой во лбу, будто бумажный, прогорел прямо в полете, даже изгонять уже нечего было. С третьим не задалось — пуля ушла ниже, оторвала ему переднюю лапу и сдетонировала уже далеко за его спиной. И теперь деймос пытался ползти на трех и выл как самая настоящая сирена-истеричка.

Опять поменялся местами с Гидеоном, успев на ходу перезарядиться, и «вернулся в тир». Еще двое, разогнавшись, неслись на меня. Причем стали умнее — петляли по коридору, а в момент выстрела брызнули в стороны, прыгнув на стены, а оттуда уже на меня. Одного я все-таки достал — присел и выстрелил под брюхо в полете.

Второго принял уже только на цевье, зашипев от едкой слюны, попавшей на лицо. Деймос вгрызся в дерево с металлом, как бешеный, пытаясь его перегрызть и дотянуться до моей шеи. Свалил меня, продолжая вдавливать в пол, брызгать слюной и с дикой скоростью жамкать челюстями.

Помог Гидеон, оглушив меня выстрелом над головой и опалив лицо.

— Что разлегся? Беги давай, пока они разрыв не спрятали или незрелым не открыли, — закричал священник, продолжая отстреливать деймосов в нашем тылу.

— Что? — половину слов, я не расслышал, догадываясь только по смыслу, но Гидеон повторять не собирался, уже отвернулся, выставил перед собой книгу и начал читать молитву.

Из книги святоши появился яркий светящийся шар, и, чем больше распалялся Гидеон, тем больше рос и он. Давно таким не видел священника — исступления, транс, какая-то безумно высокая концентрация. Он изменился, спина выпрямилась, рост будто бы прибавился, волосы затрепетали на несуществующем ветру. Он уперся ногами в пол и выставил вперед книгу, будто толкает гору. Голос звенел, слова на латыни, что-то в духе ацимус, демонос, люциус обретали чуть ли не осязаемый плотность, вливались в светящийся шар и расширяли его, превращаясь в щит.

Деймосы с его стороны замерли и попятились назад, рыча и пригибая пасти к полу. А с моей стороны оказалась свободная зона, только тушки догорали и скулил подранок без лапы. Я выбросил сломанную ружье, достал обрез и трофейную шашку, и пошел вперед.

«…Атос, держись там, мы справимся…» — прошептал Ларс.

«…погнали, погнали, я уже разогрелся…» — поддержал его Муха.

Как разогрелся Муха, пришлось проверить уже метров через пятьдесят, когда на моем пути появились Грешники. Похоже, что молитва Гидеона как-то работала и на мне, потому что, увидев меня, первое, что сделали Грешники — стали жмуриться и закрывать глаза руками. А дальше началась резня. Я проскочил мимо первого, рубанув его шашкой, зацепил и закрутил второго, бросая его под выстрел третьего. Они будто специально стояли в шахматном порядке.

Выстрел из «кочегара», удар, толчок, снова шашкой, вмазать прикладом, метнуть шашку, подскочить и вырвать ее обратно, попутно порезав шею, новому врагу. Смазанные перекошенные лица, несвежее дыхание, вонь вспотевших тел, блеск стали и вспышки выстрелов. Столкнуть двух Грешников, насадив друг дружку на их собственные костяные шипы — готово! Проломить рукояткой шашки пустоту на месте носа и переждать прямое попадание за тушкой скрученного Грешника, и добить его, вмазав лбом в стену — готово…

«…харе, харе, горячие мои, закончились они уже…» — свистнула Харми: «…Матвей,