Извращенная гордость - Кора Рейли

class="p1">Я стоял, переключил телефон в беззвучный режим и сунул его в карман.

— Я поговорю с ним.

— Удачи, — пробормотал Савио.

Я не стал стучать, прежде чем войти в комнату Адамо. Я оглядела пол, заваленный грязной одеждой и коробками из-под пиццы. Я подошел к окну и распахнул его, чтобы избавиться от ужасной вони.

— Почему бы тебе не прибраться в комнате?

Адамо сгорбился перед компьютером за своим рабочим столом.

— Это моя комната и мне все равно. Я не приглашал тебя войти.

Я подошел к нему и постучал по татуировке.

— Тебе следовало бы проявить ко мне уважение.

— Как к моему старшему брату или к Капо? — пробормотал Адамо, выпятив подбородок.

— К тому и к тому.

— За то, что ты сделал с Серафиной, ты не заслуживаешь моего уважения.

— Что я сделал?

Он нахмурился.

— Ты заставил ее?

Я приблизил наши лица.

— Неужели?

— Ты не заставил?

— Мы будем продолжать обмениваться вопросами? Потому что это начинает раздражать.

— Но ты спал с ней, — смущенно сказал Адамо.

— Да, — ответил я. — Но она хотела этого.

— Почему?

Я рассмеялся.

— Спроси ее.

— Думаешь, она в тебя влюблена?

Мои мышцы напряглись.

— Конечно, нет.

Любовь была безумной игрой для дураков, а Серафина была кем угодно, но только не дурой.

— Она мне нравится.

Адамо посмотрел на меня почти с надеждой. Интересно, когда наш мир избавит его от последних клочков невинности?

— Адамо, — резко сказал я. — Я похитил ее, чтобы благодаря неё я мог отомстить наряду. Она не останется, так что не привязывайся.

Он пожал плечами. Вздохнув, я коснулся его головы и ушёл.

О, Серафина.

Я направился к своему крылу, но вместо того, чтобы продолжить путь в свою комнату, остановился перед дверью Серафины. Я знал, что Данте согласится отдать мне Скудери в любой день.

Я отпер дверь и вошел. Серафина лежала на боку и читала книгу. Когда я закрыл дверь, она положила ее, прежде чем я подошёл к ней.

Она нахмурилась.

— Только потому, что я однажды переспала с тобой….

— Дважды, — поправил я.

— То, что я спала с тобой дважды, не значит, что я буду спать с тобой, когда тебе захочется.

Я опустился рядом с ней.

— Неужели это так?

Я провел кончиками пальцев по ее обнаженной руке. По коже побежали мурашки.

— Мне слишком больно. Думаю, в прошлый раз было слишком, — призналась она, ее щеки порозовели.

Мои пальцы остановились на ее ключице.

— Тебе нужно показаться врачу?

— Все не так плохо. — она зажмурила глаза немного. — Ты беспокоишься за меня?

Игнорируя ее вопрос, я сказал.

— Я не пришел в любом случае для секса.

— Тогда зачем ты пришёл?

Если бы я только знал. Я снял кобуру с пистолетом и ножом и бросил ее на пол рядом с кроватью, прежде чем растянуться рядом с ней и подпер голову рукой.

— Только не говори, что пришел обниматься, — сказала она.

Мой рот дернулся.

— Я никогда не обнимался с девушкой.

— Сегодня ты это сделал.

Я обдумал это. Я держал ее в постели после секса, смотрел, как она спит в моих объятиях.

— Я сделал это только для того, чтобы убедиться, что ты не захлебнешься в жалости к себе.

— Конечно, — пробормотала она. — Ты сказал, что никогда не обнимался с девушкой. У тебя есть привычка обниматься с мужчинами?

Я усмехнулся и запустил руку ей в волосы. Она слегка наклонилась к ней. Я не был уверен, что она заметила.

— Я больше не обнимаюсь. — когда она вопросительно подняла бровь, я продолжил. — Я обнимался с Адамо и Савио, когда они были совсем маленькими.

Она сморщила нос.

— Прости. Я не могу это представить. Учитывая, какими утомительными могут быть маленькие дети, я удивлена, что ты не убил их.

Мои пальцы дернулись, но я сдержал гнев.

— Они мои братья, моя плоть и кровь. Я скорее умру, чем причиню им боль.

Я замолчал. Серафина тоже молчала.

— Я тебя не понимаю, Римо Фальконе.

— Ты не должна этого делать.

— Я проницательна. Не успеешь оглянуться, как откроешься мне больше, чем хочешь.

Я боялся, что она права. Шахматная фигура. Средство для достижения цели. Это то, чем Серафина могла быть. Ничем больше.

Моя улыбка стала жестокой.

— Серафина, я знаю, что потеря девственности заставляет тебя думать, что нас связывают особые узы. Но два секса не делают тебя чем-то особенным для меня. Я трахал так много девушек. Одна киска похожа на другую. Я кое-что отнял у тебя, и теперь ты хочешь оправдать это гребаной эмоциональной ерундой.

Она напряглась, но затем хитро улыбнулась мне. Ее пальцы обвились вокруг моей шеи, и она прижалась своим лбом к моему, как я делал раньше.

— Ты что-то у меня отнял, это правда, но ты не единственный, кто это сделал. Может быть, ты еще не видишь этого, но с каждым кусочком, который ты забираешь у меня, ты отдаешь мне частичку себя взамен, Римо, и ты никогда не получишь ее обратно.

Я резко завладел ее ртом и перекатился на нее сверху, вдавливая ее в матрас своим весом.

— Не надо, — прорычал я ей на ухо. — Не думай, что знаешь меня, Ангел. Ты ничего не знаешь. Ты думаешь, что видела мою тьму, но вещи, которых ты не видела, настолько черны, что ни один гребаный свет на этой земле не может проникнуть сквозь них.

— Кто теперь не храбрый? — прошептала она.

Меня трясло от злости. Я хотел выбросить свою ярость из головы. Хотел причинить боль. Хотел что-нибудь сломать.

Я спустился вниз по ее телу и задрал ночную рубашку, затем сорвал стринги с ее ног.

— Я же сказала, что мне больно, — тихо сказала она.

Черт, почему она должна казаться такой уязвимой в этот момент? Какого хрена она со мной делает?

Я раздвинул ее ноги. Она не остановила меня, несмотря на напряжение в руках и ногах. Сделав глубокий вдох, я опустился на живот, устроившись между ее бедер.

Ее тело сразу смягчилось, когда она поняла, что я не собираюсь причинять ей боль. Я дернул ее к своему рту, и она вздрогнула.

Я прижался губами к ее складкам, и вскоре она извивалась и стонала, ее ноги раскрывались, доверяя, и, черт возьми, это было лучше, чем любая ярость, которая когда-либо была. Я не торопился, наслаждаясь тем, как она позволила себе предаться наслаждению.

Кончиками пальцев я провел по мягкой плоти ее бедра, по расслабленным мышцам. Никаких признаков напряжения или страха.

Она кончила с красивым криком, ее тело выгнулось, давая мне прекрасный вид на