Дань псам. Том 2 - Стивен Эриксон

И меня ты предал, Аномандр Рейк.

Солнце садилось. Кольца щелкали, и щелкали, и щелкали. Соляную равнину внизу залило золотое сияние, сгрудившиеся на берегу хижины выглядели сейчас живописно – хвала расстоянию, не позволяющему разглядеть подробности. Из их гущи поднимался дымок костра. Признак жизни. Пламя, способное отогнать наступающую тьму. Но не навсегда. Любой огонь угасает.

Верховная жрица отодвинула тарелку.

– Достаточно, – сказала она. – Еще немного, и я лопну.

Послушница первой ступени метнулась к ней, подхватила тарелку и устремилась прочь с такой поспешностью, что чуть было не рассыпала высящиеся на ней горой пустые раковые панцири.

Верховная жрица откинулась на спинку стула и обтерла с пальцев растаявшее масло.

– Все как обычно, – сказала она полудюжине сестер за столом. – Сети неожиданно приносят богатый улов, и что же мы делаем? Пожираем все без остатка.

– Куральд Галейн не прекращает нас удивлять, – сказала Третья сестра. – Почему бы нам не ожидать продолжения?

– Потому, дорогая моя, что все когда-нибудь кончается. Харканас некогда окружали леса. Мы их вырубили.

– Тогда мы были молоды…

– И это было бы приемлемым оправданием, – перебила ее Верховная жрица, – если бы мы здесь и сейчас, в куда более зрелом возрасте, не совершали ту же глупость. Только посмотрите на себя. Завтра наши одежды перестанут на нас налезать. И мы, к своему ужасу, обнаружим выпуклости там, где их никогда не было. Мы считаем, что удовольствие – достаточный повод для всевозможных излишеств, но подобные привычки выдают лишь полное отсутствие дисциплины. Ладно, проповедь окончена. Пусть разливают чай.

К столу скользнули новые послушницы.

У двери в коридор задребезжали колокольчики, внутрь вошла храмовая стражница. Одетая в доспехи из стальной чешуи и кожи с вделанными в нее кольцами, она прошагала прямо к Верховной жрице. Приподняв решетчатое забрало на шлеме, стражница нагнулась к ней поближе и что-то коротко прошептала – губ видно не было, и прочитать сообщение никто не смог.

Верховная жрица кивнула и жестом приказала стражнице удалиться.

– Вторая и Третья сестры, оставайтесь на местах. Остальные могут взять свой чай в Бессветный сад. Когда вы окажетесь там, разрешаю Шестой сестре не прятать флягу и долить уже сразу всем, хорошо?

Очень скоро в палате остались лишь трое женщин – послушниц тоже отослали.

Дверь еще раз открылась, снова появилась стражница, на этот раз она сопровождала пожилую женщину человеческой расы, которая ковыляла, используя сразу два посоха, чтобы перемещать свой немалый вес. Ткань ее свободного платья потемнела от пота – в подмышках, под грудью и там, где выпирали обширные бедра. Выражение на лице являло смесь тревоги и неудовольствия.

Третья сестра, хотя никто ей не приказывал, встала и подвинула стоявшую у стены скамью так, что та оказалась у женщины на дороге.

– Присаживайся, – сказала Верховная жрица, все мысли которой сейчас были, увы, о только что съеденных двух дюжинах слепых раков в сливочном масле, причем размером каждый больше напоминал омара. Наслаждаемся, пока дурно не станет, а потом начинаем проклинать судьбу.

Пробормотав слова благодарности, женщина опустилась на скамью.

– Позвольте мне представиться, – сказала она, слегка задыхаясь. – Я – Ведьма…

– Мне это известно, – перебила ее Верховная жрица, – и такого титула будет сейчас вполне достаточно, как и моего. Ты предприняла нелегкое путешествие, и это заставляет меня предположить, что ты принесла важные и срочные вести.

Та быстро кивнула.

– Культ Искупителя, Верховная жрица, сделался… нечист.

– И что же именно сделало его таковым?

– Здесь, знаете ли, все сложно. У них тоже имелась Верховная жрица – о, титул этот она приняла безо всякого желания, как и сопутствующие ему обязанности. Однако никто не отрицал ее прирожденную власть над…

– Прирожденная власть, – заметила Верховная жрица. – Мне нравится эта формулировка. Прошу прощения, ты можешь продолжать.

– Лагерь паломников подмяли под себя разбойники. Они употребляют концентрированную разновидность напитка под названием «келик» – не уверена, известно ли вам про него?

– Да, нам известно.

Она снова кивнула.

– Сейманкелик. Слово происходит из диалекта, которым пользуются к югу от хребта Божий Шаг. «Сейман» значит «Умирающий бог», а «келик»…

– Кровь.

Та вздохнула.

– Да.

Вторая сестра, чуть кашлянув, спросила:

– Ты же не хочешь сказать, что название следует понимать буквально?

Ведьма облизнула губы – инстинктивно, без малейшей иронии – и ответила:

– Чтобы исследовать сейманкелик, я воспользовалась определенными… искусствами. Можно с уверенностью сказать, что он обладает… неестественными свойствами. Так или иначе, разбойники пристрастили к этому питью паломников. Включая Салинд, Верховную жрицу Искупителя.

Заговорила Третья сестра:

– Если на мерзком напитке действительно лежит чье-то благословение, то я понимаю, отчего для поклоняющихся Искупителю его отравленное влияние можно считать нечистым. Если кто-то преклонил колени перед сейманкеликом… я хочу сказать, стоять на коленях сразу перед двумя господами ведь невозможно?

Если физически не разорваться на части, то нет.

– Что ты хочешь от нас, Ведьма?

– Эта нечистая зараза, Верховная жрица, она может… распространиться.

За столом воцарилось молчание.

Верховной жрице уже было ясно, что ведьма хорошенько обдумала свой предстоящий визит, пока наконец не нашла предположение, с наибольшей вероятностью способное их встревожить. Можно подумать, мы, тисте анди – те же люди, только высокие и темнокожие. Можно подумать, нас так просто… похитить.

Ободренная молчанием, ведьма продолжила:

– Верховная жрица, Салинд – ей нужна помощь. Нам всем нужна помощь. Среди вас был один воин, но он куда-то исчез. Теперь, когда Провидомин мертв, я хотела бы его отыскать. Его имя Спиннок Дюрав.

Верховная жрица встала.

– Следуй за мной, Ведьма, – сказала она. – Только мы двое. Это недалеко.

Старуха поднялась, опершись на посохи, в ее глазах мелькнуло замешательство.

Через боковой проход, в узкий коридор в двадцать шагов длиной, потом – вниз по короткой лестнице, где все еще пахло свежеобработанным базальтом, и – в обширную, хотя и с низким потолком, восьмиугольную палату без какой-либо мебели, пол в ней выложен ониксовыми плитками самых разных форм и размеров. У большинства этот путь занял бы совсем недолго, однако для ведьмы он оказался настоящей пыткой, и Верховную жертву поразила глубина ее отчаяния – как она только вообще решилась на подобные усилия? Дорога от ее дома до крепости, должно быть, представляла собой предприятие эпических масштабов.