Покушение на Сталина. Дело Таврина-Шило - Игорь Ландер

Первоначальный энтузиазм СД-аусланд относительно широкого использования «активистов» вскоре был грубо оборван руководством СС. После сформирования в составе «ваффен-СС» батальона особого назначения «Фриденталь» под командованием гауптштурмфюрера СС Отто Скорцени и его заместителя оберштурмфюрера СС Карла Радля диверсионные задачи постепенно изымались из сферы деятельности главных команд «Руссланд Митте» и «Руссланд Зюд», которые все более сосредоточивались на агентурных и пропагандистских операциях. Впрочем, именно это и являлось их уставной задачей. Позднее несколько изменилась и сфера охвата советского тыла агентурой «Цеппелина». Нехватка транспортных самолетов вынудила его перестроить заброску групп «активистов» с целью минимизации использования воздушного пути. Теперь основным путем заброски стал наземный. Ввиду этого главные команды попали в намного большую зависимость от фронтовых разведорганов вермахта, поскольку только они были в состоянии обеспечить «Цеппелин» информацией о разрывах в сплошной линии фронта, о расположении боевого охранения и секретов Красной Армии.

Упомянутый приемно-распределительный Зандбергский лагерь в декабре 1942 года был объединен с Бухенвальдским особым сборным лагерем СД[122], а в марте 1943 года пополнен личным составом предварительного лагеря (форлагерь) в Бреслау. Именно в Зандберге Таврин, по его словам, был зачислен в «Особую команду» по подготовке будущих агентов к работе в советском тылу. Однако документ, обнаруженный автором в отделе документации Фонда саксонских мемориалов города Дрездена, открыл новый и интригующий эпизод в период жизни Таврина с февраля по август 1943 года. Это — персональная карта советского военнопленного Петра Ивановича Шило-Таврина[123], которого, как выяснилось, в самом начале года вновь вернули в офлаг ХIII D. На ее лицевой стороне стоят два штампа красного цвета с полями, заполненными чернилами. Первый из них — «Бежал 19.2.43», второй — «Успешно бежал 22.2.43». Все оформлено в соответствии с правилами розыска военнопленных, согласно которым успешным считался любой побег, если беглец не был пойман в течение трех суток. Однако вторая дата зачеркнута, причины чего очевидны из рассмотрения оборота карты.

Образцы карт военнопленных с отметками об освобождении из плена для участия в операции «Цеппелин»

Там указывается, что 8 августа 1943 года пленный был повторно пойман (имеется в виду после его первичной сдачи в плен), но, против ожидания, Таврина не отправили в концлагерь, не перевели в штрафной барак и вообще никак не наказали. Более того, следующая отметка гласит, что уже 9 августа с ним были установлены гражданские правоотношения. В соответствии с нормами действовавшего в рассматриваемый период германского законодательства это означало, что с ним был заключен некий контракт, и он перестал быть военнопленным, а приобрел полноправный статус, позволявший ему пребывать за пределами лагеря и выполнять некую работу. Какую — можно лишь догадываться. Гражданский статус получали все пленные, завербованные спецслужбами для агентурной работы, зачисленные на инженерные или прочие должности на германские предприятия, — в общем, все, за исключением принятых на службу в вермахт или СС. А в лагерных картах «активистов» «Цеппелина» писалось прямо и недвусмысленно: «Принимал участие в операции «Цеппелин» с такой-то даты, снят с учета военнопленных». Формулировки могли несколько отличаться друг от друга. К примеру, в картах военнопленных можно встретить отметку: «Am (дата) aus der Kriegsgefangenschaft nach Unternehmen «Zeppelin» entlassen» («Освобожден из плена для операции “Цеппелин”»).

Ни о каком установлении гражданских правоотношений с ними речь не шла. Трудно сказать, что все это означает в действительности. С уверенностью можно утверждать лишь то, что немцы не делали ложных отметок в своих лагерных картах, то есть Таврин действительно бежал из офлага и был пойман полгода спустя. При этом совершенно невозможно, чтобы он без документов, без денег, без знания языка столь долго избегал поимки, если только беглец не пользовался чьей-то внешней помощью. Чьей — можно только гадать. И неизвестно также, что побудило немцев не подвергнуть его наказанию за побег, а уже на следующий день привлечь к активному сотрудничеству — при том, что Таврин был пойман, а не возвратился сам. Однако факты говорят именно об этом, и следует осознать, что все, сообщенное им на допросах о своих событиях до августа 1943 года, являлось абсолютной ложью, опровергаемой трофейным документом.

В любом случае, после августа 1943 года Шило-Таврин стал официально работать на Германию. И именно с этого момента, как следует из материалов дела, немецкая сторона буквально подхватывает эстафету странностей, ранее происходивших с ним же в СССР.

Среди тысяч советских военнопленных, давших согласие работать на германские спецслужбы, Таврин вряд ли выделялся чем-то особенным. Да, офицер, а не рядовой, да, сдался сам, а не был захвачен. Таковых были, по самым скромным подсчетам, многие тысячи. Но вот в конце августа 1943 года его якобы вызывает к себе в Берлин не кто-нибудь, а сам оберштурмбаннфюрер СС Хайнц Грэфе — руководитель группы VIС «Восток» СД-аусланд, возглавлявший всю разведывательную деятельность в зоне советского и японского влияния и соответственно весь «Цеппелин».

Кем был в 1942 году этот еще молодой, 34-летний человек? Он родился в 1908 году в семье книготорговца, погибшего в боях 1914 года во Фландрии. Предпосылки будущей политической карьеры Грэфе проявились с его ранних лет. В 11-летнем возрасте он вступил в скаутскую организацию, в 20-летнем возглавил отряд из 300 молодых активистов и провел марш по немецким деревням Судетской области, через три года организовал первый в Германии студенческий трудовой лагерь. В нем он ограничивал деятельность студентов левых убеждений, официально объявил о разрыве с религией и пропагандировал идею превосходства арийской расы.

Лагерная карта Таврина-Шило (лицевая и оборотная стороны)

В период обучения в Лейпцигском университете на семинарах по трудовому и корпоративному праву Веймарской республики и фашистской Италии Грэфе подружился с двумя будущими руководителями СД-инланд: Гербертом Мельхорном и Отто Олендорфом. Параллельно с учебой трое приятелей активно участвовали в так называемом студенческом приграничном движении («Grenzlandarbeit»), занимаясь там пропагандой идей национал-социализма и мониторингом местной прессы. Ещё одним соучеником, другом и соратником Грэфе по местной студенческой корпоративной организации «Studentenschaft» стал один из будущих руководителей операции «Цеппелин» Ёбсгер-Рёдер.