Спящая в огне - Карина де Сантис

— Да, тот юноша предал нашу Мать после того, как завоевал ее доверие и любовь. Но он жестоко расплатился за это и дальше болота ему дороги нет. Я понимаю твое беспокойство, но оно лишнее. Кай хороший человек, — негромко проговорила юная целительница, под столом находя ладонь русала и сжимая ее своими пальцами. История Матери леса была поучительной для всех северян, но сравнивать ее с дружбой Этны и Кая — это уже слишком. Белая волчица была ослеплена любовью и лишь потому не заметила плохих намерений ее бывшего спутника. Этна никогда не думала повторять ее ошибки, если у нее вообще представится такая возможность.

— Садитесь уже, мы закончили с обвинениями, — Кай поднял глаза на остальных молодых людей. Этна последовала его примеру, понимая, что почти все наблюдали за этой перепалкой. Она тихо вздохнула, прежде чем взяла булочку с джемом, пихая ее в рот и принимаясь жевать.

Остальные устроились за столом. Аурея пересела в другой конец, садясь рядом с Констэнсом. За весь завтрак она ни разу не посмотрела в сторону Этны.

Кай услужливо наполнил ее стакан теплым молоком свободной рукой. Их ладони под столом все также были переплетены друг с другом. И Этне не хотелось разрывать их прикосновения, пусть из-за этого ей и придется завтракать одной рукой.

После завтрака Этна, в ожидании Нитты, осталась сидеть за столом. Те, кто как Кай, которые не успели умыться, встали из-за стола и отправились в ванную комнату. Время до прибытия камергеров и камеристки еще было, пусть и не так много. Аурея, впрочем, со своими утренними процедурами закончила раньше остальных и совсем скоро оказалась за столом напротив Этны. Та подняла на шаманку темные глаза, молча взирая.

— Пожалуйста, будь осторожная рядом с ним. Я не хочу, чтобы ты пострадала или чтобы твое сердце разбилось, — негромко проговорила Аурея, приобнимая саму себя руками и поднимая неловкий взгляд на целительницу.

— Он не причинит мне вреда, Аурея. Тебе нет смысла защищать меня от него, — Этна вздохнула, бросив взгляд в сторону ванной комнаты, прежде чем вновь обратить его на девушку, которая пыталась быть ей подругой.

— Я… Мне просто что-то не дает покоя. Есть в нем нечто такое, что заставляет меня беспокоиться за тебя…

— Уверена, это просто из-за того, что он русал и что до этого я так тесно не общалась с юношами. У тебя нет причин переживать.

— Наверное, ты права…

Прошло чуть больше часа, прежде чем пришли трое бывших близких друзей королев. К тому моменту все успели привести себя в порядок, а особо голодные — позавтракать повторно. А после этого все присутствующие молодые люди без напоминания вновь разбились на три группы. Этне было интересно, какое испытание им выпадет на этот раз. Ей очень хотелось, чтобы оно было менее… неприятным.

— Королевы лично захотели побеседовать с каждым и с каждой из вас. Уж не знаю, о чем пойдет речь, но прошу быть предельно учтивыми рядом с ними, — Нитта обвела глазами всех северян, кажется, разделяя их смятение. Но не в ее силах было что-то изменить.

— А о чем они вообще могут спросить? — вопрос Виолы был как нельзя кстати.

— Если бы я знала, — камеристка покачала головой, сочувственно взглянув на целительницу. — Может что-то из ваших знаний. Может какие-то личные вопросы. Не могу сказать, честно.

— А есть вероятность, что они просто хотят узнать нас поближе, чтобы в дальнейшем принять решение? — Ундина мельком взглянула на Этну, и та прекрасно поняла, что под "узнать поближе" шаманка имела ввиду «на кого будет приятней смотреть» после Отбора рядом с собой.

— Да, такую вероятность тоже нельзя исключать, — камеристка согласно кивнула, взглянув на камергеров. Те уже закончили свои короткие беседы и Бьорк жестом подозвал Нитту. — Идемте, будем решать, кто к какой королеве пойдет.

Собравшись в кучу, молодые люди украдкой смотрели друг на друга, слушая объяснения Бьорка. Тот приготовил четырнадцать палочек трех разных длин. Каждый и каждая по очереди вытягивали обычные деревянные соломинки. Одним доставались короткие, другим средней длины. Этна вытянула длинную палочку, взглянув на Кая, который продемонстрировал короткую. Вместе с ней длинные палочки вытянули бритоголовый воитель, ковальщица и Валериан.

После этого они вместе с камергерами и камеристкой покинули их временное жилище, направляясь на второе испытание. Периодически их временные наставники давали какие-то советы или напоминали, как себя следует вести рядом с Их Величествами. Конечно, таким образом они старались добавить уверенности молодым людям и приободрить их, но, по правде говоря, все нервничали и слова мало утешали.

Длинные коридоры, ведущие вглубь замка, были полны света и периодически встречающихся людей. Судя по их одеждам, это могли быть какие-нибудь советники или прочие важные люди при Дворе, следующие по своим делам и почти что не обращающие внимания на группу молодых людей, ступающих на свое следующее испытание.

Дойдя до развилки в коридоре, Харон попросил всех разделиться на три группы в зависимости от того, какие соломинки они вытянули. Этна успела перед этим быстро прикоснуться к руке Кая, желая ему удачи. Русал сжал ее пальцы в своей ладони, тоже желая удачи, прежде чем они разошлись в разные стороны.

Группа Ауреи, которые вытянули палочки средней длины, вместе с Хароном направились в левое крыло. Кай и те, кому достались короткие соломинки исчезли в правом крыле вместе с Ниттой. А Этна и остальные во главе с Бьорком направились вверх по лестнице, покрытой мягкой ковровой дорожкой, четко очерчивающей каждую ступеньку. Этна старалась не думать о том, как все пройдет, хотя в голову лезли всякие мысли. Она понимала, что у нее вряд ли получится отделаться так же просто, как и у автора «Записок придворного целителя», но все равно ей отчего-то сильно хотелось, чтобы это было именно так. Но, учитывая, что это было ее второе, а не последнее испытание, вряд ли все будет так просто.

— Вы будете разговаривать с королевой Мелантой. Сначала заходит один, как только он выходит, идет следующий. И храни вас Драмэйды, если вы будете говорить с ней неподобающим образом. Она внимательна к мелочам и любой промах будет стоить вам места при Дворе, — в какой-то момент Бьорк просто развернулся, на ходу проговаривая еще одно предупреждение. Валериан едва не врезался в грудь бывшего камергера, успев затормозить и торопливо сделать пару шагов назад под его суровым взглядом.

Этна только сейчас поняла, что они оказались в совершенно другой части огромного замка. Стены, украшенные гобеленами и картинами были такими же, как и везде, но небольшие окна не были покрыты росписью по стеклу и от этого под ногами не плясали солнечные зайчики, но зато сквозь эти проемы можно было увидеть переливающееся и сверкающее море, раскинувшееся далеко внизу. Те части Двора, что выходили на площадь и сад были, безусловно, красивыми, но эта, с видом на бескрайнюю синеву, поглотившую горизонт, была просто фантастической.

Бьорк подошел к одной из огромных картин, закованную в тяжелую золотую раму. На ней некий художник изобразил переплетающиеся улочки Юга, полные народа. Кое-где можно было рассмотреть пивоварок и танцовщиц, угадывая первых по остроконечным шляпам, а вторых — по пышным развивающимся юбкам. Вдали на холсте угадывались очертания знакомого замка с четырьмя шпилями и флагами. Картина была красивой, но ровно до того момента, пока бывший камергер не прикоснулся к чему-то на ней. Что-то щелкнуло, а само полотно без треска разделилось на две части, приветливо открывая потайной дверной проем.