Авиатор: назад в СССР 8 - Михаил Дорин

получать? — хватался за голову Мендель, рассуждая о ежемесячной выплате.

— Наверняка откроют тебе отдельную сберкнижку и будут начислять на неё, — предположил я, по аналогии с банковскими картами.

— Как пенсия, что ли? — уточнил Гусько.

— Простая социальная выплата, — ответил я, продолжив просматривать статьи указа Верховного Совета.

Можно провести аналогию с законом о статусе «Ветерана боевых действий». Большинство льгот, будь то установка проводного телефона или ежегодный дополнительный отпуск, тоже здесь указаны. Как это будет на практике, только предстоит узнать. Главное, что подобный закон появился уже сейчас, а не через несколько лет от начала войны в Афганистане.

Обсудили и Хрекова, чью фотографию рядом с Брежневым разглядывали со всех ракурсов.

— Быстро работает наградная система, — кивал Гнётов, присаживаясь за стол.

— Он же генерал. Плюс подвиг реальный был. Невозможно пройти мимо, — сказал Гусько.

— Вот-вот! Причина вся в его звании и должности, — сказал заместитель командира эскадрильи.

— А почему про Томина забыли? У него разве не подвиг? — спросил Валера, сложив руки на груди.

— Про командира не забыли. На похоронах объявили, что его к званию Героя представят, — сказал я, вспоминая речь одного из представителей генералитета на кладбище в Осмоне.

Валера прицокнул и покачал головой.

— Чего не так? — спросил я.

— Речи толкать начальство умеет. Они и звезду Героя пообещают, и машину вне очереди, и лучшие путёвки в санатории…

— Петрович, ну что ты опять ворчишь? — перебил его Гусько, но Гнётов тут же навострил уши и остановил Савельевича.

— Вы продолжайте, капитан Гаврюк. Хотелось бы послушать до конца экспертное мнение опытного офицера, — ехидно улыбнулся Максимович.

— Я его уже выразил. Достаточно, — сказал Валера и прислонился к стене.

Никак эти двое не найдут общий язык. Как они только в Липецке переучивались на МиГ-29 вместе?

После недолгой паузы по обсуждению льгот, мы снова вернулись к наградам.

— Савельевич, а в нашем случае не сработает эта система? — спросил Марк, вопросительно посмотрев на замполита. — Ну, насколько скоро придут наши награды?

В классе эта тема интересовала многих, поэтому загудели все. Каждому что-то, да причиталось за проведённые операции в Луркохе и Кокари-Шаршари.

— Хреков брал на себя обязательства протащить наши документы как можно быстрее. Но там народу награждать нужно почти весь полк, — сказал Гнётов, присаживаясь рядом с замполитом. — Как придут награды, так и получишь свою «Бухарскую звезду», — улыбнулся Григорий Максимович.

— Оу, это опять мне звезду шерифа? — обрадовался Марк, предполагая, что его наградят орденом «За службу Родине».

Гаврюк скривился от разговоров про эту награду. У других тоже не нашлось аргументов, чтобы восхвалять данный орден.

Не была она в почёте у военных, поскольку её можно было получить и за мирные «подвиги». Больше ценились другие награды. Но дизайн у ордена «За службу Родине» был очень крутой!

— Максимыч, ну раз начал, давай договаривай, — сказал Гусько, пристально посмотрев на Гнётова, который смотрел на всех и ехидно улыбался.

Штурмовики, после того как закончили просматривать газету, стали заниматься своими делами и мысль о будущих наградах их не беспокоила. Да и нам было известно, что их комэска Арсений Павлович уже довёл всю «разнарядку» по наградам.

— Григорий Максимович, не томите, — умоляющим взглядом смотрел на него Барсов.

— Какая разница, когда ты узнаешь, чем тебя наградят? — возмутился Гнётов. — Приедут большие начальники, организуют построение, натрём с вами ботинки и всем всё вручат.

Валера смотрел на заместителя командира эскадрильи, словно он сейчас забирает у него эту самую награду. Тот, в свою очередь, не сдерживал гнилую ухмылку, пользуясь моментом.

— А вы, товарищ капитан, надежду на поощрение не теряете, я смотрю? — спросил Гнётов, и у Валеры побелели костяшки пальцев.

Я уже готов был остановить своего командира звена, если бы тот собирался кинуться на зам. комэска. Однако ситуация разрядилась при содействии замполита.

— Я сейчас сам им всё расскажу. Не хочешь людям радостные вести принести, так это сделает майор Гусько, — официальным тоном назвал своё звание и фамилию Савельевич.

— Ладно, — сквозь зубы сказал Гнётов и достал из внутреннего кармана кожаной куртки сложенный листок. — Техсостав по большей части получит медали «За боевые заслуги». Несколько человек «За службу Родине»…

— А мы? — расстроено спросил Марик.

— Барсов, тебе не терпится узнать, что ты остался без награды? — спросил Гусько.

— Савельевич, да как так? Без награды мне нельзя, — возмутился Марк, замотав головой. — Мы с Родиным вообще чуть «Фалкрумов» не прибили!

Произнесённое название МиГ-29 меня не сразу заставило напрячься. Если раньше я слышал от нескольких человек название этого самолёта «Точка опоры», то английское название от советского офицера услышал впервые. И, похоже, только меня это заинтересовало. Остальные продолжали ждать информации от Гнётова.

— Марик, замолчал и слушай дальше. Не оставили тебя без награды, — успокоил его Григорий Максимович. — Вот… Мендель и Марик — по ордену Красной Звезды, — недовольно сказал зам. комэска.

— Во! — показал большой палец вверх Барсов. — Хотя… лучше бы продолжил коллекцию собирать. Второй орден «За службу Родине» был бы…

— Ты закончил мечтать? — перебил его Гнетов и Марик замолчал. — За ваши с Менделем дела, награды вообще не положены.

При этих словах Гусько громко прокашлялся, дав понять, что про случай с продажей покрышки не стоит знать лётчикам «Грачей».

— Продолжим. Товарищ Гусько получает орден Красного Знамени, — сказал Гнётов и Савельевич попытался изобразить на лице удивление.

— Ой, как это неожиданно! — усмехнулся он, чем вызвал весёлый смех среди нас.

— Ага. Мне сказали, что ты там чуть ли не на Героя написал. Тебе за такие подвиги впору было бы орден «Победа» дать, — сказал Гнётов.

— Ну а чего мелочиться, верно? — обратился я к Гусько и тот мне подмигнул в ответ.

— Родин, а ты чего не спрашиваешь, какую тебе награду выписали? — спросил у меня Паша Мендель.

— Мне не принципиально, — ответил я, но у самого было огромное любопытство узнать о своём поощрении.

Тем более что я принимал участие в составлении реляций, представлений и описания подвигов большинства своих однополчан.

— Тогда и узнаешь на построении, — сказал Гнётов и свернул бумагу. — И вы, товарищ Гаврюк, тоже.

— Ох, Максимыч! Интригу решил подержать до конца, — потирал ладони Гусько. — Значит так, вы двое…

Замполиту не дал закончить Буянов, резко вошедший в класс. Вид у него был сосредоточенный, а дыхание прерывистое. Шёл он к нам явно не прогулочным шагом.

— Так, всем внимание! — громко хлопнул он и вышел на середину класса. — Дело вот в чём…

— Опять перебазируемся? — спросил Гнётов.

— Нет, Григорий Максимович. Надеюсь, из Шинданда мы все и улетим в Союз. Кое-что…

— Комиссия едет? — нервно спросил Гусько.

— Нет, Савельевич, — прорычал Иван Гаврилович. — Ситуация следующая…

— К нам кто-то с концертом едет? — загорелись глаза у Марика.

— Барсов, щенок ты сутулый! Ты у меня лично будешь серенаду под окнами петь сейчас, — пригрозил ему комэска. — Значит так! У гражданских инженеров, которые помогали военным техникам готовить МиГ-29 началась очень серьёзная проверка.