Воронья стража - Владимир Свержин

Три лика – вот первое, что создал Бог нашего мира. Михаэль – имя которого сторонники закона трактуют “кто как бог”, а противники – “истощенный богом”. И Самоэль – “божественное лекарство” в наших устах и “ослепленный богом” в речах теологов, блюдущих канон Ветхого Завета. Михаэлю Господь поручил закон, устремление к стабильности. Оружием его стал меч, являющийся, по сути, одним из воплощений креста, – оружие, движущееся прямо.

В руках Самоэля сабля из тех, что встречаем мы на Востоке. Путь этого клинка не бывает прямым, но он не менее верен, чем движение меча. Самоэль был сотворен как воплощение вечного стремления к новому, вечного дерзновения.

– Дерзновения? – удивленно переспросил я, спотыкаясь о словцо, послужившее названием трофейному испанскому кораблю, ходившему до недавних пор под командованием Рейли.

– Да-да! Вы угадали! – Старец усмехнулся одними губами. – Та ночь, когда я обещал Уолли, что он вновь обретет свободу и шанс, который ему выпадет, изменит жизнь не только его, но и всего мира, была холодней, чем нынешняя, но мы хорошо поговорили и отлично поняли друг друга.

– Это уже попахивает сатанизмом и продажей души, – покачал головой я.

– И близко ничего похожего! – возмутился узник собственной гордыни. – Сатанаил, извольте знать, слабейший из отсветов славы Творца нашего мира. Если Михаэль и Самоэль своего рода отражение Всевышнего, то Сатанаил – лишь тень его. Он возник только потому, что бушующая сила Господа нашего перехлестывала через край определенных им самим форм. В третьем творении Всевышнего вовсе нет той мощи, которая присутствует в Его любимых детищах. Оружие, присущее этому отблеску Предвечного могущества, – бич, негодное средство для честного боя. Но Сатанаил никогда и не вступает в честный бой. Лишенный творческого начала и стремления к совершенству, он видит свое предназначение в том, чтобы извращать все, к чему прикоснется. Коварный злобный карлик, он вынужден хитростью и посулами привлекать к себе души алчных и слабых. Его дыхание превращает честолюбие в тщеславность, любовь в похоть, смелость в безрассудство. Он всегда идет следом и вечно прячет собственный лик под лживой маской. Его мир – это стужа и пламень подземелий, где ничего не меняется и ничего не стоит на месте.

Когда Господь создал первых людей из глины, он поручил опекать их Михаэлю и Самоэлю. Сатанаил, оскорбленный забвением, посеял меж Адамом и Лилит, созданной из того же земного праха, что и Адам, злую распрю. Именно он надоумил первого мужчину воззвать к Творцу, чтобы тот даровал ему иную подругу, которая бы, в свою очередь, стала подвластна третьему лику Всевышнего. Творец внял мольбе доверчивого глупца и велел Самоэлю ввергнуть в ничтожество прекрасную Лилит. Самоэль же, видя, как восхитительно творение Господа, не нашел в себе силы исполнить волю Его и, создав из глины живой морок, сходный с первейшей из дев, развеял его по ветру пред ликом Господа. Сам же начал жить с Лилит, как с женой и понесла она от него.

Но Сатанаил, завидующий совершенству Лилит и тому, что Ева не пожелала принимать его покровительство, донес Господу, что первая дева мира жива. Призвал к себе Господь Самоэля и рек в гневе: “Зачем нарушил ты волю Мою? Зачем творил обман пред ликом Моим?” Тот склонил голову и ответствовал: “Разрушил я творение свое, ибо ничто оно пред совершенством Твоего деяния. Позволь быть ей при мне, поелику новая жизнь придет в мир из чрева ее”.

Но Господь был неумолим, ибо дерзновение, присущее творению Его, нарушало гармонию первичного замысла. Возроптал тогда Самоэль, говоря: “О Творец! Для жизни ты создал этот мир! Зачем же алчешь смерти для сотворенной Тобой?” И была меж ними распря, и многие, во главе с Михаэлем, назвали себя перстами в руке Божьей. Иные же из ангелов и прочих чинов ушли на земную твердь строить новое царство Божие в мире людей. И с тех пор за каждую душу людскую вступают в бой Самоэль с Михаэлем, но этот бой подобен благородному ристанию славных рыцарей, ибо соревнуются они за судьбы человецей, почитая друг друга как братья.

Сатанаил же зорко следит из бездны своей, жаждая улучить миг столкнуть в нее сынов и дщерей человеческих, ибо, кто бы ни одержал окончательную победу – Михаэль или Самоэль, за спиной их щерится маска третьего собрата. Он спешит извратить все победы закона и справедливости точно так, как сделал когда-то с заповедями Господними. Ибо по любви к детям своим заповедовал Всевышний: “Не сделай oioio и того, ибо то плохо. Плохо в первую очередь для самою человека и ближних его”. Но сказал Сатанаил: “Ибо воздается тебе”, – и широко распахнул ворота Преисподней.

Без числа грешников, дерзающих нарушить заповеди, но также но множестве и тех, кто в пагубном тщеславии алчет добиться синтости, соблюдая их. И те и другие идут одним путем. Но участь их не решена, покуда длится великая битва! – вещал громогласный старец в такт словам, потрясая обтянутыми дряблой кожей, но некогда весьма увесистыми кулаками.

В тот момент он вновь был похож на библейского пророка, а пуды исписанной бумаги и пергамента вокруг наводили на мысль, что близок момент, когда людскому взору будет явлена последняя редакция “Добрых советов Всевышнего”, запечатленная на скрижалях. Прелаты христианской Церкви, которые в большинстве своем преданные служители Сатанаила, а не Михаэля, наперебой тщатся извратить принесенное Христом слово Божье и потому смешали воедино Самоэля – владыку Земли и его жалкую тень. Впрочем, Повелитель Преисподней в то же время и тень Стража Небес, нечаянный избыток творческих сил Создателя нашего мира.

На счастье, живы еще те, кто ведет свои род от Самоэля и Лилит, и те, кто по воле своей становится под их знамена. Для них не тайна, что Религия есть убиенная Вера. Мертвое слово ее живо ложью на языке проповедующих, живо страхом и ленью в душах прихожан. Но лишь немногие способны подняться над леностью, робостью и паутиной лживых словес. Вы Шарль, без сомнения, один из них.

Я склонил голову:

– Благодарю за доверие. Весьма польщен. А можно полюбопытствовать: нынешний лорд-протектор тоже из числа посвященных?

– Рейли? – Граф Эгмот расплылся в улыбке. – Несомненно! Он прекрасный самоэлит. Его ожидает великое будущее.

– На троне Британии? – Я сделал удивленное лицо. – Вряд ли. Никколо Макиавелли в своем труде “Государь” пишет о том, что в восточных деспотиях власть тяжело захватить, но легко удержать, ибо правитель всегда подобен Богу, даже если прав на трон у него не больше, чем на титул брата Солнца и Колебателя Вселенной. В Европе же, напротив, взойти на трон не такое уж хитрое предприятие. Скажем, в Италии, откуда родом этот знаток государственной премудрости, в последние века сие было обычным делом. Но удержать корону куда как сложнее!

Не мне вам рассказывать, что Тюдоры, идя к власти в годы, когда Англия уже почти лишилась знати, все же имели хоть какие-то права на престол. У Рейли же их нет. И даже если ваша фальшивка действительно восстанавливает истину в глазах любого эсквайра, любого рыцаря или барона, он останется лишь выскочкой, приобретшим корону Британии силой оружия. И каждый из этих джентльменов, думая так, будет поглядывать на свой клинок. А при случае эти клинки будут обнажены со всей возможной быстротой, чтобы пронзить нувориша.