Грабители морей - Луи Жаколио

Почтенный клерк возвел очи горе, горестно воздел руки, забыв, какое на нем одеяние, и это одеяние упало, а сам он остался в костюме Аполлона Бельведерского. Впрочем, он сейчас же схватил одеяло и величественно задрапировался в него.

Взрыв хохота раздался в ответ на монолог чудака, который по своей близорукости смешал жуликов с констеблями и воображал, что его спасли те самые люди, которые теперь его вышучивали.

Во время этой сцены Гуттор и Грундвиг советовались между собой, что им делать. Но когда среди шума они вдруг услыхали имя «Олдхэм», они оба подняли головы и увидали бывшего бухгалтера брига «Ральф». Одна и та же мысль мелькнула у обоих: нехорошо будет, если Надод увидит Олдхэма. Встретить в один день бывшего лейтенанта «Ральфа» и бывшего бухгалтера!.. Это может привести Надода к догадке, не дал ли Фредерик Бьёрн какого-нибудь поручения своим бывшим подчиненным.

Под шумок Гуттору и Грундвигу было бы еще не поздно улизнуть из таверны, но они не желали оставлять Билла одного в подобном притоне. В эту минуту в трактир вернулись вышедшие незадолго перед тем два «Грабителя». Один нес под мышкой одежду Олдхэма, а другой — его знаменитую рукопись. Клерк даже взвизгнул от радости. «Грабителей» боялись все жулики Сити, и потому выручить украденные вещи чудака-клерка им не стоило никакого труда. Пока Олдхэм одевался, дверь вдруг с шумом распахнулась, и в залу, отбиваясь от державших его разбойников и сжимая в руке пистолет, вбежал молодой человек с раскрасневшимся лицом и сверкающими глазами.

— Говорят же вам, что меня ваш Сборг сам сюда пригласил! — кричал он громким голосом. — Прочь от меня, а не то я размозжу голову первому, который ко мне сунется!

Это был Билл. Четыре разбойника, пытавшиеся его задержать, отступили в сторону, и один из них сказал:

— Ну, хорошо. Если ты лжешь, тебе все равно несдобровать.

— Зачем бы я стал лгать? — возразил молодой лейтенант. — Мне до вас дела нет, а вам до меня. Вы не имеете права меня спрашивать, а я не желаю вам отвечать. Разве я спрашиваю вас, зачем вы сюда собрались? Ведь нет? Так и вы оставьте меня в покое и не мешайте мне выпить бутылочку эля… Эй, хозяин! Бутылочку сюда! Да смотри, живее у меня!

В толпе пробежал одобрительный ропот. Открытое, смелое обращение юноши понравилось всем, да, наконец, и имя Сборга действовало магически.

Билл спокойно прошел через всю залу и как бы случайно подошел к столу, за которым сидели Гуттор и Грундвиг, но сел на противоположном конце и вполоборота к ним. Тут только «Грабители» заметили посторонних и обратились было к Бобу за объяснением, но в эту минуту вдруг в залу величественно вошел Красноглазый — и все умолкло.

Нахмурив брови, Надод пытливо обвел глазами залу, отыскивая молодого человека. Увидав Билла, он злобно усмехнулся и направился к нему.

Очевидно, намерения его относительно молодого человека изменились. Какая была причина этого? Что такое он узнал за этот день?

Как бы то ни было, Надод, дойдя до середины залы, остановился, указал рукой на Билла и произнес повелительным тоном:

— Взять его!

Человек двенадцать бросились исполнять приказание Сборга и вдруг остановились, как вкопанные.

Билл встал, бледный и дрожащий от гнева, и приготовился стрелять из пистолета; но в эту самую минуту Гуттор протянул руку, осторожно взял молодого человека за талию и переставил его по другую сторону стола, а сам с рассчитанной медлительностью выпрямился во весь свой богатырский рост и, молниеносно взглянув на разбойников, собиравшихся исполнить приказ Надода, проговорил своим ровным и звучным голосом:

— Ну-ка, попробуйте, возьмите его!

Грундвиг не удерживал своего друга. Он тоже понимал, что нельзя оставить без помощи молодого командира розольфского судна «Олаф».

В зале все притихло. Слышно было только дыхание нескольких десятков человек.

Надод был поражен, увидав гиганта, и первое время никак не мог понять, что это значит. Но затем ему разом вспомнились богатырь Сигурдовой башни и его товарищ — и он тут же узнал обоих, несмотря на их переодевание.

— Гуттор! Грундвиг! — воскликнул он. — О! Это сам ад предает их в мои руки!

— Да, мы — Гуттор и Грундвиг, — отвечал богатырь, видя, что ему больше уже нечего терять. — Ты получишь наконец достойное возмездие: небесное правосудие предает тебя нам.

Красноглазый саркастически засмеялся.

— Ты хорошо делаешь, что обращаешься к Небу: твой последний час пробил. Ребята, — прибавил он, обращаясь к своим подчиненным, — пятьсот золотых крон тому, кто схватит этого хвастуна.

Приближалась минута ужасной, беспощадной борьбы. Надод, пылая местью к людям, которые некогда исполнили над ним приговор Черного герцога, не мог больше сдерживаться. Ему хотелось скорее получить их в свою власть и насладиться их мучениями. Тогда исполнилась бы его клятва: все, кого он хотел убить, были бы убиты, и он мог бы уехать в Америку, которая только что завоевала себе независимость и где он надеялся найти себе забвение, счастье и покой.

В этот самый вечер ему предстояло получить от адмирала Коллингвуда значительную сумму, которая вместе с прежними накопленными деньгами должна была составить очень крупное состояние. На следующий день Надод собирался исчезнуть навсегда, не опасаясь больше мести со стороны Фредерика Бьёрна: ведь не мог же герцог Норландский отыскать в неизмеримых пустынях Нового Света убийцу своего отца и брата.

Хотя в окончательном исходе борьбы нечего было сомневаться, однако исполнить приказ Надода было вовсе не легко. Богатырь и его два товарища заняли очень удобную позицию: они стояли, прислонясь к стене и прикрываясь большим тяжелым столом. Нападать на них можно было только спереди. Сверх того, Гуттор нашел у себя под руками грозное оружие: вдоль залы была протянута в виде полки толстая железная полоса в четыре метра длиной, вделанная концами в стену. На эту полосу ставились бочки с пивом, когда в таверне устраивалось какое-нибудь особенное пиршество. Гуттор схватил эту полосу, поднатужился и вырвал ее из стены. Два обычных человека едва могли бы приподнять ее, но богатырь действовал ею свободно, как дубиной.

Увидав такую страшную силу, разбойники, бросившиеся было исполнять приказ Надода, отхлынули прочь. Ропот удивления пробежал по всей зале. Физическая сила всегда производит впечатление на толпу.

Надод закусил губы от злости. Он понял, что грозное оружие Гуттора, особенно в таких могучих руках, способно уложить наповал человек двадцать. «Грабители» были люди храбрые, способные пойти навстречу какой угодно опасности, но с условием, чтобы кто-нибудь повел их вперед, показывая пример. Как на грех, в этот вечер Надод имел важные причины не рисковать жизнью, хотя вообще он был далеко не трус.

Нужно было, однако, решиться на что-нибудь. В зале царила глубокая тишина. «Грабители» с тревогой поглядывали на своего вождя, ожидая, что вот-вот он поведет их на бой с силачом, который, спокойно улыбаясь, собирался крошить их одного за другим.