90-е: Шоу должно продолжаться – 4 - Саша Фишер

себе завистливый взгляд Лариски.

Автобус ехал по дороге, освещенной редкими фонарями. Народу было немного — на передних сидениях, которые друг напротив друга, сидела компашка студентов из пяти человек, еще несколько пассажирова-одиночек, хмуро не смотревших ни на кого. И парочка парней лет тридцати за моей спиной. От нечего делать, прислушался к их разговору.

— … как мало людей стало после девяти вечера? — говорил один. — Раньше, помнишь, вечером жизнь только начиналась. Парочки гуляли по аллейке, просто прохожих было много. А сейчас как будто все вымерли.

— Так завтра понедельник, — отвечал второй. — Рабочий день, надо выспаться…

— Ой, да ладно! — отмахнулся первый. — Это в любой день теперь так!

— То, что мы сегодня ни с кем не познакомились, еще ничего не значит, — усмехнулся первый. — Холодрыга вообще-то, девчонки тепло любят.

— Точно тебе говорю, это все неспроста! — настаивал первый. — Люди будто чувствуют, что после девяти надо закрыться дома и наружу н выходить!

— А там что? — хмыкнул второй. — Чудовище по улицам бродит и жрет случайных прохожих?

— Шуточки тебе, — буркнул первый. — А между прочим, я вчера в газете прочитал…

— Ой, не смеши мои тапочки! — заржал второй. — В газете сейчас какой только фигни не напишут.

— Нет, ты послушай! — первый явно раздухарился. — Милиция, между прочим, от нас скрывает настоящую статистику по пропавшим людям. Чтобы панику не сеять. И что каждую ночь в Новокиневске пропадает по тридцать-сорок человек!

— Брешут… — уже не очень уверенно сказал второй.

— Тогда почему народу на улицах нет? — возразил первый. — Нет, я точно тебе говорю, неспроста все это…

Ох ты ж! Заслушался, и чуть не пропустил остановку. Выпрыгнул уже почти на ходу, проскользнув между уже почти сомкнувшимися дверями. Помахал руками, балансируя на скользкой остановке. Автобус, ни на секунду не замедлившись, умчался дальше. Я огляделся. Пусто, прохожих нет. Одинокий запорожец прочухал по дороге. Где-то вдалеке трамвай рассыпал сноп искр и издал пронзительный звон. Посмотрел на часы. Почти десять вечера.

Прохожих нет, говорите? А фигли тут делать, на улице? Я снова припустил бегом, пока мороз не забрался под одежду. Знаю я, какое чудовище ходит по улицам Новокиневска в январе. Минус долбанных двадцать пять градусов!

До квартиры Евы я добрался безо всяких приключений, никто на меня не напал, никакой монстр из канализационного люка не выполз, так что пополнить своим именем негласный список пропавших в Новокиневске мне сегодня успешно не удалось.

Я надавил на кнопочку звонка и прислушался. Очень нравилось слушать, как звучат евины шаги. Легкие и как будто чуть пританцовывающие.

Щелкнул замок, дверь распахнулась.

— Привет! — сказала Ева, одетая в уютные домашние шортики и футболку. Вместо ответа я шагнул вперед и сжал ее в объятиях. Нахлынул внезапный прилив неконтролируемой нежности пополам со страстью. Все эти разговоры про смешную кама-сутру у Боржича, все еще бурлящий адреналин после концерта подействовали на мой юный и здоровый организм весьма предсказуемым образом. Ну и еще немного сыграло то, что Ева крайне наплевательски относилась ко всем этим советам насчет домашних свиданий — про свечи, ужин, чулки и сексуальное нижнее белье. Ее уютный и милый вид только еще больше меня раззадорил.

— Ой, холодные руки… — прошептала она, вздрогнула и прижалась ко мне еще теснее. Ее тонкие пальцы расстегивали пуговицы моего пальто, я торопливо сбрасывал с ног ботинки, шапка полетела куда-то в сторону.

— Как же я соскучился… — выдохнул я, и мы снова слились в поцелуе. Путь до спальни показался мне слишком длинным. Я хотел ее прямо здесь и сейчас, на пороге, прямо у распахнутой двери. Соседи могут пялиться через глазок, да и хрен с ними! Мысль об этом заставляла кровь бурлить еще сильнее. Да я вообще готов был кричать во всеуслышание, что у меня лучшая девушка в мире! Завидуйте!

Ее тело гибко отзывалось на мои ласки, я видел боковым зрением наше отражение в зеркале. Красивая Ева. Прикусила губу, прикрыла глаза, длинные волосы рассыпались и щекотали мои плечи…

— Обожаю тебя, — прошептал я, прижимая ее к себе еще крепче.

— Интересный у тебя способ здороваться, — хихикнула Ева.

— Что-то накатило, ага, — хохотнул я. — Ну вот теперь добрый вечер!

— Дверь не закрыли, — Ева переступила босыми ногами через мое валяющееся на полу пальто и захлопнула дверь. Щелкнул замок. — А если бы нас кто-нибудь решил нас ограбить?

— Ты, кстати, проверь, а вдруг уже? — я поднял пальто и повесил его на вешалку. — Лично я бы точно ничего не заметил, даже если бы мимо строй домушников промаршировал. С горном и барабаном…

В этом месте я заржал, вспомнив про подвиги Лены у Боржича.

— Это тебя горн и барабан так рассмешили? — удивленно спросила Ева.

— Ты не поверишь, но да! — ответил я. — Блин, с одной стороны, сплетничать некрасиво, с другой… А, да пофиг! Короче, история такая…

— Так, подожди, — остановила меня Ева. — Пойдем на кухню. У меня там есть пирог и чай. И раз уж мы собрались посплетничать, то давай будем делать это как настоящие домохозяйки.

При упоминании пирога мой желудок вспомнил, что последняя еда сегодня была утром, и урчанием проголосовал за предложение Евы. Мы по-быстрому навели в коридоре порядок, собрали разбросанные вещи и утопали на кухню. Пили чай, болтали. Я в красках расписал свой поход за Леной к Боржичу и про съемки на башне. Ева смеялась. Посетовала, что так много пропустила. Но придется пока еще немного потерпеть без активной социальной жизни. Сессия, дело такое…

Потом мы переместились в спальню со стойким намерением уснуть пораньше. Но это благое начинание вдребезги разбилось об нашу молодую и здоровую сексуальность. Ну, то есть, сначала мы даже расстелили постель и забрались под одеяло. Я обнял ее, пожелал ей спокойной ночи и нежно поцеловал в шею…

— Три часа ночи, — вздохнула Ева, посмотрев на светящиеся на стене зеленые цифры. — Теперь уже поздно ложиться спать пораньше, да? Тебе же на работу утром?

— Нет, — усмехнулся я. — Завтра, в смысле, сегодня, понедельник. Рынок не работает.

— А у меня экзамен в десять, — Ева хихикнула. — Ну, точнее, он в девять начинается, но к девяти приходить смысла нет, там все равно наши