Полеты над пропастью - Марина Серова

с ней была как бы не в себе, говорила какие-то несуразности. Да, кто-то очень сильно напугал ее.

– А все-таки что же такого несуразного сказала Изольда?

– Алла передала ее слова. Изольда сказала так: «Она – это я». Несколько раз так повторила и прибавила: «Она меня убьет». Ну, тогда Аллочка и посоветовала обратиться в полицию.

– Ну, спасибо вам, Людмила Дмитриевна, – сказала я.

– Да, Татьяна, Варвара-то уже вернулась, – добавила Людмила Дмитриевна. – Так что приходите, поговорите с ней.

– Я уже была у нее, Людмила Дмитриевна. Еще раз спасибо вам.

– Всего вам доброго, Татьяна, – сказала женщина и отключилась.

«Ну, собственно, что и требовалось доказать, – подумала я, – значит, Изабелла добралась и до «сестрички» Изольды. Интересно только, почему? Из-за давней обиды: ту удочерили, а Изабеллу – нет? Или все дело в Прикладниковском? Может, там какая-нибудь любовь безответная? Впрочем, ладно. Теперь все сходится, и записка «Сдохни, тварь» как нельзя лучше свидетельствует о «горячих» чувствах. Она что же, и ее собиралась убить? А как могли бы развиваться события, когда Ирина-Изабелла пришла в номер к Константину Прикладниковскому? Точнее, даже не в этот момент, а раньше.

Вот Изабелла заявилась к подружке Изольде, которую только-только подлечили. Заявилась и принялась угрожать. Изольда испугалась настолько, что снова начала пить, теперь уже для того, чтобы заглушить стресс, который вызвала ее «сестричка» с уголовными замашками. А если та уже тогда под Изольду маскировалась… Тут и более устойчивый психически человек повредиться рассудком может. В результате Изольда попала в психиатрическую больницу. Ну, а Изабелла тем временем добралась до Константина Прикладниковского и, получив отказ, прибегла к своему излюбленному приему – пырнула его заточкой, как того парня на вечеринке…»

Мои размышления были прерваны появлением молодой девушки, которая уверенно шла к первому подъезду. В белом брючном костюме, высокая, хорошо сложенная, с пышными черными волосами. У меня не было сомнений в том, что это – Ирина Найденова, или Изабелла. Она была удивительно похожа на девушку с фотографии, которую мне показывала Людмила Дмитриевна. Правда, на фотографии были запечатлены ее внучка Алла и Изольда. Но ведь Изабелла, похоже, искренне пытается походить на Изольду. Поэтому да, верно, что Изольда сказала Алле: «Она – это я».

Изабелла шла уверенно, но в то же время она внимательно смотрела по сторонам. Было такое впечатление, что девушка начеку. Вот она скрылась в подъезде, а я позвонила Кирьянову.

– Володь, это опять я, Татьяна. Слушай, только что появилась Изабелла. Возможно, она долго дома не пробудет, потом ищи ветра в поле. Где твои коллеги-оперативники? Может, я пойду сама?

– Не вздумай! – жестко сказал полковник. – Я переговорил с майором Афанасьевым. Он сейчас с ребятами будет на месте.

– Но она может уйти…

– Жди и не лезь в пекло!

Во двор вошли двое мужчин в штатском, но я сразу признала в них военных.

Один из них подошел ко мне и представился:

– Майор Афанасьев.

– Лейтенант Севостьянов, – назвал себя его напарник.

– А я Татьяна Иванова. Пойдемте, она только что вошла в подъезд. Как бы не опоздать. Давайте договоримся, как мы будем действовать. Предлагаю сказать, что мы из «Горгаза» для проверки оборудования.

– Она может позвонить в эту службу, и все выяснится, – покачал головой Афанасьев.

Его напарник Севостьянов с ним согласился.

– А если позвоню я и скажу, что я соседка с нижнего этажа, и у меня по ее вине протечка на потолке.

– Это более правдоподобно. Сразу проверить не получится. Хотя… Если она тертый калач, то все возможно. Ладно, идемте.

Мы поднялись на нужный этаж, и я позвонила в дверь. К нашему удивлению, Изабелла открыла дверь, даже не спросив, кто там. Правда, она тут же поняла свою ошибку и попыталась захлопнуть дверь, но ребята оказались проворнее и, схватив Изабеллу с обеих сторон, затолкали ее в прихожую.

Девушка вырывалась и изрыгала такие матерные проклятия, что «трехэтажный» по сравнению с ними просто отдыхал в сторонке. Оперативники поволокли Изабеллу в гостиную и, сковав руки наручниками, усадили в кресло.

– У меня только один вопрос, Ирина, – обратилась я к ней. – Скажите, за что вы убили Константина Прикладниковского? Что он вам сделал или, точнее сказать, не сделал? Ведь вы убиваете всех, кто не исполняет ваши пожелания, так? Вы закололи ножом парня на вечеринке только за то, что он не стал с вами танцевать. А Константин?

– Я не Ирина, а Изабелла. Тебе-то какое дело, ищейка позорная? – тряхнув головой и зло сверкая глазами, спросила Изабелла.

– Так в чем же перед вами провинился Константин? – не обращая внимания на ее выпад, спросила я. – В том, что не согласился променять Изольду на вас? Ну, знаете, хрен редьки не слаще, на мой взгляд. Алкоголичка и уголовница… Тут уж и не знаешь, что лучше, вернее, что хуже. А ведь Изольда уже почти справилась со своей проблемой. А вы снова спровоцировали ее срыв.

– Да что ты понимаешь! – заорала Ирина-Изабелла. – Мы дружили, а она меня бросила. А потом украла у меня жизнь! Почему удочерили ее, а не меня? Почему она жила в любви и заботе, а не я? И да, чем, черт возьми, алкоголичка лучше уголовницы?

– У вас будет время подумать над ответами на эти вопросы, – сказала я.

Потом Севостьянов пригласил понятых, и было оформлено изъятие заточки, которую тут же отправили на экспертизу. Ну, и были соблюдены другие формальности, необходимые при задержании.

Я вернулась из Первомайска и сказала себе: «С этой минуты ты, Таня, можешь отдыхать на всю катушку! Заслужила!»

Сначала я как следует выспалась. Затем я устроила себе ванно-пенный релакс, о котором мечтала уже давно, но во время расследования запретила себе даже думать на эту тему. И вот теперь я отрывалась по полной.

Я заполнила ванну теплой водой и сначала просто полежала в ней, наблюдая, как мое тело покрывается маленькими воздушными пузырьками. Чем не медитация? Потом я взяла с полочки флакон со своей любимой лавандовой пеной и добавила ее в воду. Вскоре поверхность ванны стала напоминать только что выпавший снег. Он пушистыми комьями укрыл мое тело…

Я приподняла обе руки и смотрела, как хлопья пены с пальцев