Приют мертвых - Дэвид Ливайн

«Что за черт, — подумал он. — Неужели не ясно: с наступлением темноты сваливать мусор запрещено».

В этот ночной час других машин на улицах не было, но, подъехав к забору городской свалки, Бэр увидел древний «каморо» — фары включены, автомобиль выведен за ворота. Когда Бэр поставил машину радиатором к радиатору, Терри Коттрелл запирал ворота на цепь. По своему опыту Бэр знал: если нужно получить информацию, лучше обращаться дружелюбно с тем, кто ею владеет, расспрашивать, насколько возможно, любезно. Но если вопросами ничего не удается добиться, можно начинать требовать. В прошлый раз, когда он приехал к приятелю, ничего подобного не требовалось, но сегодня все сложилось иначе. Когда Коттрелл, кончив возиться с замком, подошел к нему в свете фар, Бэр понял, что он незваный гость.

— Я буду говорить, а ты слушай и кивай, — предложил он.

— Ты мне не даешь выехать. — Коттрелл оглянулся на ворота, затем перевел взгляд на машину перед собой.

— Это ненадолго. Кто-то по всему городу наезжает на дома, где играют в «гороховую» лотерею. Ты это знаешь и в прошлый раз пытался об этом сообщить, разводя дурацкие разговоры про Траффиканте.

Кивок. Коттрелл знал парня по имени Маркус, крутившего музыку в каком-то баре, который как раз и был центром всей заварухи. Коттрелл встречался с Маркусом несколько раз и понял, что у того талант сходиться с людьми, но даже диджею стало неуютно в том баре, и он прикидывал, куда бы смыться. Прошел слушок, что Маркус только и ждет подходящего момента, чтобы сделать ноги.

— Это семья?

Новый кивок. Коттрелл не понимал, зачем он отвечает Бэру, но ничего не мог с собой поделать — ему очень хотелось, чтобы Бэр поскорее убрался.

— Несколько братьев с автострады, отец и, может быть, еще то ли дядя, то ли просто сообщник?

Третий кивок.

— Шлегели?

Коттрелл не пошевелился. Они дошли до точки, где для него становилось опасно, и он не собирался делиться подобного рода информацией. Но, должно быть, его глаза ответили на вопрос Бэра, потому что гот продолжал:

— Они убивают всякого, кто становится у них на пути. К полицейским не обращаются, потому что полицейские у Шлегелей в кармане.

На этот раз Коттрелл постарался, чтобы его глаза оставались холодными и пустыми. Больше он ничего не обязан говорить Бэру, а тот не имеет права ни о чем таком спрашивать. Но Бэр как будто не мог остановиться.

— Это они укокошили частных детективов?

— Господи, если об этом и говорилось, то какого хрена будут посвящать в такие дела меня? — Коттрелл решил: если не удалось отвязаться от Бэра молчанием, может, подействует грубость. За годы, что он знал Фрэнка, тот никогда не закручивал гаек, изображая из себя крутого копа. За исключением того первого случая много лет назад, когда он его прижал. Но сегодня повторялась прежняя история. Коттрелл чувствовал, что Бэр пришел за правдой и будет стоять скалой на его пути.

— Черт тебя побери, дай мне хоть что-нибудь! — Бэр был противен себе самому. Он понимал, что благодаря его действиям Коттрелл недосчитается человека в списке близких ему людей, и сожалел об этом. Но последняя фраза Коттрелла его возмутила — надо же, молоть такую чушь!

— Или ты меня поколотишь? — огрызнулся Коттрелл. Он хотел сесть в машину, но Бэр преградил ему дорогу.

— У них только копы или еще что-нибудь?

— Да пошел ты… Приперся, задаешь вопросы. Сваливай, дай мне проехать.

— Нет.

Несколько мгновений слышалось лишь урчание двигателей. Причем машина Коттрелла каждые несколько секунд давала сбои. Мужчины же сверл ил и друг друга глазами. Наконец Коттрелл сдался:

— Ладно. Я скажу, но только ты никому, иначе поджарят задницу хорошему парню. — Коттрелл представил себе при этом Маркуса, всего в дырках, валяющегося в какой-то яме.

Бэр кивнул.

— Слышал, им вроде помогают с севера.

— Чикаго или Детройт?

— Не знаю. Но поговаривают, что они привлекают ребят со стороны.

Вот оно! Бэр получил то, что хотел, и, стало быть, настаивал не зря, но тем не менее чувствовал угрызения совести. Он попытался положить руку приятелю на плечо, но тот немедленно ее сбросил.

— В следующий раз, когда увидимся, поговорим о «кольтах», кино или чем-нибудь таком.

— Надеюсь, это случится нескоро, — огрызнулся Коттрелл. То, что произошло, испугало его, хотя он был не из пугливых, и это ему не понравилось. Тишину ночи нарушало только жужжание жуков, летевших на свет фар. Бэр повернулся и направился к машине.

— Побереги свою башку, — негромко предупредил Коттрелл. Но Бэр уже сидел за рулем и ехал задним ходом по грязному проулку.

Наступило утро, воспринимавшееся как приглашение на казнь. Дин так и не сумел уснуть и большую часть ночи, обливаясь потом, метался по скрипучей кровати. Всей компанией они пили до рассвета — словно это могло рассеять все плохое, что в последнее время навалилось на них. И может, на мгновение это удалось. Но теперь в его животе плескалось целое море виски, а в голове гудело, как во время грозы. Дин опустил йогу на пол, но это не помогло, несмотря на то что он до того, как лечь спать, сжевал пирожок. Все равно казалось, что его вот-вот вырвет. Он вспомнил последний час их гулянки. Они заливали тревогу виски и давали друг другу обещания быть сильными. На это их всегда настраивал отец — и теперь тоже наклонился и прошептал, что ничего не изменилось, их дело продолжается, а дядя Ларри в конце концов все, что надо, утрясет. В час закрытия они вышибли всех из бара, засели за покер и выпивку. А когда вчетвером возвратились домой, наделали столько шума, что мать вышла из спальни. Сначала сердилась, что ее разбудили, но отец запел «Южанку-милашку» и закружил ее по кухне, пока она не оттаяла и не рассмеялась. В итоге мать достала сковороду и принялась готовить, а они рассказывали друг другу всякую чепуху, пока один за другим не вырубились. Все было как в старые добрые времена их детства — только теперь с виски, и на какое-то время тревоги отошли прочь.

Дин проковылял по дому на кухню, выпил из крана, рыгнул и выпил еще. Вода тут же разбавила отраву внутри, и он вытер с лица липкий пот посудным полотенцем. Оглянулся и увидел жирную сковороду и стоящие на столе тарелки с кусками мяса, непропеченным хлебом и кляксами кетчупа. Вышел на улицу подышать свежим воздухом и купить свежую газету.

«Установлено, что погибшие в доме в Нортсайде являлись отцом и сыном!» — сообщал заголовок в «Стар». Адрес совпадал с домом «гороховой» лотереи, прикрытой ими с таким треском. Читая об умершем мальчике, Дин испытал ужас. Ребенок! В голове загудело. Руки задрожали, похолодела кровь. И когда до него дошло, что они совершили, из глубины груди вырвался стон. Он убил ребенка! Где-то еще глубже возник спазм, прокатился волной тошноты, и он запачкал ту самую ступеньку, с которой подобрал газету.