Вторая гробница - Филипп Ванденберг

В одном из окон на лестничной клетке появилась Сара. Узнав нежданного посетителя, она удивленно вскрикнула:

– О, это вы, Чемберс!

Не проронив ни слова, он протянул Саре Джонс букет.

В отношениях между ней и Чемберсом уже было все ясно, во всяком случае, Сара дала это понять. После того разговора они встречались еще пару раз, но обменивались лишь ни к чему не обязывающими фразами. Чемберс бросал на нее странные взгляды, которые Сара не могла объяснить. Вид у него был такой, будто он что-то замышлял, но не мог в этом признаться, и Сара не придавала этому значения, потому что так было уже несколько раз.

Сара приняла цветы с поникшими от мороза бутонами и заперла дверь за незваным гостем. Она вдруг чертовски испугалась этого человека. Несмотря на то что она давно считала Чемберса другом и спрашивала у него совета, этот неожиданный визит показался ей довольно странным. Сара никак не могла его объяснить.

Чемберс коротко поздоровался с ней. Несколько секунд они молча и беспомощно стояли друг против друга, и Сара вынуждена была пригласить его на чашку чая.

В тоскливое зимнее время старое здание школы скрывало свои тайны, но Сара еще никогда так не боялась, проводя долгие вечера в одиночестве. И теперь по пути наверх, в свою комнату, она прислушивалась к каждому шагу Чемберса. Дойдя до верхнего этажа, Сара попыталась перебороть это неприятное чувство. Ведь на самом деле для ее страхов не было никаких причин.

Хотя Сара и старалась завязать разговор, время, казалось, тянулось бесконечно. Постепенно ей стало ясно, что у Чемберса есть проблема, о которой он не решается рассказать. И этой проблемой была она сама.

– Зачем вы пришли, Чемберс? – не выдержав, спросила Сара. – Вы хотите о чем-то поговорить? Это, наверное, связано с моим отказом?

Чемберс отвернулся, уставившись в одну точку. Вид у него был жалкий. Сара не помнила, чтобы Говард, который годился Чемберсу в сыновья, пребывал когда-либо в подобном состоянии.

– Да, – неожиданно ответил он, – ваш отказ тяжело ранил меня. С тех пор я стал другим. Иногда я сам себя не узнаю. И в этом повинны вы, мисс Джонс! – Чемберс говорил на повышенных тонах. Вдруг он взглянул прямо на нее.

– Я? – Сара положила правую руку на грудь. – Чарльз, вы же не можете обвинять меня в том, что я не хочу выходить за вас замуж. Я уже однажды говорила вам об этом. Вы для меня любимый друг, но не больше! И поэтому меня должна мучить совесть?

Казалось, Чарльз вовсе не слушал, что говорила Сара, ибо он взволнованно продолжал:

– Сара, за последние недели я пережил все муки влюбленного мужчины. Я выл с досады и пил, как портовый грузчик. Стыдно, но я забросил даже музыку, которая до сих пор была моей единственной возлюбленной. И что это мне дало?… Ничего! Вы сделали из меня ничтожество, да, форменное ничтожество!

– Я совсем не хотела этого. Как вы вообще додумались до такого? Никакое вы не ничтожество, Чарльз. Вы симпатичный мужчина в самом расцвете сил, да к тому же отличный музыкант.

Тут Чемберс рассердился по-настоящему Он вскочил и энергично заходил по комнате взад и вперед, как загнанный в клетку зверь.

– А теперь вы еще и смеетесь надо мной! – захлебываясь, кричал Чарльз. – Сара, вам не стоит так поступать! Поверьте, я прекрасно вижу, кто смотрит на меня из зеркала! Я, конечно, не могу заявлять, что женщины в очередь становятся перед моей дверью. А своей музыкой я всего лишь хочу заработать небольшую толику признательности. Именно музыка заставляет органиста церкви Святых Петра и Павла в Сваффхеме держаться в рамках приличия.

Он так тяжело дышал, как будто поднялся по лестнице на десятый этаж. Наконец Чемберс замолчал и присел в кресло, с которого только что вскочил. Он выпрямил ноги и свесил руки с подлокотников. Пот градом катился с его лба. Чарльз озлобленно уставился в застежки своих коричневых ботинок, которые доходили ему до икр и, в отличие от его обычной одежды, выглядели довольно новыми.

– Чарльз! – Сара попыталась взять его за руку, но Чемберс отдернул ее, словно хотел сказать: «Не трогайте меня!»

– Раньше вы относились ко мне совершенно по-другому, глухо произнес он.

Сара покачала головой.

– Мы были друзьями, не больше и не меньше. Я никогда не давала вам повода надеяться напрасно.

Чемберс взглянул на нее. У него покраснели глаза. Вдруг он вскочил.

– Что такого есть у него, чего нет у меня? Кроме того, конечно, что ему всего пятнадцать лет?

– Ему шестнадцать! – резко возразила Сара. Она поняла глупость своего замечания и добавила: – Что ж, такое случается. Любовь находит нас тогда, когда ее меньше всего ожидаешь.

– Вам не следовало этого делать! – рассеянно заметил Чемберс. Казалось, в этот момент он в мыслях витает где-то совсем далеко.

– Что мне не следовало делать? – спросила Сара в ответ.

Чемберс ослабил воротник.

– Делать это с пятнадцатилетним.

– Он взрослее многих тридцатилетних! – рассерженно крикнула Сара.

– Но законы запрещают это. Такое дело называют развратом. Развратом, мисс Джонс! – В глазах Чемберса, которые до этого были как у побитого пса, светился триумф.

Сара поднялась и строго взглянула на него.

– Чемберс, это мое очень личное маленькое счастье, и это счастье я не позволю отобрать у себя. Никто не знает об этом, и никто от этого не в убытке. А на нет и суда нет! Где нет жалобщика, там нет и судьи!

– Есть! – разгорячился Чемберс. – Я знаю об этом, и я от этого в убытке.

– Чарльз! – испуганно вскрикнула Сара и стремительно выскочила из комнаты.

Чемберс услышал, как она в соседней комнате возится с чайным сервизом, и подался за ней.

Сара сделала вид, будто не заметила, что Чемберс стоит у нее за спиной. Она готовила чай и в глубине души догадывалась, что сейчас произойдет. Поэтому она не вскрикнула, когда Чемберс обнял ее сзади, тесно прижался к ней и сжал руками ее груди. Она чувствовала, как он был возбужден, но не решалась высвободиться из его объятий. С наигранным спокойствием Сара произнесла:

– Чарльз, что все это значит?!

Казалось, эти слова будто дубиной ударили Чемберса по голове. Он вдруг отпустил Сару, а она повернулась к нему лицом. Они стояли почти вплотную, глядя друг другу в глаза.

– Что это значит? – повторила Сара, на этот раз более решительно.

– Я хочу переспать с тобой! – упрямо ответил Чемберс, сверкнув глазами, и настойчиво добавил: – Хочу увидеть тебя обнаженной!

Он ожидал, что Сара будет ошеломлена и испугана. Впервые Чемберс почувствовал свое превосходство и наслаждался триумфом подобно тому, как победитель наслаждается осознанием, что выиграл бой. Но триумф длился недолго. Сара невозмутимо ответила: