История альбигойцев и их времени. Книга вторая - Николай Осокин

Нам следует несколько оглянуться назад, чтобы оценить то положение, в котором находилась Римская Церковь в 1251 году, и описать последние фазы папско-императорскои борьбы. После кончины Григория IX на папском престоле воцарился человек со столь же несокрушимым упорством, с той же силой воли. Стоит только кинуть беглый взгляд на характер Иннокентия IV и его борьбу с Фридрихом II, чтобы понять, как он смотрел на Ломбардию и Лангедок.

Иннокентий IV принял тиару в минуту крайней опасности Император был отлучен, но торжествовал над папой. Мы упоминали, что Григорий IX проклял Фридриха но ничем не мог подкрепить своей анафемы. Бестактностью буллы 1239 года он отвратил от себя общественное мнение в Европе. Папские крестоносцы оказались бессильны. Запылали села Церковной области, сдавались папские города и замки. Богатые монастыри не спаслись от грабежа. Григорий не уступал. Ежедневно с религиозными процессиями он обходил свою столицу с колокольчиком в руках и звал епископов со всех концов католического мира на римский собор. Но сообщения были прерваны. Проезжих духовных лиц задерживали и наказывали.

Фридрих II смотрел теперь на всех монахов, священ ников и епископов как на своих личных врагов, уничтожал их привилегии и не стеснялся поступать с ними как с мятежниками. Если бы он вопреки своему веку выиграл борьбу, то Церковь лишилась бы светской власти Дряхло му и бессильному папе, все еще сохранившему непре клонный дух, грозил позор плена.

Григорий IX не дожил до такого унижения. Этот сто летний старик умер двадцать второго августа 1241 года и самую страшную для него минуту и свою ненависть унес с собою в могилу.

Фридрих II нарочно поддерживал внутренний беспо рядок в самом Риме, думая воспользоваться следующим избранием в своих интересах. Дряхлый Целестин IV правил только один месяц. Полтора года папский престол был вакантен. Иннокентий IV был избран лишь в июне 1243 года. Казалось, он мог потушить борьбу. Он считался личным другом Фридриха II и товарищем его детства. По родовым убеждениям он принадлежал к партии гибеллинов. Генуэзский дом Фиеско, из которого он происходил, в течение трех столетий верно служил императорам. Синнибальд Фиеско был сыном императорского фискового начальника в Италии. Он с самых молодых лет избрал духовную карьеру. В Болонье он читал каноническое право. Первые шаги его духовной карьеры были успешны. Григорий IX сделал его кардиналом. Тогда-то Фридрих II понял, что потерял в нем лучшего друга, так как никогда папа не станет гибеллином. Тиара ревниво требовала служения только одной себе. Так случилось и теперь. Иннокентий IV тем же гордым тоном повторил отлучение Фридриха и потребовал, чтобы император или оправдался в взводимых на него обвинениях, или оказал покорность Святой Церкви. Иного примирения и быть не могло.

Фридрих ответил новым вторжением в папские владения. Иннокентий IV из города Сутри, где чуть было не попал в плен сарацинам и еретическим наемникам императора, бежал в Геную, а оттуда в Лион. Здесь был созван собор, на который пригласили и Фридриха II. Но он отказался признать его авторитет и послал своего легата Фадея Суезского. Красноречие последнего было бесполезно. В присутствии сто сорока духовных лиц, императора Константинопольского[33], и Раймонда VII Тулузского, папа 11 июля 1245 года торжественно объявил Фридриха еретиком. Вместе с теми, кто оказывает ему содействие, он лишил его престола, разрешив подданных от присяги, и шовелел избрать нового императора (56).

Так порознь поражала Церковь светских государей, ловко разделяя их силы и могущество. Раймонд Тулузский был теперь отомщен самой судьбой. Фридрих II, который некогда предал его, казнился тем же оружием.

Этот решительный удар был не только слишком чувствительным, но и роковым для императора. «Этот день гнева», как воскликнул Фадей Суезский, печально осветил все будущее несчастного Фридриха II. Сперва император хранил притворное спокойствие.

— Кто дерзнет тронуть корону на моей голове? — говорил он. — Какой это папа смеет отлучить меня? Нет, не потеряется моя корона, только пролив реки крови, папа и собор отнимут ее от меня.

Но он с отчаянием погибающего в тот же год увидел, как все, кто некогда был преданным ему, стали покидать его, точно зачумленного. В Германии императором избрали ландграфа Тюрингии, Генриха Распе. Этот поповский король действовал, правда, недолго, но вся империя была охвачена волнением. В Германии настала анархия кулачного права. В Италии города Ломбардии приняли сторону папы, который награждал их за это инквизиторами. Фридрих II должен был поспевать везде, но он не мог быть всегда в местах опасности, а там, где его не было, сейчас же начиналось отложение.

Глава христианского мира проповедовал тогда крестовый поход, но не против мусульман, а против императора. Он обещает сотни индульгенций тем, кто поднимем оружие на Фридриха; им простится всякое преступление, и не только им, но даже их отцам и матерям. Напротив, страшные наказания ожидают ослушников, всех тех, кто сохранит хоть малейшую привязанность к императору. Вес ужасы ада обрушатся на дерзновенных, и все такие города теряют свои привилегии, свои права; такие бароны лишаются своих ленов, духовные лица своих мест и степеней (57).

Подобные документы показывают лучше всего, как нравственно вырождалось папство с того года, когда вступило в борьбу с Фридрихом II. Оно ничем не могло скорее подорвать своего авторитета, как сделав эту злобу дня делом всей Церкви. Отсюда понятно, на что в чаду борьбы способна была Церковь против еретиков. Их оставили в покое, пока не уничтожили Фридриха, но логика событии связывала судьбу императора с судьбами еретиков.

Император в унижении просил мира, ему отказали. Папа требовал войны. Ходатайство Людовика IX за им ператора было отвергнуто Иннокентием. Церкви был нужен труп Фридриха II. Ходило темное подозрение, что враги не остановились перед ядом и что орудием Рима, хоть и неудачно, стал любимец императора, его канцлер Петр Винейский (58). Известно только, что канцлер был казнен около того времени и, вероятнее всего, пострадал невинно, пав жертвой придворной зависти. Несчастья обильно сыпались на голову Фридриха II. Томительно грустно прошли для него эти последние годы. Умирая 13 декабря 1250 года в апулийском замке Фиорентино на руках своего любимого сына Манфреда — такого же поэтического энтузиаста, каким некогда он был сам, - Фридрих, в одежде цистерцианского монаха, исповедался и приобщился из рук архиепископа палермского. Пыл молодости охладел; страсти успокоились. Смерть его была мучительна. К страданиям недуга присоединилась тяжкая душевная боль. На одре смерти он скорбел за проигранное дело светской власти, за попранные Церковью его законные права. Он умер с безнадежным взором в будущее.

«Этот еретик и богохульник» завещал своим детям и будущему императору Конраду «неизменную покорность Святой Римской Церкви». Но чем отплатила эта всепрощающая Церковь своему побежденному, униженному и уже мертвому сопернику? Ее безграничное озлобление дошло этот раз до цинизма.