Ночь греха - Джулия Росс

– У него иные побуждения, иные интересы, – сказала она.

– Лорд Джонатан на самом деле не интересуется окаменелостями?

– Не совсем так. Не так, как мы. – Синие и красные цвета на ковре – затейливые узоры из переплетенных растений, листьев и цветов из какой-то далекой, экзотической страны. – Но это не единственная причина, по которой вас попросили приехать сюда. Окаменелость мог бы привезти и мистер Деворан. Есть и личные причины.

Артур вернулся к своему креслу и сел.

– Личные причины?

Только трусиха продолжала бы рассматривать ковер. Энн подняла голову и встретила его взгляд, серьезный и невинный.

– Вас пригласили, чтобы я могла освободить вас от нашей помолвки, сэр, если вы того пожелаете.

Часы тикают в напряженном молчании. Артур сидит, как скала, уставясь на нее.

– Я не понимаю, – сказал он наконец. – Почему бы мне хотеть этого? Я уже говорил со своим отцом о женитьбе…

– Мне очень-очень жаль, Артур.

Его красивое лицо побелело, как штукатурка, руки, лежащие на коленях, сжались в кулаки.

– Если такова твоя воля, ты, разумеется, свободна без лишних проволочек. – Он вскочил на ноги и снова отошел. – Но могу ли я узнать причину? Мне казалось, мы подходим друг другу. Не оскорбил ли я тебя каким-либо образом?

– Нет, конечно, нет! Но я не такая, какой вы меня считаете…

Он остановился у окна, спиной к ней, стройный, прямой, корректный.

– Ты не такая?

Энн глубоко втянула воздух и ощутила странное спокойствие. «Я должен освободить вас от всех этих безумных оков». Она встала. Теперь, когда отступать уже было поздно, она чувствовала, что напряжение почти спало с нее, что она воистину стала новым человеком и могла без страха смотреть на бедственное будущее.

– Мое путешествие сюда, сэр, заняло два дня, а не один. Герцогиня готова рассказать вам, что я останавливалась у ее родственницы, некоей леди Кроуз, прежде чем отправиться в Уилдсхей на следующее утро. Этому все поверят, если мы сообща согласимся на такой обман. Но я не могу лгать вам, Артур, и при этом выйти за вас замуж.

Он заговорил, не глядя на нее, склонив голову:

– Я не понимаю, почему это имеет значение? Эта леди Кроуз, конечно же, вполне добропорядочна? Так ты провела ночь у нее?

– Нет, – сказала она. – Лорд Джонатан и я провели эту ночь вдвоем наедине. Я уже не та барышня, на которой вы намеревались жениться, сэр.

Артур резко повернулся.

– Энн!

Она встретила его взгляд не дрогнув, хотя ее сердце истекало кровью, когда она увидела явную боль в синих глазах.

– Я больше не девушка, Артур. Мне очень жаль.

Его кулак ударил и соприкоснулся с книжным шкафом.

– Его светлость обесчестил тебя? Я не могу в это поверить!

– Я понимаю, что вам больно, и я не знаю, как этого избежать, но я не достойна стать вашей женой и должна освободить вас от всех дальнейших обязательств.

– Лорд Джонатан овладел тобой?

– Да, но вам этого не понять. Я пошла на это вполне охотно. Более чем охотно. Это была моя идея. Поэтому мне остается только освободить вас от нашей помолвки.

Краска медленно возвращалась на его лицо.

– Я совершенно не в состоянии это понять. У меня такое ощущение, словно ты – незнакомый мне человек. Или как будто я схожу с ума. Неужели я совершенно не знал тебя?

– Вероятно, нет, – сказала Энн.

Он подошел к ней с искаженным лицом.

– Он сын герцога и при этом не может вести себя как джентльмен даже одну ночь? Он позорно воспользовался тем, что молодая девушка оказалась в его власти? Мне безразлично, какие у него связи и что у него за родственники, я обязан вызвать его.

Энн схватила его за рукав.

– Нет, прошу вас! Это будет против всех ваших принципов! Он убьет вас!

Впервые с того времени, как он начал за ней ухаживать, Артур сжал ее пальцы. Не от страсти, а от горя. Она смотрела на его тонкое лицо. Глаза полны слез. Артур Трент был хороший человек. Он предложил ей респектабельность и собственный дом. У них были общие интересы и идеи. Он казался ей почти так же дорог, как брат…

Брат? Разве это может быть основой брака?

Если бы она любила его, разве она не стала бы умолять его о прощении, не бросилась бы в его объятия, не сделала бы все, чтобы удержать его? Она посмотрела на его руки, сжимавшие ее пальцы. Его прикосновение казалось пустым, даже несколько неудобным.

– Он женится на тебе? – спросил он. Она высвободила пальцы и села.

– Герцог и герцогиня потребуют от него этого, чтобы не видеть его общественного позора.

Артур ударил кулаком о кулак.

– Мерзавец!

– Герцогиня на самом деле не хочет, чтобы ее сын женился на мне. Меня обязали передать вам, что она даст вам состояние, если вы все же сделаете это за него.

– Значит, они оскорбили бы меня деньгами и отпустили бы сына безнаказанным?

– Мне так жаль, Артур! Я этого не стою!

Он устремил на нее взгляд, синие глаза потемнели.

– Не хочешь ли ты, чтобы я по меньшей мере отомстил за твою поруганную честь – и за мою?

– Вы не должны вызывать его, сэр. Я видела, как Джек одолел нескольких разбойников, которые напали на нас…

– Джек! Ты зовешь его по имени?

– Разве важно, как я его зову? Он странствовал по всему свету. Он превратил свое тело в смертоносное оружие. Его ум я не могу себе представить, но вы были правы, сказав, что он блестящ… и совершенно беспощаден, полагаю. Вы не можете с ним драться, сэр. Обещайте, что вы этого не сделаете!

– Они заставят его жениться на тебе? Такой человек погубит тебя! Если бы дело было только в том, что он тебя обесчестил… Господи, помоги мне! Но ты этого хотела?

– Да, – сказала она. – Если бы нет, этого не случилось бы.

Артур положил оба кулака на каминную полку. Плечи у него дрожали.

– Это хуже, чем то, что он лишил тебя девственности, не так ли? Ты любишь его.

– Нет, – сказала она.

– Да. – Он обернулся и посмотрел на нее покрасневшими глазами. – Я вижу это по твоему лицу. Ты никогда не испытывала таких чувств ко мне.

– Вы были мне по душе, – сказала Энн. – Я уважала вас. Разве это не важнее?

– Ты знаешь, что я все равно женился бы на тебе, хотя ты обесчещена, и швырнул бы деньги герцогини ей в лицо. Если бы тобой овладели против твоей воли – и ты, несмотря на это, по-прежнему хотела бы стать моей женой, – я бы проклял того, кто это сделал, и мы обвенчались бы, как намеревались. Но это не так, верно?