Скандальный поцелуй - Джулия Энн Лонг

Отодвинув засов, он приоткрыл дверь на два дюйма и увидел в полумраке пару влажно поблескивающих глаз и губы, раздвигающиеся в улыбке, которая обещала стать знойной, если бы он не собирался сказать то, что сейчас…

— Виктория… пожалуйста, не презирайте меня. — Ее улыбка тотчас погасла. — Я обнаружил, что… не совсем здоров. Боюсь, я буду… не в состоянии…

Майлс умолк, как он надеялся — многозначительно. Ему хотелось верить, что она проявит понимание.

— Я могу помочь, — прошептала на удивление самоуверенная леди Мидлбо.

Майлс лишился дара речи. Но только на мгновение.

— Боюсь, это очень… — Он негромко откашлялся, подбирая подходящее слово. — Очень неприятная… разновидность нездоровья.

Повисло молчание. Она переваривала его слова, глядя на него через узкую щель в двери.

Майлс почувствовал, что его щеки горят, и мысленно выругался, проклиная Синтию.

— Надеюсь, ваше здоровье скоро улучшится, — наконец сказала леди Мидлбо со всей изысканной вежливостью, порожденной воспитанием.

«Интересно, что она скажет светским вдовушкам?» — подумал Майлс.

— Спасибо за понимание, Виктория, — произнес он, как бы извиняясь. — Вы ведь даже не представляете, как я смущен и расстроен… учитывая тот факт, что завтра вы покидаете нас. Прошу вас, обещайте, что дадите мне… еще один шанс.

Последнее по крайней мере было сказано от души, и леди Мидлбо поняла это. Она неопределенно улыбнулась и прижала кончики пальцев к губам в воздушном поцелуе, а он устроил маленькое представление, поймав его в воздухе.

Леди Мидлбо попятилась, затем повернулась и направилась обратно в свою комнату, унося с собой все свои роскошные прелести.

Майлс подождал, пока она свернет за угол. Затем закрыл дверь, задвинул засов и свирепо воззрился на Синтию.

— Пожалуй, вам следовало быть более конкретным относительно ваших недомоганий, — сказала она, борясь со смехом. — Тогда вам не пришлось бы пускаться в объяснения.

— Вы — мое недомогание, — проворчал он.

— Я?.. — Она повысила голос.

Майлс нахмурился и прижал палец к ее губам.

— Тише, — буркнул он. — Я скажу вам, когда вы сможете выйти.

Они немного помолчали.

— Я бы не стала, — прошептала Синтия, продолжая разговор, прерванный его незваной гостьей, — потому что не считаю это правильным. Если мне удастся удачно выйти замуж, я буду вести себя достойно.

— Повторяю: откуда вы, черт побери, знаете, как будете себя вести, будучи замужем? Возможно, быть замужем — это гораздо труднее, чем вы можете себе представить.

— Но разве не это делает поведение достойным? Я имею в виду, преодоление трудностей…

Вспышка гнева чуть не заставила Майлса отмахнуться от нее, как от наивной дурочки. Но он был достаточно честен перед самим собой, чтобы признать, что сердится, отчасти из-за того, что Синтия привела отличный довод.

— Возможно, все дело в том, что все прилагают столько усилий, дабы заключить удачный брак, и не задумываются о том, насколько партнеры подходят друг другу. Именно это и приводит в дальнейшем ко многим несчастьям.

— А вы, значит, выступаете в роли филантропа для таких, как леди Мидлбо, облегчая их… скажем, несчастья? — вежливо осведомилась Синтия.

Майлс представил себе серьезные серые глаза леди Джорджины. Интересно, будет ли она заводить интрижки с кем-нибудь из его друзей, когда они поженятся?

Он, Майлс, точно будет. Непременно будет заводить интрижки. Почему-то эта мысль отозвалась в его душе тихим отчаянием.

— Зачем вы пришли? Читать мне мораль — или остановить меня? — резко произнес он.

— Я думала, что для вас правда — не пустой звук. — В ее голосе не было ноток обвинения, только обида и замешательство — словно она мягко напоминала ему, кто он, Майлс, такой.

— Предположим, замужняя дама была только одна, — отозвался он после короткой паузы. — И то не дошло до дела. Вы только что видели, как она ушла. — Это признание далось ему нелегко. Но лицо Синтии прояснилось, и почему-то это казалось единственно важным.

— А если бы… — Она сглотнула. — Вы бы сделали это, если бы я не пришла?

Майлс задумался. Наконец, пожав плечами, пробормотал:

— Даже не знаю. — И тут он вдруг осознал, что это — его ответ — заслуга Синтии. Еще два дня назад он бы однозначно ответил «да».

Глаза Синтии расширились, но она тут же потупилась.

Майлс молчал, глядя на нее. Ему вдруг пришло в голову, что он способен до бесконечности смотреть на нее. Ее волосы… они переливались множеством оттенков. Он видел ее в ярком — как крылья тропической бабочки — платье и в прелестном зеленом, притворно скромном, напомнившем ему, однако, о доступных женщинах времен Тюдоров. А теперь она была в просторном ночном облачении… и придерживала его у ворота, там, где виднелась очаровательная стройная шейка. И ему вдруг ужасно захотелось развести ее руки в стороны и коснуться языком углубления между ее ключицами…

Он тут же отбросил эти мысли и проговорил:

— Ладно, теперь можете идти.

Майлс чувствовал себя загнанным в угол. Он мог успешно торговаться с каннибалами, но в присутствии Синтии терялся. Она вторгалась в такие уголки его души, о которых он даже не подозревал, и задавала неудобные вопросы, на которые его аналитический ум не знал ответов.

Ничто на свете Майлса Редмонда так не раздражало, как незнание ответов.

Он решительно шагнул к Синтии, собираясь забрать свой сюртук. Очевидно, выражение его лица сказало ей, что он решительно настроен выставить ее из комнаты. Она покорно сняла сюртук.

Майлс протянул руку, чтобы взять его, но вместо этого его пальцы погрузились в ее волосы.

Черт возьми, что с ним происходит?! Позапрошлой ночью он вылизывал ее… как спаниель, а эту ночь начал с того, что таскал ее из коридора в комнату и обратно.

А теперь вот вцепился в ее волосы.

Ну пожалуй, не вцепился, но он действительно запустил руку в ее волосы, наслаждаясь их густотой и шелковистостью и проклиная собственную слабость.

Майлс медленно поднял руку, пропуская между пальцами ее тяжелые пряди, переливавшиеся огненно-красными, медными и коричневыми, как мех норки, оттенками.

Синтия же не двигалась, захваченная врасплох. Сюртук выскользнул из ее пальцев и упал на ковер. Ее взгляд затуманился, веки отяжелели.

Майлс скользнул рукой ей на затылок и слегка потянул за волосы, заставив ее запрокинуть голову.

И нежно прошелся губами по ее губам.

Она судорожно выдохнула. От облегчения или смирения? Или того и другого?

Ее глаза медленно закрылись, а на шее трепетала жилка, вторя частым ударам сердца.