Вуайерист - Фиона Коул

я вернулась с обеда, если вам что-нибудь понадобится. О, привет, Оклин.

— Привет, Донна.

— Что ты здесь сегодня делаешь? Я думала, что тебе, вероятно, достаточно работы здесь.

Я посмотрела на Кэллума и сдержала ухмылку, увидев, как он покраснел.

— Мне просто нужно было задать доктору Пирсу несколько вопросов о занятиях, но я уже ухожу, — напустив на себя самый невинный вид, я попятилась к дверному проёму мимо Донны. — До свидания, доктор Пирс.

23

КЭЛЛУМ

— Ох, чёрт возьми, да, Оклин, — я тихо застонал, сжимая в кулаке её волосы. — Соси сильнее.

Она застонала ровно настолько, чтобы я почувствовал, как вибрация прошла по моему члену и достигла моих яиц, которые в данный момент покоились на её ладони.

Я не мог поверить, что мне снова делают минет. Настоящий минет.

Боже.

Первый опыт стал всем. Смотреть ей в глаза, чувствовать её мягкую грудь, её длинные волосы в моём кулаке, пока она водила языком по моему члену, это было эйфорией. Она была откровенно женственной и делала всё, чтобы удержать меня в моменте. Она ни разу не отвела взгляд, пока я не потерял способность больше держать глаза открытыми. Ей удалось дать мне то, что никогда не думал, что смогу получить. То, от чего я отказался.

Чёрт, она провела исследование. Ради меня.

Опустив взгляд, я увидел, как её красные губы обхватили мой член. Как они растянулись, чтобы соответствовать моему обхвату, когда я опустил её голову вниз и толкнулся вверх, задевая заднюю стенку её горла. Оно плотно обхватило мою головку, и когда она посмотрела на меня своими слезящимися глазами, я понял, что мне конец.

— Собираюсь кончить, Оклин. Можно я кончу тебе в глотку? Ты проглотишь это все?

Она с хлопком вытащила мой член и провела языком по основания, не прерывая зрительного контакта.

— Всё до последней капли, доктор Пирс, — коварно произнесла она, прежде чем снова нырнуть вниз и пососать меня сильнее, чем раньше.

Она сжала мои яйца, и мне пришлось стиснуть челюсти, чтобы сдержать стоны, которые я хотел прокричать на весь маленький офис, когда мой член запульсировал, наполняя её рот моей спермой. Несмотря на то, как быстро она пыталась всё проглотить, немного всё равно проскользнуло мимо её губ, и это, должно быть, было самой эротичной вещью, которую я когда-либо видел.

Она была верна своему слову и слизала всё до последней капли, даже провела пальчиком по губам и слизала всё с него.

Я рывком поднял её и наклонился вперёд, встречая её на полпути, чтобы прижаться губами к её губам, пробуя себя на вкус на её языке. Каждый раз, когда она падала передо мной на колени, моё сердце, чёрт возьми, чуть не разрывалось от её дара. Не из-за самого минета, а близости, будущего, свободы, возможности дышать без того, чтобы моё прошлое постоянно занимало место внутри меня. Мне было интересно, видит ли она это. Видела ли благодарность и… Не обязательно любовь, но это было тем, чего я никогда раньше не чувствовал. Я не мог ничего поделать, но почувствовал, как это отразилось на моём лице, и мне стало интересно, заметила ли она.

Я подумал, что, может быть, она тоже это почувствовала.

— Я сказал тебе называть меня Кэлом, когда я внутри тебя, — пробормотал я ей в губы.

Она игриво прикусила мою.

— Я чувствую себя особенно непослушной сегодня. Хотела побыть ученицей у ног своего учителя, сосущей его член.

— Боже, — прорычал я, моё сердце забилось сильнее. — Я должен быть обеспокоен из-за того, насколько сильно это меня заводит.

— Это всего лишь я, так что всё в порядке, — сказала она, прежде чем послать мне воздушный поцелуй.

Оклин опустилась на пятки и начала застёгивать рубашку, её красная помада размазалась. Я не сомневался, что она запачкала и мои губы, и когда я опустил взгляд на свой размягчающийся член, там тоже были красные полосы.

Зная, что наше оставшееся время ограничено, я проигнорировал свой дёргающийся член и засунул его обратно в штаны. Обед почти закончился.

— Ты не собираешься вытереться? — спросила она.

— Я приберегу это на потом, для душа. Я могу стереть все следы кулаком, когда буду думать о тебе и о том, как эта помада попала туда.

Её веки сомкнулись над золотистыми глазами, как будто она представляла сцену, которую я описал. Затем она встала, протягивая руку.

— Можно мне мои трусики, пожалуйста?

Как только она вошла, я запер дверь и усадил её на свой стол, стянул ткань с её ног и зарылся языком между её бёдер. Откинувшись на спинку крелсла, я ухмыльнулся, не двигаясь, чтобы достать кружево из кармана.

— Думаю, сегодня я оставлю их себе.

— Кэллум, — предупредила она.

— Ты всегда можешь зайти вечером и забрать их, — с надеждой предложил я. Ухмылка сползла с моего лица, когда она не ответила и отвела взгляд. — Дай угадаю, работа?

— Мне жаль. Я бы предпочла быть с тобой сегодня вечером.

Я знал, что она бы хотела этого, и ненавидел то, что не смог сдержать разочарования в своём тоне. Я просто скучал по ней. Это была экзаменационная неделя, так что ей не нужно было приходить на свою работу здесь, и, если она не училась, значит, работала в «Вуайеристе».

С моей стороны было эгоистично даже испытывать такие эмоции. За последнюю неделю у неё появились круги под глазами, но она всё равно умудрялась видеться со мной, когда у неё было время. Она работала усерднее, чем я мог себе представить, а я дулся, как чёртов ребёнок. Я же мог лучше сейчас контролировать, чем делал это сейчас.

— Знаю, что ты бы этого хотела, — я ободряюще улыбнулся ей и встал, чтобы заключить её в объятия.

Она приподнялась на цыпочки и поцеловала ямочку у меня на подбородке.

— Мне нужно идти. У меня осталась ещё одна контрольная до конца дня.

— Ладно. Позволь мне убедиться, что снаружи никого нет.

Я неохотно отпустил её и убедился, что на горизонте чисто. Затем, поцеловав меня в последний раз, Оклин ушла.

Я провёл день, испытывая сложности в оценивание экзаменов, поскольку мои мысли продолжали возвращаться к её сегодняшней работе. Чем больше я отвлекался, тем больше раздражался. Мне пришлось прекратить ставить оценки на работах, когда моё раздражение отразилось на них, и я начал делать язвительные комментарии к ним. Это был не я. Мне нравилось преподавать, и я всегда был спокоен и хладнокровен, несмотря ни на что.

Когда кто-то постучал в дверь,