Пламя страсти - Сьюзен Джонсон

По дороге к хижине Хэзард забрал пару своих лошадей с пастбища Пернелов. Низкорослые лошадки лишь негромко заржали, почуяв знакомый запах. Он легонько погладил их, чтобы успокоить, и, взнуздав при помощи аркана, увел с собой. Когда он оказался на достаточном расстоянии от ранчо, то оседлал Пету, а вторую лошадь повел в поводу. Хэзард негромко разговаривал с ними, рассказывая о том, что их ожидает путешествие в горы, на летнее пастбище, и ему казалось, что лошади понимают его. Во всяком случае, они вскинули головы, подняли уши, их ноздри раздулись, они зафыркали в ответ. Последнюю, самую трудную милю Хэзард прошел пешком, но Пета все тыкалась мордой ему в спину, словно ей не терпелось поскорее оказаться дома.

— Значит, идея летней охоты тебя тоже привлекает, — заметил Хэзард и засмеялся, когда Пета потерлась носом о его плечо. — Нам обоим хочется домой! Домой… — шепотом повторил он, и каменистая неровная тропа показалась ему мощеным тротуаром.

Только сейчас Хэзард понял, какое огромное наслаждение доставляла ему мысль о поездке домой. Он не навещал свой клан уже три месяца и, если не считать коротких поездок в Виргиния-сити, как раб трудился на шахте все это время. Слово «дом» воплощало для него слишком многое.

Венеция уже в тысячный раз посмотрела на часы. Хэзард сказал, что его не будет часа два-три, но прошло уже целых пять. В конце концов она решила, что индеец слишком хорошо проводит время у Розы, чтобы вспоминать о времени, и подумала, что этого и следовало ожидать. Она здесь волнуется и сходит с ума, а он, должно быть, приканчивает свой четвертый бокал с бренди! Или занимается с Розой любовью.

— Или занимается с Розой любовью, — вслух произнесла Венеция и вскочила на ноги, чтобы уже в который раз посмотреть в то окно, из которого открывался вид на тропу.

В половине десятого Венеция вышла на крыльцо в надежде услышать хоть какой-нибудь звук. Луна на короткое время пробилась сквозь облака и залила все вокруг мертвенным холодным светом. Венеция вгляделась в темноту. Ничего — ни шороха, ни звука, ни тени.

Неужели Хэзард не понимает, как она волнуется из-за этих его поездок в город? О ее похищении знают все местные жители, а значит, за Хэзардом наверняка охотятся. Ее отец не может контролировать все в городе, а такой человек, как Янси Стрэхэн, вполне способен его не послушаться. Разумеется, Хэзарду наплевать, что она просто больна от страха. И дались ему эти проклятые платья! Венеция решила немедленно их разорвать, как только Хэзард переступит через порог. Это послужит ему наказанием за все те муки, что он причинил ей.

Венеция долго стояла на крыльце, прислушиваясь, но Хэзарда все не было, и ночной холод наконец загнал ее обратно в хижину. Бронзовые часы на полке над очагом показывали двадцать минут одиннадцатого. Господи, да где же он?! «Будь ты проклят, Джон Хэзард Блэк, если ты позволил себя убить из-за каких-то чертовых платьев. Никогда я тебя не прощу», — думала она.

В половине двенадцатого Венеция решила, что лучше всего было бы лечь спать. Она тут чуть не плачет от страха, а этот мерзавец сейчас нашептывает нежные слова на ухо какой-нибудь шлюхе! И им так уютно в широкой удобной постели.

Но что это? Венеция услышала, как с тропы осыпаются камни под копытами лошадей. Неужели какой-нибудь конокрад сбился с пути? Ведь Хэзард ушел в город пешком, он не стал бы связываться с лошадьми.

Венеция подлетела к окну…

Слава тебе, всемогущий боже! Это был Хэзард. Он вошел в хижину с широкой улыбкой на лице, и Венеция бросилась в его объятия. Все страхи ее мигом исчезли. Хэзард вернулся, он был здесь, живой, и Венеция не могла прийти в себя от счастья. Она ощущала гармонию с собой и миром, даже не пытаясь разобраться в причине этого. Она осыпала его лицо поцелуями, и Хэзард целовал ее в ответ. Наконец он слегка отстранился и, заглянув в глаза, спросил:

— Так тебе хотелось бы поехать на летнюю охоту в Арроу-Крик? — его улыбка была заразительной, а взгляд — теплым и нежным.

— Конечно! — не раздумывая ни минуты, воскликнула Венеция. — Да, да, да! Когда?

— Тебе не терпится? — усмехнулся Хэзард. Венеция бросила на него озорной взгляд из-под тяжелых ресниц.

— Ты забыл, с кем говоришь? Терпение! Если мне и присущи какие-нибудь добродетели, то только не эта.

Хэзард рассмеялся, а Венеция снова спросила:

— Так когда мы поедем?

Он нежно взял ее лицо в ладони, поцеловал полуоткрытые пухлые губы и коротко ответил:

— Немедленно.

Венеция в восторге закружилась по комнате, но внезапно остановилась как вкопанная. Ей пришла в голову новая мысль.

— Постой. Ведь ты же не хотел туда ехать. Что-нибудь случилось? И почему вдруг такая спешка?

Хэзард молча пожал плечами, и Венеция очень пристально посмотрела на него.

— Черт тебя побери, Джон Хэзард, не вздумай лгать мне! Если мы сейчас же не уедем, то, насколько я понимаю, нам придется несладко, верно?

Бездонные голубые глаза не отрывались от его лица, и Хэзард не стал придумывать отговорок:

— Ты права.

— И кто же за тобой гонится, хотела бы я знать?

— Одного из них я, вероятно, убил.

— Вероятно?

— Я слишком торопился убраться оттуда. Меня не догнали, и я не думаю, что они станут рисковать жизнью, поднимаясь сюда. Но…

— Что?

— Мне вдруг захотелось поехать домой. Без всяких веских причин. Возможно, я просто устал от того, что в меня все время стреляют. Да и ты хотела посмотреть летнюю охоту. Ведь ты не возражаешь против поездки, правда?

«Возражаю?! — подумала Венеция. — Я бы не возражала жить хоть на краю земли, если бы только ты был рядом со мной. Поехать с тобой, увидеть твой дом, твоих родных, познакомиться с жизнью, которая превратила тебя в такого потрясающего мужчину… Чего еще желать?» Сейчас, когда Хэзард вернулся целым и невредимым, Венеции хотелось только одного — чтобы он больше никогда не покидал ее.

— Нет, — спокойно ответила она, чтобы его не испугала подлинная сила ее чувств, — я не возражаю.

Хэзард уложил одежду и провизию в два мешка и привязал их на спину лошадям.

— Кстати, а ты умеешь ездить верхом? — вернувшись, спросил он у Венеции и мысленно отругал себя за то, что не поинтересовался этим раньше.

Венеция в ответ только усмехнулась. Большую часть своей юности она провела в седле. Это было единственное развлечение, дозволенное женщинам ее круга, в котором присутствовала хотя бы малая толика азарта.

— Ездить верхом ночью довольно опасно, — заметил Хэзард. — Лошадь может оступиться.

— Я справлюсь, — твердо сказала Венеция. Хэзард критически оглядел ее и вдруг сообразил, что она не может ехать в его рубашке и штанах. Светлые ситцевые платья, которые он привез от Розы, тут тоже не помогут: путь предстоял неблизкий, Венеции необходимо было надеть что-нибудь кожаное. Поколебавшись минуту, он подошел к полкам и снял оттуда большой плоский замшевый конверт, перевязанный кожаными тесемками, вышитыми бисером.