Римская цивилизация - Роберт Виппер

Речь Канулея производит слишком непосредственное, свежее впечатление, чтобы считать ее риторическим измышлением самого Ливия. Вполне можно допустить, что позднейший историк нашел ее готовой у более раннего анналиста, и это, скорее всего, мог быть Макр. В ней виден политический темперамент и ораторский талант демократического трибуна, качества, которых не мог отрицать у Макра и сам Цицерон, верховный судья в вопросах красноречия и к тому же крайне нерасположенный к радикальному деятелю.

Ливий не только сохранил нам образчики демократического красноречия и передал его пафос; по его изложению есть возможность также прочитать главные мотивы программы и тактики демократической партии послесулланской эпохи. В конце речи Канулея к народу заключается угроза военной забастовки: никто из массы плебеев не исполнит военной повинности, пока правительство не удовлетворит политических требований народа. Канулей напоминает, что уже два раза аристократия испытала всю тяжесть этого непобедимого тактического приема плебеев. И в самом деле, в историческом изображении первого столетия борьбы патрициев с плебеями мы встречаем очень часто такое решение народа.

Еще не имея вождей в лице трибунов, масса сходится на большой митинг и объясняет, что правители не получат ни одного солдата, пока не будет дарована свобода и личная неприкосновенность; плебеи хотят сражаться лишь за отечество и сограждан, но не за тиранов. Знаменитый уход плебеев на Священную гору тем особенно и страшен, что он составляет вместе с тем отказ народа от военной службы, делающий Рим беззащитным. Плебеи отказываются вступать в ряды войска при самом приближении неприятеля. Они видят в нем мстителя, посланного богами, и радуются тяжелому затруднению, в которое попала аристократия: «Пусть патриции сами идут в военную службу, пусть сами берут оружие; кто получает все выгоды войны, пусть несет и все ее опасности»[42]. Однажды плебеи, в среде которых консулы уже успели набрать войско, доводят свой протест до того, что дают себя разбить в сражении. Но вожди народа, трибуны, считают такую форму борьбы невыгодной: вообще протест запоздал, если плебей успел превратиться в легионера; надо организовать систематическое противодействие самому набору.

Настойчивость и определенность этого мотива, столько раз возвращающегося в изложении Ливия, заставляет видеть в нем не литературное измышление, а реальный факт политической жизни того времени, когда мог писать историк-демократ. Отказ от военной службы, забастовка рекрутов, срывание набора – вот что энергически рекомендовали вожди демократии в послесулланскую эпоху. Изображая отказ старинных плебеев идти в легионы, в качестве успешного приема для достижения политической свободы, они хотели сказать современникам: вот какая тактика поможет нам вырвать уступки у сенатского правительства; нашей угрозой опрокинуть основы его внешней политики, мы заставим его изменить условия политики внутренней.

Но, спрашивается, рекомендовался ли этот антимилитаризм только как временная тактика, или в нем крылся более глубокий протест по существу, осуждение империалистической политики завоеваний? По этому вопросу Саллюстий заставляет обращаться к народу того самого Лициния Макра, в котором мы предполагаем составителя демократически окрашенной летописи римской старины. Передаваемая Саллюстием речь, может быть, близка к подлиннику, может быть, составлена по записи (из слов Цицерона о характере красноречия Макра можно заключить, что произведения его были в ходу и читались). Но даже если она сочинена Саллюстием, то в основу составитель, вероятно, положил политические взгляды Макра, обстоятельно развитые в его историческом труде.

У Саллюстия Лициний Макр в качестве трибуна обращается к народу вскоре после реставрации Суллы под впечатлением недавней грозной военной монархии и в виду возвышения двух новых военных имен, Красса и Помпея. Он предостерегает массу римского гражданства от надвигающегося нового порядка. «Неужели вы все уже согласились допустить господство немногих лиц, которые в силу своего авторитета, захватили казну, армию, царство и провинции и построили себе из костей ваших несокрушимый оплот? И вы, народная толпа, подобно скоту, отдаете себя в распоряжение, на потеху отдельных господ, после того как с вас все сорвано, что вам оставили предки. Только одно осталось: вы сами своими голосованиями возвышаете над собой людей, которые по-старинному были бы только старшинами, а теперь стали владыками». Domini в приложении к магнатам, это – знакомое нам из Ливия словечко Макра. Характерно это противоположение старинных истинно республиканских praesides и новых подавляющих монархическим авторитетом, лишь фиктивно избранников народа. Макр применяет, очевидно, знакомую политическую формулу, может быть, им же пущенную в обращение. Судя по этим выражениям, демократическая партия, насколько Макр отражает ее воззрения, не ждала ничего хорошего от императоров.

В дальнейшем ходе речи трибун, нападая на магнатов, разделивших между собою все блага, предлагает народу: «Перестаньте проливать кровь из-за них; пусть они по своему усмотрению распоряжаются командованиями и захватывают должности, пусть добиваются триумфов, пусть, водрузив свои гербы, преследуют Митридата, Сертория и уцелевших изгнанников, но вы себя-то освободите от опасности, не прилагайте усилий, не приносите жертв, которые для вас ничем не вознаграждаются. Разве только, – предостерегает еще раз трибун, – они вздумают внезапно наградить вашу гражданскую службу хлебными раздачами; так ведь этим они лишь оценят свободу каждого из вас в 5 модиев – пропитание не больше тюремного пайка».

В этих словах нечто большее, чем одна только ссылка на средство в виде военной забастовки, которым располагает народ для вынуждения уступок со стороны аристократии. Само устранение колониальных императоров и их предпринимательской политики является важной целью в глазах агитатора. След, мысль речи может быть и так выражена: интересы Италии, интересы народных масс слабо затронуты завоеваниями; но политика расширения заключает в себе серьезную опасность для внутреннего строя; приближается самодержавие военных вождей. Поэтому помните, что, выбирая консулов, вы раздаете командования и открываете новые войны, а этим снова и снова усиливаете их авторитет. В согласии с этим предостережением народу, один из демократических вождей легендарной истории выставляет такое требование: «Нужно сровнять с землею все эти консульства и диктатуры, чтобы римский народ мог поднять голову свою»[43].

Пользуясь речами и драматическими картинами Ливия, мы можем восстановить и другие черты, характеризующие задачи и способы борьбы демократической партии. В несколько, правда, неопределенной форме один из агитаторов призывает массу плебеев соединиться и организоваться для борьбы. «Когда же вы сознаете свою силу? Ведь это сознание природа дала даже бессловесным животным. Сочтите только свои силы, как много вас и как мало противников ваших! Но даже если бы вам пришлось биться с ними один на один, насколько горячее вы стали бы защищать свою свободу, чем они свое господство. Покажите же, что вы готовы действовать силой, и они сами отступятся от своих притязаний. Вы все вместе должны на что-нибудь решиться, или же, если останетесь разрозненными, вам придется терпеть над собой всякое насилие»[44].