Простой, как снег - Грегори Галлоуэй

«Я боюсь, что с моей девушкой случилось что-то ужасное, — написал я. — Она могла совершить самоубийство, ее могли убить, или произошло еще что-то кошмарное. Моя девушка очень верила в жизнь после смерти и в способность общения по каналу связи. Я уверен, что она пытается передать мне послание. Весь наш город ждет его, хочет от нее услышать».

Я получил ответ на следующий день. Меня приглашали на запись шоу.

«К нам приходит очень много запросов, — говорилось в полученном мною по электронной почте ответе. — Мы не можем гарантировать, что вам удастся выступить, и даже гарантировать, что вас включат в состав зрителей в студии. Ваше участие в шоу будет рассматриваться только при условии вашего прибытия в студию. Дата и время указаны».

По улицам уверенной походкой шли люди, знающие, куда идут. Я распечатал несколько карт из Интернета, и мы с Карлом изучили их в поезде, поэтому знали, что делать после выхода со станции. Мы не собирались выделяться, как два тупых туриста. Город со всеми этими людьми, спешащими по улицам в разные стороны, напоминал улей или муравейник. Во всем этом было что-то привлекательное и манящее. Карл прошелся со мной до студии и попытался оставить меня там. Он хотел какое-то время побродить по городу.

— Я тебе не нужен, — сказал он.

Я подумал, что он собирается поговорить с настоящими драгдилерами, мужчинами, которые стоят в парке и шепотом предлагают товар, когда ты проходишь мимо. А, может, Карл сам станет одним из них, заключит несколько сделок и вернется домой с дополнительным доходом, который получит без особого труда.

— Пошли со мной, — попросил я. — Мне нужна моральная поддержка.

Мы оба стояли в очереди в надежде, что нас выберут на запись. Чем дольше я стоял, тем больше убеждался, что все это чушь. Анна рассказывала мне, что на последнем этапе жизни Гудини пытался объяснить людям вроде меня, что все это ложь, — но я был почти готов поверить и в ложь. Холод, идущий от цементного пола, проник сквозь ботинки и стал подниматься вверх. Пока нас заставляли ждать в очереди, я промерз до костей. Сотрудник программы вручил нам анкеты и велел отвечать на все вопросы, даже если отвечали на них раньше. Я снова отвечал как можно короче и как можно более туманно. Я не хотел давать им никаких намеков, выполнять за них их же работу. Наконец, ко мне кто-то подошел, взял меня за руку и провел внутрь.

Для участия в шоу отобрали примерно двадцать человек. Нас разместили в небольшой комнате, в которой стоял только один диванчик и пара стульев. Некоторые уселись на пол, остальные стояли. Я был самым младшим. Один из сотрудников подошел ко мне и спросил, где находится мой «родитель или сопровождающий».

— Мне восемнадцать лет, — ответил я. Он долго смотрел на меня и на Карла, потом вручил нам еще какие-то бумаги.

— Прочитайте это и подпишите, — сказал он. Сотрудники программы постоянно заходили и выходили, нам принести напитки и еду. Они осторожно прашивали собравшихся, не нужно ли им чего-нибудь, i начинали беседовать с людьми. Несмотря на указание соблюдать тишину, собравшиеся на шоу люди стали открыто говорить про родственников, от которых хотели получить известие. Они рассказывали, как родственники перли, и между делом выдавали разнообразную информацию, которую слышали сотрудники программы. Иногда собравшиеся прямо сообщали им массу сведений. Сотрудники продолжали заходить и выходить, словно официанты.

Прошел почти час, и нас, наконец, провели в студию и разместили в креслах. Все еще оставалось много свободных мест, и я задумался, почему отказали стольким людям, которые ждали в очереди. Мы подождали еще несколько минут, затем прибыла новая группа из примерно пятнадцати человек, и их разместили вместе с нами. Нам сказали, что они, как и мы, подавали заявки и прошли отбор, но позднее один человек из нашей группы сказал, что они все вместе приехали на микроавтобусе. Эта группа была очень разговорчивой и задавала массу вопросов. Я знал, что мне нужно предоставить какую-то информацию, иначе ведущий не станет со мной разговаривать, но очень внимательно следил за словами.

— Почему мы так долго ждем? — спросил Карл. — Я бы за это время успел переделать кучу дел.

Наконец появился Джеральд Прин. Он оказался ниже ростом, чем я думал.

— Всегда так бывает, — позднее сказал мне Карл.

Ведущий в черном свитере с высоким завернутым воротом и серых шерстяных брюках выглядел молодо, как мой старший брат, но должен был бы быть старше. Коротко подстриженные черные волосы стилисты уложили так, чтобы по возможности скрыть намечающуюся лысину. Говорил он спокойным тихим голосом, который можно было посчитать успокаивающим. Но говорил Прин так быстро, что требовались усилия, чтобы ничего не упустить. Ритм и модуляция голоса напомнили мне наш первый разговор с Анной в библиотеке. Слова текли из него ровным чарующим потоком. Однако он сильно отличался от Анны: Прин не сказал ничего интересного. Он объяснил, что будет происходить во время программы, затем внимательно оглядел собравшихся.

— Мы ни с кем раньше не встречались? — спросил он. — Никто не видел меня вживую и не разговаривал со мной лично до сегодняшнего дня?

Никто этого не делал, или, по крайней мере, не признался, — и шоу началось.

Прин начал с самого легкого и использовал простейшие методы, о которых я читал в книжках, подсовываемых мне Анной, а также в Интернете.

— Так, пришел первый сигнал. Буква «J». Я не знаю, что это означает. Так, с нее начинается мужское имя. Джон, Джонатан, Джек. Это может быть кто-то умерший, кто-то из собравшихся здесь или кто-то из ваших знакомых.

Вверх взметнулось несколько рук. В конце концов, у кого нет знакомого по имени Джон? Судя по тому, что я читал, многие экстрасенсы в большой мере полагаются на вероятность и статистику. Большинство мужских имен начинаются с буквы «J», а большинство женских — с буквы «М». Это факт. Далее они полагаются на различные методики «считывания» — или в процессе непосредственного общения, или с использованием предварительной подготовки. При непосредственном общении экстрасенс начинает с очень общей информации и переходит к специфической, частной, собирая ее и строя ответ на том, что говорит клиент. В других случаях он полагается на заранее собранную информацию о ничего не подозревающем клиенте. Она выдается клиенту и поражает его. Я читал истории о том, как некоторые экстрасенсы нанимали помощников, которые отправлялись к клиентам домой, притворяясь торговцами или людьми, попавшими в беду, которым требовалось воспользоваться телефоном. Так они собирали информацию и о клиенте, и о его доме. А затем, во время личной встречи, экстрасенс выдавал специфические детали о человеке и одновременно честно заявлял:

— Мы никогда не встречались до сегодняшнего дня, и я никогда не бывал у вас дома.

Похоже, Прин пользовался двумя методиками одновременно.

Он продолжал задавать вопросы или делал туманные заявления, затем переходил к частностям, пока не сводил комментарии к одному лицу, затем переходил к очень специфическим вещам, касавшимся некоего Джона. Меня ничто не впечатляло, это было как раз то, о чем я читал. Поразительно видеть, как эта методика применяется на практике, как все срабатывает. Это напоминало наблюдение за фокусом, когда уже знаешь, что именно делает фокусник. Но выступление Прина оказалось очень убедительным, можно было почти забыть, что все это — обман. Он действовал магнетически и сам напоминал магнит. Чем ближе он к тебе подбирался, тем больше он тебя притягивал. Самой захватывающей частью шоу Джеральда была реакция на смелое заявление, которое клиент отрицал. Вместо того, чтобы перейти на другую тему, Джеральд обычно настаивал, что передает все точно, а ошибается участник шоу.