Лисандра - Леонид Кудрявцев

Это Миротворица умела просто великолепно. Подождать сколько нужно, а потом, в самый лучший момент, начать действовать и добиться победы, приложив наименьшие усилия.

Умение ждать сколько нужно и действовать только в самый подходящий момент. Не это ли считается стилем? И так ли удивительно, что он у нее есть?

Миротворица мысленно усмехнулась.

Впрочем, не слишком ли рано она принялась говорить самой себе комплименты? Особенно если учесть, что дело, ради которого она оторвалась от такого долгого сна, еще очень далеко от завершения.

И все-таки — никаких действий с бухты-барахты. Выждать, подкараулить подходящий момент и только после этого…

Стиль во всем. Этого принципа она придерживалась в прошлом, не собиралась изменять ему и сейчас.

15

Как можно воздействовать на мысли того, у кого мозга в наличии нет, кто и живет-то только благодаря могущественным чарам?

Джинн вполголоса выругался:

— Джа-паррра-ра-грамма-тога-хорик-пелик-пелик-гросс!

В переводе с древнепеликанского это означало «Пусть моего врага разнесет на мелкие клочки и рассеет по всем уголкам великой пеликанской империи». Джинну, как и каждому представителю его племени, ругаться приходилось в высшей степени осмотрительно. Всегда существовала вероятность, что какое-либо особо причудливое ругательство, восприняв толику присущей им энергии, воплотится в жизнь. Поэтому язык, на котором никто не говорил уже сотни лет, подходил для этой цели неплохо. К примеру, воплотить в жизнь только что произнесенные им слова было невозможно. Как может кого-то разнести по всем уголкам империи, в данный момент не существующей?

— Что угодно нашему повелителю? — спросила у джинна белокурая гурия.

Тот смерил ее тяжелым, словно кулак молотобойца, взглядом и буркнул:

— Ничего.

— Может быть, сиятельный, схожий с солнцем и луной на небе господин желает, чтобы я его ублажила?

— Не надо, — буркнул джинн.

— Тогда, возможно, душа его жаждет музыки и танцев?

— Нет.

— Сладкого шербета?

— Отстань от меня.

Гурия поспешно поклонилась и юркнула к нему за спину, где и затихла. И кстати, поступила совершенно разумно. Пара-другая разматериализаций и восстановлений кого угодно научит правильно определять подобные моменты.

Джинн уныло посмотрел на бассейн, возле которого сидел, и, еще раз тяжело вздохнув, сотворил в нем трех золотых рыбок с головками, здорово напоминающими человеческие черепа. Одно движение его руки — и рыбки, поднявшись к поверхности воды, стали выплясывать на хвостиках что-то вроде джиги.

М-да… Вот так бы заставить себе подчиняться и тех скелетов. Уж он бы с их помощью махом претворил в жизнь свой план освобождения. Только как можно воздействовать на мысли тех, у кого нет мозга?

Огорченно взмахнув руками, джинн вполголоса пробормотал:

— Грак-джи-джа-гаки-хар!

На старопеликанском языке это означало: «Пусть их внутренности завяжутся узлом». А откуда у скелетов внутренности?

Хмыкнув, джинн слегка улыбнулся.

Вот именно — откуда? И вообще, чего это он впал в отчаяние? Ну, не получилось у него претворить в жизнь свой план с помощью скелетов. Ничего страшного. Рано или поздно возможность претворить в жизнь план, касающийся этого хвостатого авантюриста, представится.

16

Мама — лучшая штука на свете. Быть рядом с ней приятнее, чем отгрызть голову какой-нибудь птичке, лучше, чем поймать и слопать зеленую шестиногую ящерицу, лучше, чем бежать по траве на двух сильных лапах и мечтать о тех, кого ты разорвешь на части, когда вырастешь.

Кусака знал это так же точно, как и то, что он со временем вырастет в настоящего, неутомимого охотника, от когтей и клыков которого не удастся ускользнуть никакой добыче.

В будущем, в далеком, ослепительном будущем… Потом…

Пока же он бежал рядом с крысиным королем, стараясь от него не отставать, приглядывался к сопровождавшим их скелетам, запомнил, как их зовут, слушал их разговоры и все более убеждался, что они — дураки набитые.

И все же мама с ними пошел. Мама им подчинился. Почему? Вот бы узнать получше. Но сам мама вряд ли сейчас станет это объяснять. А кто-то другой…

Впрочем, есть и другие. И с ними можно поговорить, их можно послушать.

Тираннозаврик, до этого тащившийся в самом конце двигавшейся по дороге группы, вдруг быстрее заработал лапами и, догнав шедших рядом Хромоногого и Широкую Кость, спросил:

— А правда вы когда-то были людьми?

— Отстань, шкет, — буркнул Хромоногий. — Не приставай к старшим.

— Это кто — старшие?

— А ты как думаешь? Мы, конечно. Вот вырастешь, совершишь массу самых разных глупостей, потом умрешь и тогда…

— Какие же глупости я должен совершить?

Этот вопрос поверг Хромоногого в задумчивость.

— Что, не хочешь признаваться в своих ошибках? — ехидно спросил Широкая Кость.

— Если бы… — ответил Хромоногий. — Если бы дело было только в этом…

Топая рядом, Кусака внимательно слушал. И вдруг, улучив момент, задал вопрос:

— Эй вы, ходячие кости, а куда вы нас ведете?

— Ты чем слушал? — спросил Хромоногий. — Твоего спутника желает видеть Повелитель.

— Повелитель? А кто это? У него что, очень большие зубы?

— Зубы у него нормальные, — ответил Широкая Кость. — Вот как у меня, например.

Взглянув на его зубы, Кусака подумал, что такими гнилыми пеньками невозможно напугать никого на свете, разве что какого-нибудь дантиста, а тем более его могущественного маму.

Нет, тут что-то не так.

— И почему он так грозен? — поинтересовался тираннозаврик. — Почему он вами повелевает?

— Он снова дал нам жизнь. Понимаешь?

Кусака кивнул.

Вот это-то он как раз понимал хорошо.

У них тоже была мама. И звали ее Повелителем. Он был здоровой такой мамой, откладывающей яйца, из которых потом вылупляются скелеты. Вот такие, как те, что сейчас топают рядом по дороге. Интересно, как он выглядит, этот Повелитель? Как здоровенный скелет крысиного короля? Нет, скорее всего как огромный человеческий скелет.

И значит…

— А чем он питается? — спросил Кусака.

— Ну-у-у… хм… Наверное… — пробормотал Хромоногий.

— Не знаю, честно признался Широкая Кость.

— Ага, — сказал Кусака. — Значит…

— И вообще, что ты ко мне пристал? — вспылил Широкая Кость. — Отстань, а не то у тебя сейчас начнутся неприятности.