Воскресный философский клуб - Александр Макколл Смит

Изабелла оставалась на приеме, пока гости не начали расходиться. Она немного побеседовала с самим профессором Батлером. «Моя дорогая, я так рад, что вам понравилась моя лекция. Не сомневаюсь, что в один прекрасный день скажу еще что-нибудь на эту тему, но я не стану мучить вас этим. Ни в коем случае». Ей импонировала его любезность, которая стала столь редким явлением в современных академических кругах, где узкие специалисты, которым так не хватает широты кругозора, вытесняют тех, кто хорошо воспитан и обходителен. Как много таких невежд среди философов, подумала она. Они не беседуют ни с кем, кроме себя, потому что им недоступен обмен любезностями в философском диспуте и потому что их представление об окружающем мире сильно ограничено. Конечно, не стоит обвинять всех огульно. Она мысленно составила список хорошо воспитанных ученых мужей и дам, но он оказался слишком коротким.

Было начало одиннадцатого, когда Изабелла прошла по Чеймерс-стрит и встала в небольшую очередь на автобусной остановке у моста Георга IV. Мимо проезжали такси с зажженными желтыми огоньками, но она приняла решение в пользу автобуса. Автобус довезет ее до Брантсфилда, почти к самому магазинчику Кэт, и она насладится десятиминутной прогулкой по Мерчистон-Кресент, а там уж рукой подать до ее улицы.

Подъехал автобус, и, как она заметила из его расписания, вывешенного на стекле, он пришел вовремя. Нужно будет сказать об этом Грейс — впрочем, нет, потому что это только вызовет гневную тираду в адрес транспортных властей. Прекрасно, что автобусы приходят вовремя ночью, когда никого нет. Что нам требуется, так это автобусы, которые приходят вовремя днем, когда они нужны. Изабелла села в автобус, купила билет и прошла к сиденью в задней части салона. Пассажиров было мало. Мужчина в пальто, склонивший голову на грудь; обнявшаяся парочка, которая не замечала ничего вокруг; и тинейджер с черным шарфом, обернутым вокруг шеи в духе Зорро. Изабелла улыбнулась про себя: наш мир в миниатюре, подумала она. Одиночество и отчаяние; любовь и ее отрешенность от всего; и шестнадцать лет — совсем особое состояние.

Мальчик вышел из автобуса одновременно с Изабеллой, но свернул в противоположную сторону. Она перешла через дорогу и направилась по Мерчистон-Кресент, мимо Ист-Касл-роуд и Вест-Касл-роуд. Мимо проехал случайный автомобиль, а еще велосипедист, к спине которого был прикреплен красный сигнальный фонарик, и больше никто по дороге ей не встретился.

Она добралась до того места, где направо начиналась ее собственная тихая улочка, где шуршала листва деревьев. Мимо Изабеллы пробежала кошка и вскочила на стену, окружавшую сад, а затем исчезла. В доме на углу вспыхнул свет и хлопнула дверь. Изабелла направилась по тротуару к своему дому, мимо больших деревянных ворот и ухоженного соседского сада. И тут, под ветвями дерева, росшего на краю ее участка, Изабелла остановилась. Дальше, примерно в пятидесяти ярдах от нее, были припаркованы две машины. Одну она узнала: она принадлежала сыну соседей; вторая, «ягуар», была оставлена с зажженными фарами. Она подошла, заглянула в салон — машина, как заметила Изабелла, была закрыта — и посмотрела на дом, возле которого припарковался «ягуар». В доме было темно, так что владелец этого автомобиля явно не был там в гостях. Ну что же, у нее нет возможности предупредить его. Аккумулятора может хватить на несколько часов, но потом ему понадобится помощь, чтобы завести мотор.

Изабелла повернулась и пошла к своему дому. У ворот она остановилась, сама не зная почему. Она посмотрела на тени под деревом и заметила какое-то шевеление. Это был полосатый кот, живший по соседству, который любил шнырять под ее деревьями. Жаль, что его нельзя предупредить о Братце Лисе, который может напасть на него, если проголодается. Но как же объяснить это коту словами? И Изабелла послала ему мысленное предостережение.

Она открыла калитку и пошла к парадному входу по затененной дорожке, защищенной от уличного света елью и маленькой группой берез в начале подъездной аллеи. И именно в эту минуту она почувствовала, как ее коснулась леденящая рука страха, совершенно иррационального. Сегодня вечером она беседовала с женщиной, которая могла спокойно и расчетливо спланировать убийство. И эта женщина ее предупредила.

Изабелла вынула из кармана ключ и хотела вставить его в замок, но сначала проверила дверь, легонько толкнув ее. Дверь не поддалась, и это значило, что она заперта. Она вставила ключ в замок, повернула и услышала, как внутри сдвинулись засовы. Потом, осторожно открыв дверь, она шагнула в холл и нащупала выключатель.

У Изабеллы в доме была установлена сигнализация, но она относилась к ней легкомысленно и включала, только если ночевала где-то в другом месте. Если бы сигнализация была сейчас включена, Изабелле было бы спокойнее — а так она не была уверена, не побывал ли кто-нибудь у нее в гостях в ее отсутствие. Ну конечно, в доме никого нет, — это же просто смешно! Их разговор по душам с Минти Очтерлони вовсе не означал, что та следит за Изабеллой. Изабелла постаралась отделаться от этой мысли. Когда живешь одна, важно не бояться, иначе будешь вздрагивать по ночам от каждого звука — ведь викторианский дом издает то стон, то скрип, то вздох. Но она испытывала страх, который порой было трудно подавить. Страх заставил ее идти на кухню и зажигать по пути свет, а потом переходить из одной комнаты в другую, нажимая кнопки выключателей. Конечно, никаких следов она нигде не обнаружила, и когда Изабелла наконец поднималась в свою спальню, она уже могла выключить свет во всех комнатах. Сейчас она вошла в свой кабинет, чтобы проверить автоответчик, и увидела, что мигает маленькая красная лампочка. Это означало, что ей оставлены сообщения. Немного поколебавшись, она решила их прослушать. Сообщение было всего одно:

«Изабелла, это Минти Очтерлони. Не могли бы мы встретиться, чтобы поговорить еще раз? Надеюсь, вы не сочли мое поведение сегодня вечером грубым. Я дам вам свой номер. Позвоните мне, и мы договоримся о встрече за кофе или ланчем. Благодарю вас».

Изабелла была удивлена, но ее успокоило это сообщение. Она записала номер телефона на клочке бумаги и положила в карман. Потом вышла из кабинета, погасив за собой свет. Она больше не испытывала страха — лишь легкое беспокойство и недоумение, отчего это Минти хочет с ней снова побеседовать.

Изабелла направилась в спальню, находившуюся в передней части дома. Это была большая комната с необычной формы эркером и банкеткой у окна. Уходя из дому, она оставила шторы задернутыми, и сейчас в комнате царила непроглядная тьма. Изабелла включила ночник — маленькую лампочку на ночном столике, при свете которой читала. Образовалось крошечное озерцо света в большом темном пространстве. Изабелле не хотелось возиться с верхним светом: она просто почитает минут пятнадцать, прежде чем лечь спать, — слишком много накопилось впечатлений, и она бы сразу не уснула.

Изабелла скинула туфли, взяла книгу с туалетного столика и прилегла на кровать. Она читала рассказ о поездке в Эквадор — это была забавная история о всяческих недоразумениях и опасностях. Рассказ ей нравился, но она все время отвлекалась, мысленно возвращаясь к разговору с Джонни Сэндерсоном. Он был таким услужливым и вселял в нее уверенность, и он ей сказал, что она может звонить ему в любое время. «В любое время до полуночи». Было ясно, что Минти старается отбить у нее охоту заниматься дальнейшим расследованием, поэтому она и внушает Изабелле, будто это Джонни использовал внутреннюю информацию в корыстных целях. Совершенно возмутительное обвинение, которое не стоит передавать Джонни. Или нужно ему сказать? Если он узнает, быть может, его взгляд на ситуацию изменится? Возможно, он пересмотрит свое мнение, если будет знать, что Минти активно пытается вывести Изабеллу из игры. Можно сейчас позвонить Джонни и все ему рассказать — иначе она так и будет лежать без сна, размышляя об этой истории.