Волчий замок - Юлия Галанина

«Тоже хорошо!» – успела подумать Жаккетта. – «Неужели виконт опустится до того, чтобы спать с вдрызг пьяной женщиной?»

– Прошло? – наклонился к ней виконт.

Жаккетта видела его как-то странно, нечетко. Лицо виконта качалось перед ее глазами, словно маятник.

– Да! – согласилась она и икнула.

Волчье Солнышко не обратил на этот звук внимания, а зря, потому что икота Жаккетты стремительно набирала силу.

Пьяной девушке море было по колено.

Время от времени икая, Жаккетта начала докапываться до Волчьего Солнышка.

– А скажите, пожалуйста, господин виконт, – старательно выговаривала она слова заплетающимся языком, – чем Вы локоны завиваете? На гррячий гвоздь?

– Ничем! – рассеянно отрезал виконт, убирающий бутыль.

– Нно Вы же их подкрашиваете? – не унималась Жаккетта. – У итальянских мальчиков научились? Ик!

Волчье Солнышко бросил бутыль, повернулся и внимательно посмотрел на Жаккетту. Та икнула ему прямо в лицо и, счастливо улыбаясь, сообщила:

– А у Вас глаза разные! Один глаз больше, другой меньше. Левый, нет, правый, это мне левый!

Она подняла трясущийся палец, намереваясь ткнуть им в нужный виконтов глаз.

Волчье Солнышко увернулся.

– Ой, куда Вы! – огорчилась Жаккетта. – Я же Вам не показала! Вы приказывайте рисовать себя в профиль тем глазом, который больше, так никто из потомков не догадается. А Вы любите пончики?

– Какие пончики? – оторопел Волчье Солнышко.

– В масле! – объяснила Жаккетта. – Пухлые такие, медом политые. А куда Вы прячете золотые браслеты?

– В сундук, – коротко сказал Волчье Солнышко.

Он принес трехногий табурет, более уместный в кухне, чем в спальне хозяина замка, и уселся рядом с кроватью, желая понаблюдать за распоясавшейся наложницей.

– Нет у Вас никаких браслетов! – обиделась Жаккетта. – Врете Вы все! Госпожа Фатима говорила, что настоящий мужчина своей любимой по браслету за ночь любви дарит, но это у нас, на Востоке! Здесь надо в оба смотреть, как бы кавалер не спер чего! Ой, а у Вас шов на спине лопнул!

Виконт купился и потрогал пальцем спину.

– Шутка!!! – взвизгнула Жаккетта. – А ппочему лицо у Вас печальное? У Вас тоже живот болит? Давайте, теперь я Вас буду лечить! Только я лечу по-другому! Надо на живот горячий булыжник положить, тогда пройдет. Пойдемте, выдерем один из мостовой внизу, нам маленький нужен!

Жаккетта соскочила, схватила виконта за руку и принялась тянуть его к двери.

– Да чего Вы боитесь, это же все равно Ваши камни, а какая разница, будет один из них в площади или у Вас на животе?! Никто и слова худого никто не скажет, мы с краю выковыряем. У Вас есть кирка?

Виконт молча встал с табурета, взял Жаккетту под мышки и переместил обратно на постель.

– Не хотите камнем лечиться? – икнув, разочарованно спросила Жаккетта. – Есть и другой способ. Надо полизать холодную жабу – боль, как рукой, снимет! У Вас есть холодная жаба?

– Госпожа Нарджис, не валяйте дурака! – сухо сказал Волчье Солнышко. – Какая жаба?

Жаккетта подтянула к себе концы громадного, подстать ложу, покрывала шириной туазов этак шесть и завернулась в него.

– Никого я не валяю! – убежденно сказала она. – Вы же на табурете сидите, так что какие могут быть претензии? А вообще, что Вы там сидите? Идите сюда, мы поиграем, в «кто быстрей ползает на карачках, держа в зубах оловянное блюдо»! А Вы умеете ногой ухо достать? Нет? А я умею!

Жаккетта выпуталась из покрывала, обхватила руками ногу, подняла ее и дотронулась большим пальцем ноги до мочки уха.

– Видали? – гордо сказала она. – А теперь Вы попробуйте!

– Да, я, пожалуй, перелечил… – сделал неутешительный вывод Волчье Солнышко. – Наигибчайшая моя госпожа Нарджис, идите ко мне, я отнесу Вас в Ваши покои.

– А я не хочу! – заявила Жаккетта и, таща за собой покрывало, на четвереньках добралась до изголовья кровати и уселась на подушку. – Мне здесь нравится, псиной пахнет…

Она подтянула складку покрывала поближе и прикрыла ею ноги.

– А давайте я буду здесь, а Вы идите в мою комнату. Только одеяло на двери не зацепите, – оборвется. А я его долго вешала. И все равно сквозняк гуляет. Надо ковер повесить. Вы же не будете против, если я из зала один ковер позаимствую? Там много. А то спину продует, ни согнуться, ни разогнуться. А зачем Вы сюда ползете?

Размеры ложа не позволяли Волчьему Солнышку дотянуться до сидящей посередине его Жаккетты.

Ложе построили его предки в то доброе время, когда почетных гостей во имя святых законов гостеприимства укладывали спать вместе с хозяевами.

Не обращая внимания на глупые вопросы, Волчье Солнышко молча добрался до Жаккетты. И зря.

Жаккетта, весело смеясь, треснула его подушкой по голове и быстро уползла в изножье.

– Не поймали! Не поймали! – взвизгивала она.

Виконт предпринял новую попытку и ему удалось схватить Жаккетту за лодыжку.

– Ой, у Вас руки холодные! – визжала Жаккетта. – Щекотно, отпустите, я не то лягну!

Волчье Солнышко сгреб Жаккетту в кучу и решительно понес обратно.

Всю дорогу Жаккетта ритмично икала.

– А хотите я Вам спою? – от чистого сердца предложила она. – Я тихонечко, душевно…

– Спасибо, драгоценный Вы мой соловей, – отказался виконт. – В другой раз. Люди спят.

– Я к нему со всей душой… – скривилась Жаккетта. – А он «люди спят, люди спят». Ну проснутся, ну испугаются, делов-то!

Но они уже дошли, это избавило виконта от пения госпожи Нарджис.

Волчье Солнышко с облегчением выгрузил Жаккетту на ее постель. Укрыл одеялом, поправил подушку и сбежал.

Бывают моменты, когда случай или, если угодно, судьба совершают то, что мы никак совершить не можем. То дела нам мешают, то еще что-нибудь…

* * *

Возвращаясь к себе (уже второй раз за ночь) виконт подвернул ногу.

Может быть утомился, перетаскивая Жаккетту туда-сюда, а может в предвкушении сладкого сна бежал, не разбирая дороги, но эта ночь стала для Волчьего Солнышка роковой.

Утро хозяин замка Шатолу встретил прикованным к постели распухшей ногой.

Волчье Солнышко придерживался того же жизненного принципа, что и Жанна: если мне плохо, почему всем окружающим должно быть хорошо?

И первым делом он велел доставить к нему наложниц.

Перепуганные слуги выполнили этот приказ с такой быстротой, что менять счастливое выражение лица на скорбное девицам пришлось уже у постели больного.