Свет мой, зеркальце, соври! - Влада Ольховская

Над Алексеем стоял один из охранников с теперь уже пустой пластиковой бутылкой. Вадим сидел на камне у костра.

– Не думал, что ты так врежешься. Ездить надо аккуратней, Леха, дольше проживешь! А с Данилой все хорошо, если тебе интересно, – сказал начальник охраны, не отводя взгляд от огня. – Он пережил все, что было, и теперь идет на поправку. Представляешь? Неплохо для обреченного.

Напоминание о том, что он сделал, что сказал этой Агнии. Чего и следовало ожидать!

Алексей снова почувствовал жжение в глазах, но теперь причин сдерживать слезы не осталось. Вадим уже не на его стороне! Этот лес, позднее время… все указывает на очень неприятный сценарий.

– Не убивай меня, пожалуйста, – прошептал Алексей. Голос подчинялся с трудом.

– А почему бы и нет? – усмехнулся Вадим. – Я, знаешь ли, в юриспруденции не силен, у меня свои методы.

В юриспруденции он не силен! Алексей сжал зубы, сдерживая желание намекнуть, что по закону ему вообще никакого наказания не положено! Для Вадима это не аргумент.

Тогда, в квартире, Алексей еще был способен на целую речь в свое оправдание. Но здесь, в ночном лесу, да еще после недавней аварии, он не был склонен к красноречию. В голове осталось лишь самое главное, основное:

– Я ему ничего не сделал! Не убивай меня…

– Я тоже могу ничего не делать, – Вадим достал из кармана наручники и задумчиво раскрутил их на пальце. – Могу сковать тебе руки за спиной вот этим, кинуть в костер и смотреть, как ты горишь. При этом я ничего не буду делать.

– Не… надо, – только на это и хватило сил Алексея. Горло сжимал ужас.

– Будешь смеяться, но ты прав. Не надо.

Какое тут, к черту, смеяться?!

– Данила доверял тебе, – продолжил начальник охраны. – Я тоже, признаюсь, доверял. Кому-то же надо! А ты гнидой оказался, Алеша.

– Я не хотел…

– Ты как раз много чего хотел, это я уже понял. Я догадываюсь, что Данила захочет с тобой сделать, когда узнает об этом. Но я не хочу, чтобы он это делал. Не ради тебя – ради него. Поэтому я принял решение сам. Денис, покажи ему снимки.

Надежда, внезапно пробившаяся сквозь отчаяние, оказалась похожа на удар током. Алексей был абсолютно уверен, что ждет его если не костер, то пуля, а Вадим явно имел в виду жизнь!

Охранник, стоявший над ним, бросил Алексею пачку фотографий, рассыпавшихся по земле. Судя по всему, это были распечатки спутниковых снимков – из тех программ, что через Интернет доступны каждому. На них была изображена деревня, находившаяся в очевидном отдалении от цивилизации. Небольшая такая деревня – десятка два домов от силы, рядом лес и нечто похожее на болота. Становилось понятно, что живут там далеко не олигархи.

– Это что? – изумленно спросил адвокат.

– Это твой новый дом, – с готовностью пояснил Вадим. – Очаровательное место. Добраться туда можно разве что на тракторе, да и то летом. Зимой связи с внешним миром нет вообще. Адвокаты там особо не нужны, зато простым работягам найдется место. Тебя там уже ждет собственный домик.

– Вадим, я…

– Не перебивай, если хочешь отправиться туда с целыми конечностями! О чем это я? Ах да, твоя новая жизнь. Я позволю тебе взять с собой все те вещи, что ты напаковал, и даже деньги. Они тебе понадобятся: грузовик-магазин туда заезжает раз в месяц. Да и вообще тебе надо будет купить у местных семена, продукты на первое время. Потом уже свои пойдут!

– Это что, шутка?

– Это выбор, – Вадим устало потянулся. – Слушай, решай быстрее, я, между прочим, всю ночь на ногах! Денис, намекни ему на второй вариант.

Алексей почувствовал прикосновение к затылку чего-то холодного, железного. Никогда раньше ему не приставляли к голове пистолет, но он почему-то сразу, не оборачиваясь, понял, что это такое.

Есть ли смысл раздумывать?

– Я согласен, – вздохнул Алексей. В горле пересохло, и голос звучал хрипло. Это временная мера, это не конец! А вот смерть надежды на побег не оставляет.

– Молодец, соображаешь еще. Кстати, если надеешься отсидеться там и свалить, сразу предупреждаю: не стоит. Я выучил урок с Никитой Козловым, второй раз я так не промахнусь. За тобой в этой деревне будут следить, кто – не твое дело. Я не позволю тебе выбраться оттуда в ближайшие годы, а там – посмотрим.

Адвокат вдруг почувствовал, что это правда – все, что ему сказал Вадим. Только принять эту правду оказалось очень сложно.

– Едешь прямо сейчас, чтобы не попробовал снова скрысятничать. – Вадим безжалостно раздавил последнюю надежду на свободу. – Тебя отвезут на этом автобусе, проследят, что ты там. И чтоб без глупостей! О, да я же тебе о главном не сказал! Господа, ведите даму!

Дверь микроавтобуса открылась, и два охранника вытащили оттуда Лену. Девушка не сопротивлялась, хотя взгляд у нее был как у гадюки, вцепившейся в банку для сцеживания яда. Леночка не была избита, Алексей заметил лишь ссадину на губе, но при этом казалась очень бледной и измученной.

Адвокат невольно вспомнил, что она собиралась убить Даниила уколом яда. Не иначе как Вадим хотя бы частично вогнал ей ее же отраву!

– Будете жить вместе, – торжественно объявил начальник охраны. – Раз уж вы так удачно спелись. Кстати, вы зависите друг от друга: убежит или умрет один – погибнет другой. Без вариантов. Так что следите, чтобы супругу дурные мысли в голову не лезли! Наблюдать я буду за обоими, а за тобой, сучка, особенно.

Алексей понимал, что в иных обстоятельствах ему, может, и удалось бы уладить конфликт, но с ней – никогда. Он эту девку уже почти ненавидел, а ведь им еще жить вместе!

Вадим встал с камня, подошел к Лене и, поймав ее за подбородок, заглянул девушке в глаза:

– Не думай, что я играю с тобой. Попробуешь сбежать оттуда – убью. Случится что-то с Лехой – убью. Начнешь открывать рот не по делу – убью. Поняла?

– Да, – едва слышно произнесла она.

– Вот и славно. Имейте в виду, я поступаю с вами слишком благородно. Это ж не тюрьма даже, а часть нашей великой родины, которую надо поднимать. Только оттуда молодежь разъезжается, а вы, дорогие мои, останетесь надолго. Что я еще могу сказать? Совет вам да любовь!

В больнице она знала уже практически всех – не по именам, конечно, а чисто на уровне узнавания. Агния кивала и улыбалась, с ней здоровались в ответ. Это было вполне логично: сначала она сама отлежала в этой больнице неделю, а теперь уже пятнадцатый день приходила сюда как на работу.

Серьезных повреждений у нее изначально не было, но после переливания крови она оказалась настолько измотана, что не могла даже стоять. Саркисян, который и сам едва на ногах держался, заметил это и велел определить девушку в отделение, известное среди персонала как «санаторий». Там лечили от всего и сразу.