Ненависть и месть - Сергей Зверев

Одного из них швейцар сбил с ног элементарной подсечкой. Другому нанес короткий, но чувствительный удар в солнечное сплетение.

Спустя минуту он оттащил потерявших ориентацию в пространстве дружков Каблука в сторону, к гардеробу.

– Я же вам сказал: отдохните.

Сам Каблук вышел из ресторана и направился за угол. Игнат шел в нескольких метрах позади.

За проржавевшим мусорным баком располагалась небольшая площадка, где Каблук и остановился. Мгновение он стоял, повернувшись спиной к Игнату, а когда повернулся, Панфилов-младший увидел в руке противника пистолет.

Оружие было небольшим по размерам и напоминало скорее игрушку. Именно так вначале и показалось Игнату. Он двинулся вперед, но Каблук нервно взвизгнул:

– Стой, бля, а то щас кумпол прошибу!

Каблук вскинул руку, направив ствол пистолета в голову соперника.

– Ты, сука, еще не знаешь, с кем связался. Если еще раз с Наташкой увижу, живьем закопаю.

Игнат, в первое мгновение почувствовавший неприятный холодок внизу живота, неожиданно успокоился.

– Так ты меня застрелить собираешься или живьем закопать? – зло усмехнувшись, спросил он.

Не сводя глаз с бегающего взгляда Каблука, Игнат шагнул вперед, резким движением руки перехватил пистолет за ствол и опустил его вниз.

– Ты че?

– Дай сюда пушку, дурак. Еще покалечишь кого-нибудь.

Игнат потянул пистолет к себе, но Каблук вцепился в него изо всех сил. Тогда Панфилов резко рванул оружие в сторону. Раздался неприятный хруст.

– А-а! – заорал Каблук, отпустив оружие и схватившись за запястье.

Палец, который мгновение назад торчал в спусковой скобе, прямо на глазах начал распухать.

– Сука, бля, – завыл Каблук, – палец сломал. Да я тебя, бля…

– Заткнись ты, – с презрением бросил Игнат, – слушать противно.

– Я… я, бля… я брату скажу. Он тебя за кишки на дерево подвесит.

Игнат, спрятав оружие за поясом джинсов, развернулся и зашагал прочь. Вернувшись в вестибюль ресторана, он увидел странную картину. Дружки Каблука, мрачно переглядываясь друг с другом, сидели на полу у гардероба. Рядом с ними, широко расставив ноги и скрестив руки на груди, стоял швейцар.

Увидев Игната, он широко улыбнулся.

– Разобрался?

– Без проблем. А это что за курятник?

– Да я предложил пацанам отдохнуть, ну они и согласились.

– Пускай идут, там их кореша в больницу надо.

– Что ты с ним сделал?

– Ничего особенного. Он поскользнулся, упал и сломал себе палец.

Наташа выглядела совсем бледной, когда Игнат вернулся за ресторанный столик.

– Что у вас там произошло? – севшим голосом спросила она.

– Ничего. Обменялись парой фраз и разошлись. Я в ресторан, он – в больницу.

– Как? – охнула она.

– Не бойся, ничего страшного. Положат гипс на палец, и все дела.

Про пистолет Игнат решил не распространяться. Но девушка и без этого выглядела насмерть перепуганной.

– Ты не знаешь Каблука. Он тебе этого не простит.

– Ничего, как-нибудь переживу.

Маленький неприметный «Опель-Кадет» въехал во двор пятиэтажного здания неподалеку от насосной станции и остановился на тротуаре у подъезда.

Из забрызганной грязью машины вышел мужчина невысокого роста, щуплого телосложения, с короткой рыжевато-пегой бородой, кое-где покрытой налетом седины. Одет он был просто, без претензий: серая летняя куртка, рубашка, чуть измятые брюки.

Закрыв машину на замок, он вошел в подъезд, поднялся по лестнице, остановился у двери, перед которой валялось несколько засохших гвоздик, достал из кармана ключи и вошел в квартиру. Он пробыл внутри несколько минут, после чего заглянул к соседям и некоторое время спустя вышел из подъезда. Задумчиво теребя бороду, подошел к забору насосной станции, заглянул в пролом, развернулся и направился к своей машине. «Опель» тихо завелся и выехал со двора. В некотором отдалении от него следовали серые «Жигули».

Миновав несколько перекрестков, «Опель» выехал на дорогу, ведущую к городскому кладбищу.

* * *

– Константин Петрович, я с вами.

Охранник Панфилова попытался выйти из машины, но Константин остановил его.

– Сиди, тебе там делать нечего.

– Меня Семенков каждый день поедом ест за то, что я вас без присмотра оставляю, – взмолился Ипатов. – Еще пару дней – и он уволит меня без содержания.

– Ничего, – успокоил Константин, – если уволит, я тебе буду платить из своих денег. Лучше за машиной присматривай. Не забыл еще, что с Копельманом случилось?

Оставив свой «Кадиллак» на стоянке неподалеку от городского кладбища, Константин зашагал по направлению к широко распахнутым воротам.

В этот тихий летний день посетителей на кладбище было немного. Лишь на одной из крайних, пока еще свободных, аллей собралась небольшая группа людей, пришедших проводить в последний путь кого-то из своих близких.

Похоронная церемония подходила к концу, и люди, негромко переговариваясь, двинулись к выходу. Занятые собственным горем, они не обращали внимания на расположенную поблизости еще свежую могилу с простым деревянным крестом и несколькими венками. Напротив могилы на маленькой скамеечке сидел, горестно сгорбившись и низко опустив голову, щуплый мужчина в легкой летней куртке. Он был так глубоко погружен в свои мысли, что не услышал приближающихся к нему шагов.

– Здравствуй, Гриша.

Мужчина, еще больше съежившись, медленно поднял голову. В его округлившихся зеленых глазах можно было прочесть какие угодно чувства: потрясение, испуг, мучение, горе, смятение, удивление.

Григорий Володин сидел у свежей могилы отца.

– Константин?

– Не возражаешь, если присяду?

– Да, – растерянно ответил Григорий, – конечно.

Панфилов опустился на скамеечку, достал из кармана сигареты, закурил. Володин вопросительным взглядом скользнул по хорошо выглаженному костюму и белой рубашке нежданного гостя.

– Я прямо с работы, – ответил на немой вопрос Панфилов. – Узнал, что ты приехал, и решил не откладывать встречу в долгий ящик.

– А как ты узнал? – недоуменно спросил Володин. – Я ведь только что приехал: заглянул на квартиру отца и сразу сюда.

– Неважно, как узнал, – спокойно сказал Константин, затягиваясь дымом. – Главное, что ты наконец вернулся. Правда, повод печальный. Прими мои соболезнования.

– Благодарю.