Ядерный шантаж - Сергей Москвин

Поднявшись в квартиру, Шон прошел на кухню и поставил на огонь медную кофеварку с двумя ложками молотого кофе, залитого холодной водой. Убийца не любил кофе, но нехитрый процесс его приготовления позволял занять руки и освободить мозг от посторонних мыслей, не мешая ему полностью сконцентрироваться на поиске решения возникшей проблемы. В данном случае такой проблемой являлся Александр Юдин. В практике «агента-ликвидатора» неудачные покушения случались и прежде. Не всегда заказанную жертву удавалось ликвидировать с первого раза. Порой этому мешало стечение обстоятельств, порой слаженные действия охраны или своевременность медицинской помощи. Такие срывы для Шона являлись нештатной ситуацией, но отнюдь не провалом порученной акции. Он анализировал обстоятельства, спасшие жизнь жертве, и составлял план нового покушения уже с учетом этих обстоятельств. С задержкой или без нее смертный приговор, за осуществление которого брался Шон, приводился в исполнение неизменно.

«Пока клиент жив, работа считается невыполненной, а за невыполненную работу куратор, – мысленно Шон только так называл Берша, – платить не будет. Да дело даже не в оплате! Клиент знает куратора, а тот знает меня. Если клиент заговорит, мы провалимся оба, – рассуждал Шон, помешивая в кофеварке закипающий кофе. – Следовательно, клиент не должен заговорить. Достичь этого можно только одним способом – добраться до него раньше следователей. Работники прокуратуры медлительны, тем не менее кто-то из них завтра обязательно навестит Юдина в больнице. Нет, это случится уже сегодня днем, – поправил себя Шон, взглянув на настенные часы, которые показывали половину второго ночи. – Итак, у меня есть время до утра, возможно, до обеда. Ночное дежурство в медицинских учреждениях заканчивается в восемь утра, когда приходит дневная смена. Значит, у меня есть около шести часов, чтобы подготовиться к визиту».

* * *

В начале девятого убийца вошел в приемный покой Института имени Склифосовского и решительно направился к дежурному врачу. Врачом оказалась дородная женщина в белом халате. Она сидела за небольшим письменным столом и с присущей только врачам и стенографисткам огромной скоростью что-то писала. При появлении в приемном покое постороннего мужчины женщина прервала занятие и уперлась в вошедшего вопросительным взглядом.

– Следователь Корецкий, – Шон раскрыл перед женщиной удостоверение работника прокуратуры. – Этой ночью к вам доставили гражданина Борзенкова, – он назвал первую пришедшую на ум фамилию. – Мне нужно знать, каково его состояние.

Вопреки ожиданиям Шона дежурная врач не бросилась выполнять его просьбу, а взяла в руки предъявленное ей удостоверение и начала внимательно его рассматривать. Шон спокойно выдержал процедуру проверки. Работник прокуратуры или сотрудник органов внутренних дел, возможно, и смог бы обнаружить подделку, но вряд ли такого можно было ожидать от постороннего человека. Действительно, через несколько секунд женщина вернула ему удостоверение.

– Так, и что вы хотите?

Шон повторил свою просьбу, добавив при этом, что интересующий его гражданин поступил с диагнозом «пулевое ранение». Дежурная врач кивнула головой и вынула из ящика журнал регистрации. Шон придвинулся ближе, чтобы иметь возможность прочитать сделанные в журнале записи.

– Как вы сказали – Борзенков? – спросила женщина, пробежав глазами последнюю заполненную страницу. – Нина! Сколько было за ночь с пулевыми?! – крикнула она через плечо.

– Трое! – донесся голос из служебного коридора.

– Ну вот. Никакой Борзенков к нам не поступал, – удовлетворенно сказала дежурный врач приемного покоя и в доказательство повернула к Шону журнал регистрации.

Но еще за минуту до этого убийца нашел среди записей интересующую его фамилию – Юдин А. А. Запись заканчивалась номером палаты.

– Так что же это, ошибка вышла? – растерянно произнес «следователь».

«Отнюдь, все было разыграно безошибочно», – возразил ему наемный убийца.

Выяснив номер палаты, в которую поместили Юдина, убийца вернулся в свою квартиру. Первым делом он разделся до плавок, а использованный костюм «следователя» повесил обратно в просторный встроенный шкаф, установленный в прихожей. Затем сдвинул вбок висящую в шкафу одежду и повернул невидимый рычаг. В ту же секунду задняя панель шкафа ушла в сторону, освободив проход в потайную комнату-арсенал. Большую ее часть занимали стеллажи с различными средствами убийства – от ядов, полностью разлагающихся в организме жертвы, до переносных бронебойных стреляющих устройств. Для предстоящей акции Шон выбрал стреляющий нож разведчика НРС-2. Убийца взял в руки массивный нож и извлек его из ножен. По замыслу конструкторов, ножны предназначались для перекусывания проволоки и проделывания проходов в иных инженерных заграждениях противника. В предстоящем покушении они не имели практического значения, и Шон отложил ножны в сторону. Вместо стандартных ножен он взял другие, напоминающие кожаный нарукавник, и пристегнул их к правому локтю. Эти ножны не позволяли резать проволоку и устраивать проходы в инженерных заграждениях, зато они обеспечивали скрытное ношение ножа. Проделав несколько манипуляций с ножом, убийца извлек из его рукоятки миниатюрное стреляющее устройство, представляющее собой короткий шестисантиметровый ствол с патронником. В патронник Шон вложил специальный бесшумный патрон СП-4[8]и, вернув стреляющее устройство обратно в рукоятку, взвел спусковой рычаг. Снарядив оружие, Шон вставил клинок в ножны. Нож удобно располагался на локте рукояткой вниз. Проверяя, надежно ли закреплено оружие, Шон несколько раз взмахнул рукой. Нож плотно сидел в ножнах, но достаточно было расстегнуть удерживающий его ремешок, и он под действием собственной тяжести падал прямо в ладонь. Вместе с ножом и пристегнутыми к локтю ножнами Шон выбрался обратно в прихожую и вернул панель на место. Надев джинсы и свободный свитер с широкими рукавами, он был полностью экипирован для предстоящей акции.

Второй раз Шон появился в больничном комплексе имени Склифосовского уже в десять утра. На этот раз он не стал заходить в приемный покой, а сразу прошел в корпус больничного стационара. Согласно вывешенному на стене распорядку дня посещение больных в стационаре разрешалось только в послеобеденное время, с шестнадцати до девятнадцати часов. Тем не менее при определенной настойчивости родственникам больных удавалось преодолевать сопротивление сидящей на входе медсестры и проходить к своим близким также и в не отведенное для свиданий время. Пересекая просторный холл, Шон заметил двух дюжих омоновцев, проводивших его хмурыми взглядами. Никаких конкретных указаний омоновцы не имели. Их обязанностью являлось общее наблюдение за порядком. А мужчина с пакетом фруктов вовсе не напоминал нарушителя общественного порядка, поэтому его появление не вызвало у омоновцев никакой реакции, кроме пары оценивающих взглядов.

Убийца беспрепятственно прошел мимо дежурной смены ОМОНа и остановился возле медсестры, сидящей перед входом в лечебное отделение. Та попробовала остановить его, сославшись на требование распорядка дня.