Контрольный выброс - Андрей Ливадный

Расстояние все же великовато, мысленно успокоил он себя.

Внизу внезапно послышался странный шум. Инок схватил автомат, досадуя, что не успел надеть отремонтированный бронекостюм. Расслабился, называется…

Быстрый взгляд через чердачное окошко показал, что внутренний двор пуст. Тем не менее встревоживший его звук не исчез. Похоже, внизу, в доме кто-то ходил.

Медленно, стараясь не шуметь, Инок привстал, изготовившись к стрельбе.

Тихо скрипнул, приоткрываясь, чердачный люк.

Напряжение достигло наивысшей точки, когда из-за нагромождения старой мебели вдруг раздался внятный человеческий голос:

– Не стреляй, мил человек. Что ж ты, как тать, по темным углам хоронишься?

– Кто здесь? – Инок не опустил оружия.

– Ну а как сам-то думаешь? – Снова раздался шум, и над старомодным комодом, рядом с которым валялась поломанная прялка, вдруг появилась голова седого как лунь старика. – Слыхал, небось, про Отшельника-то?

Инок, откровенно говоря, оторопел.

Любой сталкер слышал об Отшельнике, живущем где-то в лесах под Припятью, но образ старика, пережившего первую катастрофу, казался не более чем слухом, очередной легендой отчужденных пространств, рожденной в воспаленном воображении тех, кто пытался привнести в собирательный образ Зоны хоть немного веры во что-то чудесное, необъяснимое, но не враждебное.

– По глазам вижу, не веришь. – Старик, кряхтя, выбрался из люка. Выглядел он действительно странно, но не страшно. Сложно было определить, сколько ему лет.

Инок медленно опустил оружие. Жест для сталкера трудный. В Зоне никогда нельзя быть до конца уверенным, кто перед тобой. Взять хотя бы химеру. Вроде зверь, неизвестно от кого произошедший, а обладает таким телепатическим воздействием, что контролеры отдыхают, нервно покуривая в сторонке. Сам он с химерами еще ни разу не сталкивался, но Илья рассказывал, что эта тварь читает мысли, вылавливая образы прямо из головы сталкеров. Охотится так. Потому и предостерегал Инока: встретишь кого знакомого, присмотрись. Особенно если знакомцу в Зоне вовсе не место. Так, по словам Ильи, немало сталкеров полегло, став добычей химер. Потом эти существа куда-то откочевали, когда путь к центру Зоны Выжигатель перекрыл.

– Устало ты выглядишь, – произнес Отшельник. – Тревожно тебе? Можешь не отвечать, и так вижу.

– Вы, дедушка, тут живете? – Инок честно пытался взять себя в руки, но получалось плохо.

– Живу. Куда ж деваться-то? – Старик внимательно посмотрел на сталкера. – Ты, это, автомат не тереби, лучше вещички свои забирай да вниз пойдем, я тебя чаем горячим напою. В общем, сам решай. Если боишься – неволить не стану. – Он развернулся и стал спускаться по скрипучей лестнице.

Инок еще несколько секунд стоял пораженный внезапной встречей, затем быстро надел бронекостюм, автомат закинул за спину, боевой шлем взял в левую руку, а правую положил на рукоять пистолета. Выхватить оружие – доли секунды. Вроде и элементарные приличия соблюдены, и беззащитным себя не чувствуешь…

Хотя в Зоне какие приличия? Расслабишься на минуту – и все, поминай как звали.

Внизу раздался стук металлической посуды.

Инок подошел к открытому люку, ступил на лестницу. Деревянное сооружение издало протяжный скрип.

В чисто прибранных помещениях, разделенных на отдельные пространства русской печью, пахло чем-то забытым, давно и безвозвратно утраченным. В восточном углу на специальной полочке стояло несколько икон, перед ними желтоватым язычком пламени мерцала лампада. Хмурый свет вливался через окна с открытыми ставнями.

– Присаживайся.

Инок сел на грубо сколоченный табурет, положил на стол боевой шлем.

Отшельник поставил перед ним полулитровую эмалированную кружку с крепким душистым чаем, на деревянной тарелке подал хлеб. Сам присел напротив, продолжая внимательно и беззастенчиво рассматривать сталкера.

– Ты пей. Ко мне редко гости захаживают.

Инок сделал осторожный глоток и вдруг подумал, что настоящего чая не пил уже так давно, что успел и вкус позабыть.

– Как же вы тут один, дедушка? – невольно вырвалось у него.

– Да по-всякому. – Отшельник хитро прищурился, глубокие морщины вокруг его глаз побежали лучиками, придавая взгляду выражение лучистого тепла. – Родился я тут. Вырос. Куда ж мне бежать?

Инок невольно вздрогнул. Ко всякому он готовился, переступив границу мертвого леса, но только не к такому внезапному повороту событий. Было что-то несовместимое между образом сидящего напротив седого старца и привычным обличьем Зоны, прочно угнездившимся в сознании сталкера.

– После взрыва на АЭС многие отсюда бежали. Но и осталось немало, в основном старики. Теперь уж померли все, один я остался.

– Тяжело, наверное?

– Ты о чем?

– Ну, лес вокруг мертвый, погибло все, мутанты, зомби да монолитовцы. Припять ведь рядом.

Отшельник усмехнулся.

– Думаешь, жизнь так легко убить? – неожиданно спросил он. – Это для тебя лес мертвый да опасный. А по мне – ничего страшного. Одни деревья погибли, другие выросли. Грибов да ягод в округе хватает. Зверье, конечно, не то пошло, согласен, но я до мяса и в молодости особо охоч не был. Пусть себе бегают.

Инок сделал еще глоток, посмотрел на нарезанный ломтями хлеб. Отшельник, перехватив его взгляд, кивнул:

– Ешь, не бойся. Я злаки в чистых местах собираю, где радиации нет.

Инок отломил кусок хлеба, попробовал. Приятный аромат щекотал ноздри. Опять пахнуло детством.

– А что до города и разных людей… Вы многого не понимаете. Бегаете, суетитесь. Страхов и желаний своих обуздать не можете, вот и тяжело вам, боязно. А я живу как жил. Зла никому не желаю, никуда не тороплюсь, вот меня природа и защищает.

– Какая же тут природа, дедушка?

Отшельник вновь усмехнулся.

– Погублена природа, согласен. Но не вся ведь. Вот ты по лесу почти бегом пробежал, много ли заметил?

Инок лишь пожал плечами.

– Природа – она тоже к человеку приспосабливается. Вот ты об этих, монолитовцах, говорил. Не люди они давно. Себя забыли, идолу механическому поклоняются, убивают, много зла приносят, а в лес и войти не могут.

– Это почему? – искренне удивился Инок.

– Так ржавые волосы их не пускают. Они же свой разум идолу отдали. А идол их не всесильный. Не может он команды в лесу передавать. Ржавые волосы мешают. Видал я бедолаг этих: как в лес войдут, так и все – останавливаются, что те истуканы, ни назад, ни вперед. Сядут под деревом, глаза пустые, железки свои уронят и сидят, пока зверье до них не доберется. Много уж так погибло.

Инок задумался.

Не верить отшельнику причин никаких. Выходит, что правду говорил Адепт в те редкие минуты, когда к нему возвращался рассудок. Бойцы «Монолита» постоянно находятся под внешним воздействием. Ими что-то управляет. Говорят, что Зона. А выходит – все не так. Разве ржавые волосы не порождение аномального пространства? Не часть Зоны Отчуждения? Вот и семена их от внешнего воздействия защищают, это сталкеры давно приметили. Но если рассуждать, исходя из того, что Зона – это единое явление, то выходит, для ее воздействий не должно быть препятствий или ограничений.