Мар. Тень императора - Александра Лисина

— Не хочешь спросить, почему у моего сына до сих пор нет собственной тени?

— Хочу, — кашлянул я. — Если это не запрещено, конечно.

— Я пока ничего тебе не запрещаю, мальчик. Но будь уверен: у всего есть своя оборотная сторона. В том числе и у магии. Карриан до сих пор один лишь потому, что у него пока есть такая возможность.

— То есть, он не хочет иметь свою тень? — недоверчиво переспросил я.

— Я тоже в свое время не хотел, — невесело усмехнулся повелитель. — Однажды я уже видел тень без хозяина. И видел хозяина, потерявшего тень. Поверь, и то, и другое одинаково печальное зрелище. Но однажды мне пришлось сделать выбор. Когда я уйду на покой, мой сын поступит точно так же. Но я не заставляю его впустить кого-то в свою жизнь. И не заставлю до тех пор, пока он не женится и не обретет хоть какую-нибудь опору.

Я удивленно посмотрел на императора, но тот больше ничего не пожелал объяснять. Вместо этого он повернулся и, заложив руки за спину, совсем другим тоном осведомился:

— Что можешь рассказать о женщине, которую ты сегодня упустил?

Я поежился.

Вот же черт. Его величество бьет не в бровь, а в глаз. Я упустил… да, это была моя ошибка. И кто бы что ни говорил, но именно моя вина в том, что в пыточной сейчас стараются разговорить одного пленника, а не двух.

— Мне кажется, она действовала не сама, ваше величество, — сказал я, тщательно взвесив то, что собирался ему сообщить.

— Почему ты так решил?

— Амулеты… Тизар не ошибся: я видел ее ауру и могу с уверенностью сказать, что эта женщина не имеет магического дара. Поскольку артефакты при ней были весьма специфические, то, скорее всего, у нее есть как минимум один союзник. И вот он-то точно маг. Вернее, артефактор с немалым стажем и, возможно, с достаточно известным в определенных кругах именем.

— Что еще? — никак не прокомментировал мои умозаключения император.

— Еще у этой женщины очень специфическая подготовка, — ровно сообщил я. — Ее определенно натаскивали на ближний бой. Она умеет просчитывать ситуацию и, вероятно, плохо чувствительна или же умеет усилием воли гасить боль. Да, ваше величество, — повторил я, когда брови императора вопросительно приподнялись. — Я не ошибся. Вкупе с ее специфическими навыками, особенностями одежды и обуви, довольно рискованным мероприятием, целью которого являлось не убийство наследника престола, а получение нескольких капель его крови… если сложить все это вместе, то получается, что леди не могла действовать на свой страх и риск, под прикрытием лишь пары наемников. Это слишком сложно для одиночки. Поэтому я считаю, что это система, ваше величество. Вернее, организация, в которой есть пешки-наемники, есть исполнители более высокого ранга, а также есть маги, техники, способные превратить женские туфли в опасное оружие… осталось только определиться, для чего эту организацию создали. Вы не подскажите, сир, кому и зачем могла понадобиться кровь одного из членов вашей семьи?

У императора едва заметно сузились глаза.

— С ее помощью можно получить власть над несколькими ценными артефактами.

— Я так полагаю, речь идет о темных артефактах?

— Разумеется.

— Тогда, наверное, вам будет небезынтересно узнать, почему главным исполнителем поставленной перед этой организацией задачи выбрали именно женщину.

Его величество насторожился.

— Тебе что-то известно?

— На меня почти не действует магия, сир. В том числе, и магия иллюзий. Поэтому даже при работающем третьем артефакте я видел ауру этой женщины. Помните, что я нарисовал? Представляете, на что ориентировались люди герцога эль Соар, когда под видом слуг встречали гостей и старательно изучали не столько лица, сколько их ауры? Так вот, они ошиблись еще и потому, что сегодня аура нашей беглянки приобрела совершенно иной вид. Я видел ее дважды. Но лишь недавно сообразил, что, раз уж на меня не действуют иллюзии, то такого не должно было случиться. Ауру можно исказить, приглушить, но, как сказала леди эль Мора, основные линии и узлы в любом случае останутся прежними. И раз этого не произошло, то получается, что и тогда, и сегодня я видел не собственно ауру… полагаю, это было воздействие еще одного, четвертого… скорее всего, темного артефакта, которого не было у наемников, но который был совершенно необходим той женщине.

— Почему ты решил, что он темный? — едва слышно уронил император.

Я поднял на него спокойный взгляд.

— Потому что другой бы на меня не подействовал. А это в свою очередь означает, что в действительности у той женщины нет никакой ауры, сир. Она — дарру, ваше величество. И четвертый амулет ей понадобился именно для того, чтобы это скрыть.

***

Уже под утро мне впервые за время пребывания на Тальраме приснился сон. Настолько яркий, что его даже удалось запомнить.

Я снова видел себя на ледяной равнине. Снова был одинок и растерян. А еще я был волком… вернее, волчонком… но при этом совершенно точно знал, что это именно то место, где мне следует быть.

Откуда пришло это знание, я не задумывался. Да зверю оно, в общем-то, и не нужно. Единственное, что тогда было важным — знать, что где-то там, за снежным бураном, осталась моя стая. И чувствовать, что рано или поздно братья обязательно за мной придут.

При этом я не потерялся, нет. Я действительно отстал от них, но сделал это по собственной воле. Не знаю, как и почему, но с этих бесплодных равнин в какой-то момент я услышал зов, и что-то в моей душе перевернулось. Я осознал, что это зов живого существа. Оно было где-то тут, спрятано под толстым слоем льда. Такое же одинокое, как я. Так же жаждущее тепла и света. И мне почему-то показалось, что мы с ним похожи. Даже нет, что мы — одно целое. Именно поэтому я без раздумий бросил стаю и со всех лап помчался на поиски того, кого искал, наверное, всю свою недолгую жизнь.

Это ощущение было так сильно, что на какое-то время поглотило меня с головой. Я рыскал по полю, засовывая морду едва ли не в каждый сугроб. Я скулил. Отчаянно разрывал лапами снег. Я звал его… очень долго звал… и испытал невыразимое облегчение, когда тот, кого я искал, наконец-то ответил.

Я увидел его как крохотный золотой огонек, зависший над заснеженным полем. Яркий, манящий, нетерпеливо выстреливающий вперед тонкими лучиками. Я знал: он тоже меня ждет. И давно уже ищет так же, как я искал его.

Обрадовано рыкнув, я ринулся на свет, но в этот самый момент в другой стороне раздался еще один зов. Совсем слабый, едва пробившийся сквозь завывания вьюги… крик умирающего ребенка, молящего о спасении.

Я замер посреди метели, не зная, куда бежать и что делать. Мой огонек был так близко, что хватило бы одного прыжка, чтобы найти его и прижать к груди. Такой долгожданный. Прекрасный. Действительно мой…

Но вот рядом снова заплакал от бессилия чей-то детеныш, и я не смог не ответить. Не мог к нему не прийти. И не мог его бросить, как никогда не бросила бы меня родная стая.