Улей. Книга 3 - Алекс Джиллиан

На Кроноса смотрю в последнюю очередь, решив оставить самое интересное на закуску, но, черт я оказался совершенно не готов, к тому, что увижу, хотя два дня назад лично забирал его из Фантома. Правда, там и условия были совсем другими.

В засекреченной тюрьме отбывают пожизненный срок далеко не обычные люди, и этот момент учитывается, но исключительно для тех, кто сохранил платёжеспособность. Уильям Демори чувствовал себя там вполне комфортно. Ублюдка даже личным гардеробом обеспечили, остатки которого висят сейчас на нем грязными мятыми лохмотьями. За двое суток узкое, лишенное естественной мимики лицо успело осунуться и обрасти седой щетиной, пепельные волосы приобрели серый оттенок и покрылись сальным налетом.

Игнорируя вторжение на свою новую территорию обитания, Кронос с еще не вытравленным превосходством лениво наблюдает со своей койки за Гейбом, совершающим стандартный осмотр камеры. Всем своим видом Уильям Демори показательно демонстрирует полное равнодушие к происходящему, и, как ни странно, не выглядит жалким.

Его поза максимально расслаблена, словно он сидит не на заляпанном вонючем матрасе, а вальяжно восседает в кожаном кресле во главе овального стола. Небрежно откинувшись на стену, Кронос держит сложенные в замок руки на животе, колени слегка раздвинуты. Несмотря на жалкий потрепанный вид, некогда элегантный смокинг застегнут на все пуговицы, рубашка не торчит, воротничок стоит ровно. На дизайнерских черных ботинках ни малейшего пятнышка и частицы пыли. И, надо признать, что подавляющая энергетика хозяина жизни никуда не делась. Он проиграл, но его дьявольская маска все еще при нем, и без устрашающих аксессуаров восковое лицо Уильяма Демори выглядит не менее жутко.

Генерал не соврал про цепи. Из торчащих из бетонных стен колец, они тянутся к металлическим браслетам на запястьях и шее Кроноса. Пожалуй, теперь это единственные доступные ему украшения.

Я должен испытывать триумф и удовлетворение, но ничего подобного нет. Глумиться над униженным врагом — не мой удел. Он заслужил другую смерть, и пусть моя месть была бы жёстче и больнее, но я бы вершил ее с уважением к достойному противнику.

— Подними руки, — с неприязнью бросает Гейб, приблизившись к Кроносу. Тот сверлит его немигающим пустым взглядом и даже бровью не ведет, не говоря уже о том, чтобы подчинить и дать себя обыскать.

— Достаточно. Он безоружен. Выйди, — проходя внутрь, распоряжаюсь я и коротким кивком оправляю батлера за дверь. — Жди снаружи.

Гейб на этот раз не перечит и удаляется из камеры с явным облегчением. Удивительно, только за последние дни он столько раз бесстрашно смотрел в лицо смерти, а прямой взгляд свергнутого короля Улья не смог выдержать даже минуту.

— Не сдаешь позиции, — ухмыляюсь я, дождавшись, когда Гейб закроет толстую железную дверь. — Мой батлер убежал отсюда вприпрыжку.

— Мой батлер от меня не бегал, — уголки тонких губ Кроноса дергаются в ответной усмешке.

Узник расфокусировано смотрит в пространство, медленно потирая друг о друга длинные узловатые пальцы. Непривычно и странно видеть его тонкие кисти с голубыми прожилками вен без черных перчаток, которые в отличие от маски он никогда не снимал. И со своей тростью Кронос практически не расставался. Я никогда не задавался вопросом, зачем ему был нужен весь этот вычурный маскарад, а сейчас мне почему-то интересно. Наше противостояние длится не одно десятилетие, но он до сих пор остается для меня кладезем неразгаданных секретов.

— Ты просто забыл, Уилл, — привалившись к стене, я дергаю молнию на камуфляжной куртке.

В камере довольно душно. Наверное, поэтому в прогретом воздухе стоит такая невыносимая вонь.

— В детстве я запирался в комнате, как только ты переступал порог дома, — продолжаю непринужденным тоном. — И не выходил, пока твой кортеж не выезжал за ворота.

Неподвижный взгляд Кроноса замирает на моем лице и в бесцветных глазах загорается бледная искра любопытства.

— Я списывал твое поведение на подростковый протест. Ты очень сильно любил свою мать и боялся, что я заберу ее у тебя, — он наносит расчётливый удар, намереваясь попасть в слабое место на моей броне. — Но, когда это случилось, ты не спрятался, а стал сильнее. Когда воплощаются наши самые страшные кошмары, мы становимся несокрушимыми, Дэрил.

— Сейчас ты чувствуешь себя несокрушимым? — не сдержавшись, я «стреляю» в ответ.

— Мой самый страшный кошмар еще не воплотился, — под противный звон цепей он разводит руками. — А это всё — не повод для уныния. Я не боюсь тюрьмы, и меня давно не пугает смерть. Лучше расскажи, каково было смотреть, как гроб с телом твоей матери опускают в могилу?

— В этот момент я думал о том, как убью тебя, — бесстрастно отражаю очередную атаку.

Тупая боль расползается под ребрами и окольцовывает грудную клетку, но перед лицом убийцы матери я способен ее выдержать.

— Так сделай это, — опустив кисти на колени, Кронос поддается вперед. Прозрачные глаза лихорадочно вспыхивают. Он всерьез требует, чтобы я его убил? Или меня снова проверяют?

Мой задумчивый взгляд цепляется за стальной обруч на морщинистой шее. Длина цепи не больше метра. Он даже до двери дойти не может. Печальная незавидная участь…

— Дэрил! — рявкает Кронос, вынуждая восстановить с ним зрительный контакт. — Возьми автомат у своего батлера и выпусти в меня весь заряд, — между его нахмуренных бровей появляется глубокий залом. Три месяца без употребления Apis mellifera сказались на тонусе его кожи. Еще полгода, и Кронос превратится в старика, коим и является в свои шестьдесят девять лет. Неудивительно, что Кронос хочет умереть, если конечно все так, как кажется на первый взгляд.

— Я вынужден тебе отказать, Уилл, — с искренним сожалением качаю головой, но соблазн подчиниться и сделать то, что он просит, все еще критически силён.

— Слабак, — его взгляд теряет эмоциональную окраску, становясь тусклым и безжизненным. На этот плевок я не реагирую. У моей так называемой слабости есть веские причины.

— Мои люди вернутся за тобой, а пока воспользуйся полученной отсрочкой и вдоволь, без уныния, насладись последними днями жизни, — иронизирую я, окинув говорящим взглядом убогий карцер.

— Идиот! — презрительно бросает Кронос. — Ты, правда, рассчитываешь на то, что вам дадут улететь?

Прищурившись, я пристально смотрю во вновь ожившие глаза, которые теперь горят не скрываемым триумфом. Внутренний голос кричит во все горло, что я не должен вестись на его провокации, но всегда остается гребаный процент вероятности, что ублюдок не врет.

— У меня договор с Одинцовым.

— Подотри им свой зад, — оскалив белые зубы, глумливо ухмыляется Кронос. — Генерал сделает все, что прикажет Мария. У нее под колпаком его семья. Пока Одинцов гонялся за призраками своих