Жар ночи - Александра Хоукинз

Джулиана перевернулась на бок.

— Насколько я понимаю, Синклер больше нам не помешает?

Высокомерный тон маркиза заставил ее поежиться. Она наконец посмела открыть глаза и взглянуть на своего мучителя.

— Если вы спрашиваете, ненавижу ли я вас так же сильно, как и Синклера, то я дам вам утвердительный ответ, дорогой кузен!

Лорд Данкомб принялся, рыча от гнева, ударять кулаком в матрас. Джулиана закричала, хотя пока что ей удавалось уворачиваться от ударов.

— Довольно!

Заливаясь слезами, она отбивалась от неугомонного маркиза, хватавшего ее за край юбки. Разорвав ткань по шву, он тянул, пока в руке не остался длинный лоскут.

— Нет, нет! — закричала она испуганно, решив, что он сейчас попытается ее задушить.

Но лорд Данкомб словно не слышал ее воплей. Он стянул лоскутом ей руки и подволок к столбу балдахина, чтобы привязать ее покрепче; Джулиана плакала от боли.

— Да не дергайся же ты! — рявкнул он.

Затянуть узел никак не получалось. Тогда он снял с себя шейный платок и наконец осуществил задуманное.

Джулиана шевельнула пальцами — в их кончиках ощущалось неприятное покалывание.

— Вы не сможете всю жизнь держать меня на привязи. — Она залилась истерическим смехом. — Мое отсутствие заметят.

— Привязь — это временная мера. Я не позволю тебе сбежать, пока буду занят другими делами, — ответил он, дрожа всем телом.

Она гордилась, что на теле маркиза остались ее отметины: красные полумесяцы от ее ногтей на шее и синяк на левой щеке от удара локтем. Он истекал потом, его одежда вся измялась.

Он легонько чмокнул ее в губы.

— Мы тут одни, — сказал он, ласково поглаживая ее по коленке. — Будешь кричать — никто не услышит. А когда я вернусь, развею твои последние сомнения насчет того, хороший ли я муж. Не сомневайся в этом!

Закусив губу, Джулиана смотрела, как в районе его ширинки растет внушительная выпуклость. Он возбудился, причинив ей боль. Она попыталась ослабить путы, но они не поддались.

Жаль, друзья Алексиуса не видели, как он выламывает дверь особняка Данкомба. Они бы хохотали до слез, наблюдая, как его соратницы, вооруженные расшитыми ридикюлями, готовятся спасать свою любимую Джулиану.

Вся эта затея изначально была обречена на провал.

— Отойдите в сторону, — распорядился Син, когда они поднялись на крыльцо.

Леди Данкомб пощупала сплошную дубовую дверь.

— Вы не сможете ее выбить.

Алексиус чувствовал себя злобным псом, которого привязала к дереву хитрая полосатая кошка.

— Разумеется смогу. Отойдите и смотрите.

— Синклер, этот дом принадлежал семье Айверс пятьдесят пять лет. И в качестве работы не приходится сомневаться.

— Что вам теперь до этого? Домом владеет Данкомб, а вашу семью отсюда выгнали.

Леди Данкомб была настроена решительно. Она обхватила себя руками, чтобы не пустить в ход кулаки.

— И тем не менее наша семья дорожит этим домом. Вам придется придумать другой способ, как проникнуть внутрь.

Леди Корделия прервала их перебранку, подойдя к двери и попросту постучав.

— Значит, элемент неожиданности, — с омерзением вымолвил он. — Гениально, миледи, просто гениально!

Извещая о своей капитуляции, он отступил в сторону. Его уважение к Джулиане росло с каждой минутой: больше в ее роду здравомыслящих женщин, похоже, не было.

— Если Данкомб готов идти на шантаж, только бы затащить Джулиану под венец, думаете, он окажется настолько глупым, что впустит вас в дом?

Леди Корделия взглядом дала понять, что ехидство Алексиуса ее уже утомило.

— Двери здесь открывают слуги. Вполне возможно, что нам удастся проникнуть в дом хитростью.

— Но где же дворецкий? — спросила леди Лусилла, не обращаясь ни к кому конкретно. — Что-то никто не открывает.

— Просто позор! — проворчала маркиза. — Позор да и только. Интересно, где это Оливер нашел таких же необщительных, как и он сам, слуг?

Пора было браться за дело самому. Алексиус подхватил леди Данкомб под руку и успел перехватить кисть Корделии, прежде чем та постучала в дверь еще раз. Обеих дам он препроводил к ожидавшему их экипажу.

— Немедленно садитесь в экипаж! Кто-нибудь обязательно уведомит констебля, если мы так и будем переругиваться у великолепной пятидесятипятилетней двери Данкомба.

Леди Лусилла последовала за ними.

— Никто не переругивается!

Терпение Алексиуса было на пределе.

— Но я вам это обещаю, если вы все тотчас же не умолкнете. Данкомб, наверное, глухой, если не слышит, как мы здесь суетимся.

— Может, он наверху с Джулианой?

Этого-то Алексиус и боялся больше всего.

А вот леди Данкомб и ее дочери, по-видимому, не особенно переживали по этому поводу: они считали маркиза человеком слишком образованным и добропорядочным, чтобы он мог поддаться низменным инстинктам.

Алексиус был с ними не согласен.

В конце концов, несмотря на пижонские манеры и интеллектуальные запросы, он все же был мужчиной. Он ведь свернул горы, чтобы завладеть Джулианой, и Алексиус сомневался в том, что двигали им исключительно альтруистические побуждения.

— Стойте здесь, — велел Алексиус, про себя моля Бога, чтобы женщины хотя бы на этот раз его послушались. — Я перелезу через забор и проверю черный ход. Если никто мне не помешает, я открою вам парадный.

— Будем ли мы правы, если предположим, что вы имеете подобный опыт?

Алексиус обнажил заостренные зубы в ухмылке.

— Да, вы будете абсолютно правы.

Не зря все же проницательные амбициозные мамаши, озабоченные поиском будущих зятьев, оберегали своих симпатичных дочерей от Алексиуса и его друзей.

Маркиза открыла ридикюль и принялась что-то сосредоточенно в нем искать.

— Ладно, если вы настаиваете, возьмите хотя бы мой нож. — Увидев, что у Алексиуса отвисла челюсть, она тут же уточнила: — Разумеется, в качестве меры предосторожности.

И она торжественно извлекла свой клинок на свет божий.

— Маман! — воскликнули в унисон ее дочери, не подозревавшие, что их родительница не исключала нанесения увечий.

Алексиус нагнулся и вытащил из-под брючины длинный тонкий клинок. Теперь охнули уже все три дамы.

— Я благодарен за ваше щедрое предложение, мадам, но предпочитаю свою собственную сталь.

Однако нож у леди Данкомб он все-таки отобрал: это была непредсказуемая особа. Запаниковав, она скорей бы ударила его, чем того, кто на самом деле заслуживал знакомства с этой узорной безделушкой. Он сунул нож в ботинок.