Бесправыш. Предземье - Андрей Олегович Рымин

станет создание некой секты борцов с одержимыми, которая начнёт “сжигать ведьм”, в лучших традициях некоторых отсталых планет.

Надо как можно скорее убираться с этого острова. Если уж не весной, то до конца следующего сезона точно. На Муне у носителя гораздо больше врагов, чем друзей. А проблема одна — малолетние якоря. Китар их не бросит, а тащить детвору за собой слишком сложно. Выход есть — ответственность за сирот нужно переложить на другие надёжные плечи.

Если Айк возьмёт Вею в жёны, проблема исчезнет. Осталось только грамотно подтолкнуть мальчишку к такому решению. Мысль, как это сделать, имеется. Вот и ещё одна важная тема для предстоящего разговора с Китаром. Надеюсь, состоится он уже скоро — к утру ветер стих.

Глава четырнадцатая — Беда не приходит одна

— За топоры! Многоног!

Крик на пару мгновений опережает первое перекинувшееся через борт щупальце морского зверя. Вот вам и удачный погожий денёк. Не свезло — нападение. А ведь до Градской пристани всего-то верста. Совсем чуть-чуть не доплыли.

— Лишние, в трюм!

А кто лишний здесь? На палубе сплошь охотники — целых пять ватаг на пароме. Купеческие как раз с утра подошли. Последний рейс с Большой земли как-никак.

— Лови! — швыряет Брав топор Айку.

У самого, как и у брата, в руках по такому же. Этого оружия, больше напоминающего из-за своей длинной рукояти алебарду, на пароме с избытком — висит вдоль бортов на специальных скобах, чтобы в случае чего можно было быстро схватить. Все, у кого своих топоров нет, как раз разбирают их. А что я? У меня свой топорик, но он мелковат для подобной работы.

— Дуй вниз! — орёт Айк.

Ага, как же. Чтобы потом трусом прослыть? Привычно затягиваю петлю на запястье. Метать тут топорик, пожалуй, не стоит, но верёвку отвязывать долго.

Ого! Всего в паре саженей от меня в доски палубы бьёт ещё одно щупальце. Кончик тонкий, но возле борта, где изгиб, толщина с бедро взрослого мужика. Такое бревно враз не срубишь, но сразу несколько человек уже обрушили топоры на конечность морского зверя. Нас тут много. Поди, отобьёмся.

— Сзади!

Кто бы это ни крикнул — спасибо! В последний момент перепрыгиваю летящее вдоль палубы щупальце, которое тут же сбивает с ног менее удачливого или менее ловкого охотника. Раз — и бедняга обхвачен вокруг груди. Хруст сломанных рёбер заглушает крик боли. Подскакиваю. Луплю со всей силы. Разрез неглубокий, но длинный. Но в ране нет крови. Вместо неё во все стороны хлещет полупрозрачная розоватая жидкость.

Йок! Тут всё хуже, чем мне показалось вначале. Ещё одно щупальце мчится прямо на меня. Шутки кончились.

Бес!

Зажившие своей собственной жизнью ноги несут меня в сторону. Щупальце проносится мимо и хватает ещё одного бедолагу. Новый хруст, новый крик. Я же бросаюсь к спуску в трюм, где и так уже образовался затор из вооружённых неподходящим для схватки с многоногом оружием.

Ну уж нет! А как же Айк? Я тут друга не брошу!

Бес — долой! Я — обратно! И пары секунд не прошло, как я — снова я. Лучше уж я сам как-нибудь.

Щупальце, от которого я увернулся, уже окружил народ с топорами. Лупят его обезумевшими дровосеками.

Поздно. Недорубленное щупальце стремительно уползает за борт, унося с собой раздавленный труп. Это кто-то из купеческих был. А что наши? Обвожу взглядом палубу. Три щупальца, заливая текущей из множественных ран жидкостью доски, ёрзают туда-сюда в поисках добычи. Одно, лишившись половины себя, сползает обрубком за борт. Ещё одно тоже уносится прочь, но с обмякшим человеческим телом в захвате, а последнее, почему-то всё в ледяной корке и мелко дрожит.

— Гля! Фанмир даром достал!

Знающий всё про всех Айк снова рядом. Вот, значит, кто заморозил то щупальце.

— Всё! Брон добрался!

И действительно, всё. Щупальца разом обмякли и обратным ходом устремились за борт, увлекаемые за собой пошедшим на дно многоногом, прятавшимся где-то под днищем парома. Вот это я понимаю — полезный дар. Просто очень полезный. И это ведь даже не из чёрной норы.

Два десятка секунд, и всего три трупа. Как потом сказал один паромщик: так легко и быстро многонога ещё ни разу не отгоняли. Ещё бы. Прежде, небось, в схватках с морским зверем только люди участвовали.

Кто же ты, Брон? Ничего. Совсем скоро узнаю. Массивные железные цепи, перекрывающие проход в Градский порт, опустились. Паром осторожно заруливает в морские ворота, зияющие дырой между каменных стен, окружающих гавань.

* * *

Мы дома. Трап сброшен. Опережая обслугу парома, по нему сбегает вниз Брон. Разворачивается лицом к палубе и, держась одной рукой за перила, застывает обеспокоенной статуей. Впервые его таким вижу. Редкий случай, когда на лице старшины проступают какие-то чувства.

Народ начинает спускаться. Первым идёт Ратибор. Здоровяк не из жадных — на роже ни следа от побоев. Похоже, потратил на вывод синяков и ссадин лечебное зелье. Впрочем, авторитет для него ценнее тех денег, что оно стоит. Потрепал по плечу Брона, шепнул что-то, но тот не поддержал разговор — коротко попрощался и продолжает всматриваться в лица идущих по трапу.

И не просто ведь смотрит. Каждого трогает. Кому руку пожмёт, кого по спине слегка хлопнет, кого локтем, словно случайно, коснётся. Что-то не нравится мне это всё. Уж не беса ли он так ищет? Неужели почувствовал, что на пароме его призывал кто-то? Но как? До меня Брон уже не один раз дотрагивался. Не работает так его дар.

Тем не менее, подходя к старшине, я весь внутренне трясся. Снаружи улыбка, а под рубахой мурашки по коже бегут. Дар даром, а нужно, чтобы он волнения моего не заметил. В глаза же каждому неспроста Брон заглядывает. Возможно, и сам не уверен, что беса внутри человека услышит.

— Айкорн Зорин?

За спиной Брона внезапно появилась четвёрка дружинников, сопровождающих стоявшего между ними маленького невзрачного дядьку с куцей козлиной бородкой, которого я сразу узнал. Это же тот сыскарь, что расспрашивал меня после бегства фальшивого барона.

— Он самый, — встревоженным голосом откликнулся Айк. — Чего вам угодно, сударь?

— Прошу вас пройти с нами. Вы арестованы.

Один из дюжих дружинников тут же отодвинул в сторону Брона, другой быстро согнал вниз идущих перед нами Топора с Сиплым, а третий шагнул вверх по трапу и сомкнул свои толстые пальцы на запястье Айка.

— По