На зависть Идолам (ЛП) - К. М. Станич

распоряжении. — Он протягивает свои покрытые чернилами руки, указывая на огромную библиотеку. — Красавица, твоя библиотека ждёт тебя.

Я ухмыляюсь, следуя за Тристаном и Кридом вглубь рядов романов, нас окружает свежий запах чернил и бумаги.

Мне приходит в голову одна мысль.

— Это ты украл ключи от моего шкафчика и моей комнаты в общежитии на первом курсе? — спрашиваю я, и Зейд съёживается. Он оглядывается на меня с извинением в своих изумрудных глазах.

— Что я могу сказать? Я грёбаный мудак. — Он останавливается и ждёт, пока я догоню его, наклоняется и берёт одну из моих рук в свои. Зейд слегка сжимает её, а затем подносит мои костяшки пальцев к своим губам для поцелуя, его кольца на губах слегка щекочут мою кожу. — Мне жаль, Черити, мне правда жаль.

— Я простила тебя, Зейд, — отвечаю я, глядя в его глаза и теряясь в них. — Просто не разочаровывай меня снова, ладно? — он притягивает меня к себе и поднимает на руки, пока я смеюсь, неся к кольцу из белых свечей.

Парни отодвинули в сторону один из учебных столов и расставили круг со свечами и подушками. Там собрано несколько бутылок алкоголя, жидкость отливает тёмно-янтарно-коричневым в свете свечей. Тристан садится рядом с ними, и я замечаю, что для нас разложено ровно шесть подушек.

— Мы пропустили остальную часть клубной вечеринки, — говорит он ровным голосом, настоящий лукулловский праздник для ушей. — Мы сделали то, что нам было нужно.

— И это было о-о-очень весело, — добавляет Крид, откидываясь на свою собственную подушку. Он выглядит бескостным, судя по тому, как он разваливается.

— Если Компания не хотела иметь дело с огненным штормом, им не следовало стрелять первыми, — рычит Зак, и та темнота, которую я помню по младшим классам, возвращается. Его карие глаза прикрыты тяжёлыми веками, и пока я наблюдаю, он проводит пальцами по своим тёмным волосам. Между ним, его отцом и дедушкой что-то происходит. Это совершенно очевидно. Я имею в виду, что семья была полностью лишена средств, и Зака отправили в Лоуэр-Бэнкс-Хай вместе со мной. Хуже этого ничего не бывает. Какой мужчина стал бы заставлять своего внука ходить в школу, которая плодит членов банд, бросивших учёбу и придурков?

Ладно, я думаю, что академия Бёрберри тоже является рассадником придурков, но всё же.

Однако на этот раз, когда я вижу, как темнота Зака вырывается на поверхность, я не отшатываюсь от неё, как это было, когда он начал терзать Илеану в спортзале. Нет, на этот раз я наблюдаю, как это происходит, и задаюсь вопросом, что я могу сделать, чтобы помочь.

«Отныне я постараюсь стать лучше. В обязанности Марни не входило учить меня, быть лучшей версией себя, но она всё равно уже это сделала».

Может, это и не моя работа, но я хочу помочь Заку. Я хочу помочь всем этим парням. И, возможно, в этом-то и проблема. Перевоспитать плохого парня, изменить хулигана — это довольно высокие идеалы. В реальном мире не часто всё идёт как надо. Но эти ребята теперь мои друзья, они… Я простила их. Я действительно это сделала.

Это прощение в некотором смысле освобождает. И это какое-то очищение — узнать, что внутри они действительно люди. У них есть желания и нужды, удовольствия и боли, недостатки и героизм. По сути… они просто люди.

Зейд усаживает меня на мою подушку и садится на ту, что справа от меня. Я снова становлюсь чрезмерно поэтичной. Должно быть, всё дело в гормонах.

Ага.

Точно.

Грёбаные гормоны.

— Мы подумали, что тебе может понравиться игра «правда или действие», — говорит Зак, поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня, сканируя своим проникновенным взглядом цвета янтаря, вбирая меня в себя. — Как вечеринка в Клубе Бесконечность, только без всего этого дерьма.

— Тем не менее, правила всё ещё действуют, — говорит Зейд с ухмылкой, указывая на Тристана разукрашенной рукой, покрытой кольцами, и запястьем, полным резиновых браслетов с прошлых концертов. — Не надо трусить. Ни за что на свете. А теперь передай мне ром.

Тристан наливает щедрую порцию алкоголя в красный пластиковый стаканчик (без них это была бы не вечеринка!), а затем передаёт его по кругу, пока он не попадает к Зейду. Все остальные получают напиток по своему выбору: водка для Крида, пиво для Зака, джин для Виндзора и коньяк для Тристана. Кажется, уместным. Именно так я представляю себе его голос — приятный, ровный и бархатистый. Я никогда его не пробовала, но я и раньше слышала, как папа переходил на описания.

Парни принесли мне кучу холодных напитков, все безалкогольные, и я улыбаюсь. Они никогда не забывают обо мне, и я ценю это.

— Как только ты опустошишь это пиво, Зак, — говорит Зейд, и его хрипловатый голос рок-звезды эхом разносится по тихой библиотеке. — Мы можем поиграть в бутылочку. Но только в том случае, если Марни — та, кто всегда её раскручивает. Я не собираюсь целовать никого из вас, придурки.

— Придётся, если мы сыграем в «правду или действие», — говорю я с улыбкой. Зейд бросает на меня взгляд и приподнимает свою проколотую бровь, не переставая улыбаться.

— Ходят слухи, что тебе нравятся любовные романы о геях, — произносит он со смешком, и я краснею.

— Я иногда читаю мангу о любви парней, но это всё.

— Не позволяй ей одурачить тебя: это практически порно, — растягивает слова Крид, всё ещё лёжа на боку и подперев голову локтем. — Анальный секс, минет, много спермы. На самом деле, целые вёдра.

— Ты такой же грубиян, как и твоя сестра, — выдыхаю я, отвинчивая крышку с бутылки тропического сока. По-моему, это ананас. Приятный и острый.

— Значит, тебе нравится читать порно вместо того, чтобы смотреть его? — спрашивает Зак с глубоким смешком, звук эхом отдаётся во мне. — Это облегчает жизнь в кампусе, это уж точно. К чёрту правило «никакой электроники».

— Я работал над тем, чтобы разобраться с этим дерьмом с самого первого дня. Я имею в виду, я придумал, как незаметно пронести телефон, но, клянусь, здесь буквально нет сети, а Wi-Fi жёстко заблокирован. Они долбаные нацисты из-за этого дерьма. — Зейд ложится на живот, его стакан уже опустел, и кладёт голову на руки.

— У меня есть спутниковый телефон, — говорит Виндзор, расстёгивая две верхние пуговицы на своей дурацкой пижаме с пингвинами. Его дурацкая пижама с пингвинами, которая мне на самом деле очень нравится. — На нём не запускаются приложения, но я могу совершать звонки. Это всё, чего я добился.

— Это из-за моей матери, — отвечает Крид, по-прежнему развалившись на