Махавира - Александр Поехавший

моём месте может быть и взял на ротан или прилёг ночью рядышком под одну одеялку.

Ну хоть повидал, как Пикассо малюет.

Кроме этой шизофреноподобной картины я больше ничего и не помнил.

Истинно свободным был лишь тот, кто ничего не хочет.

Настоящий мужчина

Не пил, не курил, не матерился и не существовал.

Ну. Все нищие девушки были помешаны на внешности и пытались её продать. Ведь этот способ заработать деньги — единственно доступный. Но, часто в их понимании и исполнении — эта поддельная красота смешная и вульгарная. Любая самая стрёмная женщина могла склеить себе мужчину без проблем. Но зачем было заводить девушку, если секс с ней такой же платный, а по качеству гораздо хуже, чем с открытой проституткой.

А теперь к важному: длительность секса равна 15 минут. Не надо никого слушать, пятнадцать минут — это совершенный промежуток времени для занятий любовью неважно между кем и как. Меньше это слишком быстро, больше — долго. Но не будет ничего страшного если будет 10 или 20. Даже если и вообще 0 будет — это хреново. Ну это я так решил для себя истекая из богатого опыта межполовых отношений в количестве минус одна штука с топ-моделью из татарской глубинки.

Я просрал комнату в общаге, а с родителями жить было не комильфо. Ничего не оставалось, как вернуться в Саратов. Благо, там обитал мой одногруппник с академии. Он любезно согласился разделить со мной своё жильё в Кирыче. Мы договорились, что я буду ежемесячно платить всего три тысячи в месяц, как раз за коммунальные услуги. Хата была двухкомнатной.

Зал был абсолютно пуст, а во второй были только панцирная койка и продавленный диван, всё. Кухня: стол и два стула. Хозяина звали Вадим, и он был пьяницей. Он был на год старше меня и перевёлся на заочку ещё на втором курсе. Вадим был из Безенчука, там же он и работал охранником сверхважного объекта.

Мне пришлось приобрести средненький ноутбук, чтобы не переть из дома пекарню. Соседи снизу ненавидели Вадима, потому что он неоднократно приводил ребят для попойки и не только шумел, но и затапливал их иногда. Как только они узнали, что я жил с ним они сразу записали меня его любовником. Парни, которые иногда приходили бухать были все мне знакомы: все являлись моими однокурсниками, только из другой группы, где учился большевик. Я просто сидел и смотрел на них, как они употребляют спиртное. Они нажирались до чёртиков, и я всё ждал, когда они раскурочат мой ноут, но всё обходилось. Играл русский рок и бессознательные люди ползали на четвереньках. Вадим относился ко мне с большим уважением будучи в любом состоянии: мы практически не разговаривали, ну или говорил он, а я просто молча слушал.

Кировский район — это было очень депрессивное место города. Всё население его: либо алкаши, либо приезжие из горячих точек. Я зашёл к Лидии Викторовне, которая была рукой подать: посидели, потрындели. Пришлось пройтись по собеседованиям на помощника юриста, но они мне отказывали, потому что я нёс им несусветную околесицу. Я хвалился им, что играю на гитаре, на электрогитаре, пою, что знаю французский, люблю активно путешествовать и плавать в Волге. Они говорили, что я молодца и они мне позвонят.

Я просто бродил по зимнему городу, доходил до своего вуза, до педа, что рядом был, смотрел на студенток. Подворовывал шмотки в торговых центрах. Протянул кабель всемирной сети.

Отыскал себе вакансию продавца в телефонно-симочный ларёк одного из трёх китов мобильного бизнеса. Туда брали всех желающих, я сразу понял — это прямое следствие текучки кадров. Но деваться некуда: надо было что-то делать.

Я съездил на первое обучение. Там препод парень объяснял, что нельзя попытаться что-то делать: нужно либо делать, либо делать. Он запретил нам использовать эти слова: пытаться, попытаться и я зарубил это себе на античном носу.

После возвращения домой мне стало грустно. Я просто написал какой-то девушке. Она была зрителем на нашем прощальном концерте в Олимпе сто лет назад когда я пел в Енкор и Этернель с ударением на последний слог.

Она приехала на семнадцатом тралике, я встретил её и повёл на хату. Вадим находился в одной из длительных командировок, они были частыми и продолжительными, я месяцами жил один.

Её звали Кристина, она училась в госе на переводчика английского. Она была первокурсницей тогда на моём неподражаемом выступлении, после которого все группы превратились в развалины. На фотографии она была гораздо лучше…

Мы сели за стол, она постоянно улыбалась. Ростом почти с меня и с широченными бёдрами, больше чем у Урсулы в два раза. Мы просто сидели и я нёс ей полнейшую белиберду. Она обиделась, пошла к выходу и начала напяливать свои зимние сапоги до колен. Я попросил её остаться, а она сказала, что я хотя бы чай ей налил. Я понял тогда, что когда девушка приходит в гости нужно наливать ей хотя бы чай. Мы прошли из кухни в спальню и сели на диван. Я взял ноут и по сложившейся традиции просто молча показывал ей видосы. Она очень любила Мерилина Менсона и на ней была чёрная футболка с ним. Она уважала рок, а у девочек это редкость и значит она была хорошей, хоть и не симпатичной. Я попросил её сделать мне массаж спины. Она не согласилась. Неужели ей было тяжело потрогать мне спину своими ладонями. Это была поздняя ночь, было ясно, что она будет дрыхнуть у меня. И она не могла просто погладить мне по спине: я налил ей чай, достойно провёл с ней время, показал видосы и вот она благодарность. Я повелел ей ложиться спать на мою койку, а сам остался на неудобном диване. Всё ей отдал, всем пожертвовал даже удобную кроватку.

Она улеглась и спустя несколько часов уже под утро, когда я уже пребывал в глубочайшей фазе сна эта Кристина выдала, что она всё таки хочет сделать мне массаж. Она походу и не засыпала, размышляла четыре часа об этом.

Безрадостным утром я покормил её яичницей, двухлитровым чайником и отправил её восвояси. Если она не знала чего хочет тогда пусть дома сидит дальше. На обучении великой профессии продавца-консультанта телефонного ларька мы снова занимались всякими психологическими фишками, чтобы лучше впаривать, лучше себя презентовать, лучше и лучше. Нас тренировал парень, которой не разрешал опаздывать. Я вёл себя, как обычно, будто меня