Кольцо Дамиетте - Елена Гантимурова

– Вы хотите сказать, что вашу подругу отравили? Вздор! Она всего лишь не знала меры за ужином и получила несварение желудка! Кому нужна ее маленькая пустая жизнь?

Катарина выпалила:

– Вам.

– Что? – сощурила глаза Хедвиг. На лице появилась презрительная усмешка, исказив безупречную линию губ.

– Да, вам! Аптекарь рассказал мне, что он готовил отраву по вашему приказу! Один дьявол знает, в какое блюдо вам удалось так ловко ее подсыпать. Или вылить?! Смерть Лауры была на руку только вам!

Цепкие пальцы Хедвиг неожиданно для Катарины вцепились в рукав дорожного плаща и потащили ее в сторону от провожающей толпы.

– Послушай, ты! Тебе мало того, что Симон чуть не придушил тебя за привычку всюду совать свой нос, – зашипела Хедвиг в самое ухо Катарине. Со стороны могло показаться, что они дружелюбно прощаются. – И здесь тебе больше всех надо! Радуйся, что трус аптекарь успел состряпать лекарство и не ошибся при подсчете капель, иначе твою подругу везла бы сейчас не карета, а похоронная повозка!

– Значит, это точно вы!

– Ты ничего не докажешь! Аптекарь исчез, а других свидетелей у тебя нет!

– Что вам сделала Лаура? Это из-за графа? – Катарина выдернула рукав плаща из пальцев Хедвиг. – Но ведь он все равно не любит вас, вы же сами говорили, что вы это знаете!

Хедвиг вздрогнула, как будто Катарина ударила ее:

– А тебе что за дело? Что ты понимаешь в таком чувстве, как любовь? Не любит… – Тонкие ноздри решительно втянули воздух. – А мне все равно. Да, все равно! Он мой! – победно закончила кузина графа.

– Но ведь он рано или поздно женится, пусть не на Лауре! У него будет другая невеста! Что вы выиграли?

– Я? – В утреннем воздухе раздался негромкий смех. – Время. Вы уезжаете отсюда, а я остаюсь. А когда граф подыщет себе другую невесту, ну-у… – Хедвиг резким движением вырвала пузырек из руки Катарины, губы кузины графа искривила торжествующая улыбка. – Посмотрим, сумеет ли кто-то изготовить подобное лекарство!

Катарина, стремясь поскорее покинуть ненавистный замок, бегом устремилась к карете, из окна которой призывно махала рукой Лаура.

* * *

Одним из жарких летних вечеров, когда западный ветер охладил раскаленные дневным зноем камни, Малик, начальник личной охраны султана Аль-Камиля, направлялся к одному из дозорных постов. На возвышенности, по которой пролегала часть пути, он остановился. С холма открывался вид на освещенные заходящим солнцем палатки и коновязи. Малик довольно улыбнулся – приказ разбить лагерь поступил всего несколько часов назад, а стоянка выглядела так, как будто находилась на этом месте много дней.

Около года во владениях султаната царило спокойствие – крестоносцы, сдав мусульманам Дамиетту и окончательно покинув Египет, подписали кабальный мир, и все, что требовалось от армии Аль-Камиля – обеспечить выполнение соглашений. Султан решил выдвинуть войска в сторону Иерусалима лишь для того, чтобы ни у кого не возникло желания оспорить условия договора или затянуть их выполнение.

Центром лагеря являлся огромный шатер, на котором развевалось знамя султаната. Со своего места начальник охраны мог видеть маленькие фигурки караульных, охраняющих резиденцию Аль-Камиля.

Малик спохватился, что задерживается слишком долго, и заторопился к противоположному концу лагеря. Там, в ущелье между двумя холмами, дозорные остановили направляющегося прямо в расположение войска странника. Незнакомец назвал себя – кстати сказать, его имя ровным счетом ничего не говорило начальнику охраны – и просил отвести его к султану, упомянув Аль-Адиля, умершего несколько лет назад отца нынешнего правителя. Подходя к лагерю, мужчина не прятался и не оказывал сопротивления. Кроме ножен с коротким клинком, которые он сам отцепил от пояса и передал дозорным, другого оружия при нем не нашли. Тем не менее, разглядывая странника, Малик кивнул двум стражникам, и они теснее придвинулись к задержанному. Лохмотья одежды и измученный вид не могли скрыть военную выправку, а твердый взгляд говорил о властном характере.

«Все хотят встретиться с султаном, – усмехнулся про себя Малик, – как будто правитель не имеет других занятий, кроме как принимать кого попало». По долгу службы он видел немало таких просителей, большая часть «важных сообщений» которых состояла из обычных жалоб или просьб. В обязанности Малика как раз входило оградить владыку от подобных посетителей. Обычно их сразу отправляли восвояси, в редких случаях дело заканчивалось канцелярией, где просьба излагалась в письменном виде. Но сейчас Малик медлил с решением, пристально разглядывая задержанного. Уж очень не вязались оборванные лохмотья с властными манерами странника. Человек с таким взглядом и осанкой сам отдает приказания, а не ждет их от других.

День клонился к вечеру, и осторожный Малик решил отложить решение до утра.

«Кто я такой, чтобы беспокоить султана перед ночным отдыхом», – подумал начальник охраны, а вслух приказал дозорным отвести оборванца в палатку для ночевки. Он уже собирался вернуться, на сегодня, а может быть, и навсегда забыв о просителе, когда негромкое, но решительное «Подождите!», произнесенное задержанным, заставило Малика задохнуться от возмущения. Он повернулся, чтобы проучить наглеца, но тот, удерживаемый стражей за локти, протягивал к начальнику охраны раскрытую ладонь.

– Передайте это султану. Он примет меня. – Малик с удивлением повертел перед глазами выполненное в виде спирали кольцо.

Необычность самого незнакомца, или странная форма кольца, или что-то иное заставили Малика вернуться к главному шатру в сопровождении задержанного и побеспокоить владыку, доложив имя просителя и передав украшение. А потом начальник охраны в остолбенении наблюдал, как султан Аль-Камиль, сам выйдя навстречу страннику, обнял его за плечи и провел в глубину шатра.

Салех покинул шатер султана, когда на каменистые холмы, окружающие лагерь, опустилась душная летняя ночь. Звуки стихли, торжественное безмолвие каменистой пустыни нарушали лишь окрики часовых и редкое конское ржанье. В темноте между палатками тлели огоньки потушенных костров, и мерцали на небе звезды, возвещая о непостижимых тайнах созданного Аллахом мира. Стражник, посветив чадящим факелом, указал Салеху шатер для ночлега, и бывший советник долго не спал, вспоминая ушедшие на поиски кольца годы. Он жалел лишь о том, что старый правитель не увидел день, когда верный слуга выполнил приказ. Что ж, рука Всевышнего направляет судьбу, а судьба определяет долголетие человека. Кольцо вернулось к старшему сыну Аль-Адиля, и совесть Салеха чиста…

Когда начальник охраны, выполнив ночные обходы, вернулся в шатер правителя, он не увидел в приемной странного гостя. Султан Аль-Камиль сидел в одиночестве, печально склонив голову и погрузившись в воспоминания. Блики свечи отражались на золотой спирали кольца Дамиетте.