Витамины любви, или Любовь не для слабонервных - Анна Макстед

Мысленно я сказала: «Видела», и все же не могла вспомнить, где и когда. Может, он был менеджером по подбору актеров? Актером? Журналистом? Другом Джека? Я пыталась догадаться об их отношениях и при этом не пялиться. Но не сумела. Джек почувствовал мой взгляд и, обернувшись, посмотрел прямо на меня. Глупо, но вместо того, чтобы сделать вид, что я его не вижу, я пригнулась. Правда, я тут же снова выпрямилась и выжала из себя жалкую улыбку, но Джек заметил мою первую реакцию. И, думаю, сразу догадался, о ее причине — в кресло рядом шлепнулся Джейсон.

— Все в порядке, милая?

— Все отлично, — взвизгнула я не своим голосом. Джек смотрел сквозь меня. Если бы у меня под рукой сейчас был черный полиэтиленовый пакет для мусора — клянусь, я бы надела его на голову Джейса. Потому что сейчас меня раздражал его довольный вид.

Джек что-то пробормотал на ухо своему другу. Тот вздрогнул, по крайней мере, мне так показалось, но не обернулся. Я напряглась всем телом. К моему ужасу, Джек подходил к нам.

— Ханна! — произнес Джек наигранно спокойным и дружелюбным голосом. — Джейсон! Поздравляю вас обоих. — Джек избегал смотреть мне в глаза.

Я нервно засмеялась. Главное в моей работе — умение понять истинные мысли человека. Грег всегда нас учил, что глупо идти на встречу с кем-то и заранее представлять, как она пройдет. Потому что, во-первых, ты будешь слышать от собеседника только то, что готов и хочешь услышать. А во-вторых, если что-то пойдет не так, как ты задумал, ты растеряешься и не сможешь контролировать ситуацию:

«Надо приспосабливаться к ситуации. А не наоборот. Во многом понимание людей, — настаивал он, — основывается на наблюдениях за их непроизвольными реакциями: интонациями, жестами. Часто человек думает противоположное тому, что говорит». Хотя я лично не могу одновременно поддерживать беседу и вести анализ непроизвольных реакций. Но когда мы стояли там, опершись о спинки наших кресел, обтянутых изношенным красным бархатом, я знала, что надо быстро увести Джека от Джейсона. Джейсон ни от кого не должен узнать о том, что нашей свадьбы не будет, только от меня.

— Джейсон, — сказала я, — это Джек Форрестер. Я…

— Джек! — закричал Джейсон. — Да я тебя со школы помню. Как дела? Спасибо зато, что обсудил с Ханной ваше прошлое. Думаю, это поможет ей начать свою жизнь с… гм… чистого листа…

— Прошу прощения, — прервала я его. — Мне надо пойти в… освежиться. — Джейсон не одобрил бы слова «сортир». — Ты вроде собирался за сигаретами, Джек? — Одними губами я сказала: «Прошу тебя». И он пошел вслед за мной. — Я потом все объясню, — сказала я. Он не ответил, мне было тяжело выносить его молчание, и я спросила:

— Кто это с тобой?

— Это Джонатан Коутс. Наш бывший учитель драмы. — Джек без всякого выражения неотрывно смотрел на меня.

— Как мило с его стороны было подойти и поздороваться.

— О-о… ну… — сказал Джек.

За грубостью я спрятала свое отчаяние. Почему он не накинулся на меня с обвинениями в обмане? Он редко мог промолчать, так почему он сдержался сейчас? Джека ненадолго хватило. Как только мы оказались в фойе, он схватил меня за руку повыше локтя и прошипел:

— Ну что, Ханна, все повторяется? Только в этот раз в роли доверчивого дурачка выступает бедняга Джейсон?

Я отрицательно покачала головой. Может, сходство и наблюдалось, но причины были совсем другими. Джейсона я предала, потому что не любила. А Джека — потому что любила чересчур сильно, но была еще слишком молода и глупа, чтобы доверять своим чувствам. Но я ведь все это уже объяснила ему после похорон бабушки! Короткая же у него память! Стоя там, в фойе, я поняла, как сильно я изменилась и повзрослела. А также то, что для Джека я оставалась прежней.

— Погоди. Видишь ли, Джейсон….

— Джейсон — милый парнишка, просто у него замедленное развитие, — глядя мне в глаза, цинично заметил Джек. — Мне что-то не верится, что ты дойдешь до конца в этом деле.

Я хотела ему сказать, что я и не начинала, но вместо этого пробормотала:

— А-а, читатель клозетной газетенки «Телеграф»! Даешь революцию!

Его злость выбила меня из колеи, и я начала огрызаться, как в дни нашей юности. Снова я не могла успокоиться и все ему толково объяснить. Возмущение кипело во мне. Если он всегда верит в мою виновность, не разобравшись в ситуации, что я могу поделать?

Джек выпустил мою руку, слегка оттолкнув от себя:

— Знаешь что, я верю, что ты не любишь Джейсона. Он тебя не понимает и никогда не поймет. Он представления не имеет, что ты за человек. Чего ты хочешь. Чего боишься. А я знаю, милая.

«Милая» в исполнении Джека было совсем не то что «милая» Джейсона. У Джека это слово прозвучало как угроза.

— Это все можно выразить одной фразой. Ты боишься душевной близости так, как другие боятся насильственной смерти. А он не понимает вот чего: ты именно потому и выходишь за него, что сумеешь держать его на расстоянии вытянутой руки, пока вы оба к черту не поубиваете друг друга. И еще вот чего он не понимает: твои дурацкие проблемы возникли не из-за меня, они начались да-а-авным давно.

— Что?

— Если ты этого еще не поняла, милая, значит, не поймешь никогда, и скажу тебе почему. Ты трусиха, Ханна! Ты не можешь признать свою неправоту даже перед самой собой, ты отказываешься видеть неправоту единственного человека, которого следует критиковать! То, что он сделал, было… и однажды, когда станешь печальной старой девой, тебе придется обернуться, взглянуть на свою жизнь и пожалеть, что ты провела ее впустую.

Я тихо пискнула:

— Спасибо за речь. Такая экспрессия всегда впечатляет. Как всегда, думаешь обо мне самое худшее. И никогда не даешь возможности объясниться. К твоему сведению, Джейсон сделал мне сюрприз этим сообщением в «Телеграфе», и мне не удавалось поймать его с тех пор, как я ушла от тебя. Я надеюсь объясниться с ним после спектакля. — Я сделала паузу. — Я отдаю себе отчет, что, пока Джейсон не узнал о моем решении, я остаюсь лгуньей. Но я должна считаться с его чувствами, я не могу просто послать ему эс-эм-эс. И еще: мне кажется, никто в жизни не доверял мне меньше, чем ты. И никто никогда не был так настроен против меня. — Джек, не веря своим ушам, пристально посмотрел на меня, затем отстранился, отмахнувшись от меня рукой, как от назойливой мухи.

Но потом, схватив меня за запястье, он наклонился к моему уху и сказал:

— Я бы всегда за тобой приглядывал, если бы ты мне разрешила.

Я отбросила его руку и убежала. Джейсон нахмурился, когда я усаживалась на свое место:

— Все в порядке? Тебя не было сто лет. Там что, была очередь?

Или… — он понизил голос, — что-то с животом?

Я кивнула и стала смотреть вперед. К счастью, свет стал гаснуть. Я широко раскрыла глаза и стала быстро моргать, чтобы не разреветься.

— Шикарный зал, правда? — прошептал Джейсон.