Деревенская сюита - Анна Зубавина

Фотографии на этот раз в сообщении не было, а только два коротких предложения: «Выехал. Завтра вечером встретимся». И бесконечная вереница «сердечек».

Катя рывком села на кровати. В ее груди гулким набатом забилось сердце.

«Я не видела Максима целых семь дней. Как долго!!! И как быстро они пролетели!» — подумала она и прижала к сердцу смартфон.

* * *

После сообщения Максима Катю охватило лихорадочное возбуждение. В радостном предвкушении встречи она не столько вывозила грязь из комнат, сколько бестолково металась по дому. Поспать ей удалось всего три часа.

Она воспринимала происходящее вокруг себя сквозь призму горячечного ожидания встречи, поэтому утреннюю планерку в конторе запомнила плохо.

Катя немного пришла в себя уже на своем рабочем месте в перемычке.

Иван Петрович попросил перед выездом в стадо собрать ему контейнер с медикаментами и шприцами по его назначениям. Такая работа требовала предельной собранности, так что Кате пришлось взять себя в руки.

Как только стало известно, что грядет проверка ветуправления, Иван Петрович вдруг стал брать ее с собою в стадо каждый день. Благо ей механик гаража наконец-то выдал обещанный руководителем хозяйства новый велосипед.

Катя радовалась как ребенок. Неужели Иван Петрович допустил ее до работы с взрослыми животными в стаде!

Чего только она от своего ветврача о себе не наслушалась! И бестолковая она, и руки у нее из неподходящего места растут, и технику безопасности не соблюдает, а отвечать за нее, неумеху безалаберную, ему, ветврачу хозяйства.

Катя не обижалась, терпела. Ну, во-первых, она догадывалась, что на самом деле Иван Петрович не так уж и плохо о ней думает. А во-вторых, он реально ее многому научил. Конкретно рассказал то, о чем не найдешь в учебниках.

«Проверка из ветуправления закончится, экзаменовать тебя буду, готовься!» — стращал ее ветврач.

«Чаще бы проверки назначали, — насмешливо думала Катя. — Глядишь, давно бы я стала профи! Четвертый месяц работаю, а слышу в основном, только «подай-принеси-вымой, в компьютер занеси, в журналы запиши».

Сегодня в стаде с инъекциями она справилась хорошо, но могла бы лучше. Руки после уборки и почти бессонной ночи дрожали и плохо слушались.

Но Катя догадывалась, что главной причиной ее сегодняшней неловкости в работе были непрестанные думы о Максиме.

«Скорее бы вечер, — взволнованно подгоняла она время, — скорей бы, скорей!»

По ее телу пробежала волна жаркого озноба.

— Ты, случаем, Екатерина Юрьевна, не заболела? Что-то уж больно раскраснелась, — подозрительно посмотрел на нее ветврач и сердито пробурчал: — Ничего не хочу знать! Комиссия завтра приедет. Чтобы в форме была!

— В какой еще форме? — захлопала глазами Катя.

— Чтобы выглядела бодро, — начал уточнять Иван Петрович, — а не так, как будто на тебе пахали. Ну и прихорошись немного, — он загадочно покрутил в воздухе кистью руки.

— А зачем в стадо ехать и для этого прихорашиваться? — отказывалась понимать Катя.

— А затем, — начал сердиться ветврач. — Не факт, что они завтра в стадо поедут. Скорее всего, сначала отчетностью займутся у нас в веткомнате. А потом их Светлана Ивановна обедать поведет в столовую и разговоры за жизнь разговаривать. Ну и мы с ними! Надеть у тебя кроме футболок и джинсов есть что? — вдруг решил уточнить он.

— Найду, — она неопределённо пожала плечами.

Вдруг ей в голову пришла внезапная мысль.

— Отпустите меня в Дубское, в парикмахерскую! Сами сказали, что завтра нужно отлично выглядеть. А у меня на голове… Ужас, в общем! — Катя вздохнула и вкрадчиво добавила: — Может, бумаги в ветуправление надо завезти, так я заодно, а?

Она посмотрела на Ивана Петровича преданным взглядом.

— Поезжай, раз надо! Скоро в стаде работу с тобой закончим, и отправляйся, — махнул рукой ветврач. — Передашь в управление папку с актами, я им должен. Но завтра с утра чтоб была как штык и при параде. Поняла? — добавил он грозно.

— Поняла, — согласно опустила глаза Катя, скрывая ликующий взгляд.

* * *

Она потерянно смотрела в окно. В темноте стремительно сгустившихся вечерних сентябрьских сумерек дорога уже не просматривалась. Катя отошла от окна и направилась к старинному платяному шкафу. Открыла одну из его створок, на внутренней стороне которой спряталось большое зеркало. Внимательно вгляделась в свое отражение.

Каштановые волосы ровной блестящей волной касались линии плеч. Парикмахер салона постаралась на славу! Не зря Катя два часа там просидела. Из них, правда, час в очереди провела, так как пришла без предварительной записи. Пришлось ждать «окно».

Она перевела взгляд на свои руки и усмехнулась. Успела в салоне даже маникюр сделать! Правда, самый простой и скромный, с бесцветным лаком.

Зря старалась! Максим не приехал. Время перешагнуло за восемь вечера, дольше ждать не имело смысла.

Катя отошла от платяного шкафа и безвольно опустилась на кровать. Скользнула взглядом по надетому единственному приличному костюму из габардина, в котором она ездила устраиваться на работу в хозяйство. Пиджак с коротким рукавом и строгая юбка до колена. Миленький костюмчик, о таком говорят «и в пир, и в мир».

«Постель мягкая, костюм сильно помнется. Ну и пусть, утром выглажу, — решила Катя, — завтра в нем на работу пойду. Другого костюма у меня все равно нет».

Она взглянула на свои дрожащие от душевных терзаний и бесплодного ожидания пальцы.

«Зря только с бабой Любой договаривалась, чтобы Сонечка у нее осталась на ночь. Пойду, схожу за дочкой, и спать с ней будем ложиться», — подумала Катя, но с места так и не тронулась.

По лицу заструились горькие слезы: «Максим не позвонил ни разу. И на мои звонки не отвечает, постоянно вне зоны действия сети. Я весь вечер с ума схожу. Господи, — взмолилась Катя, — пусть Максим разлюбил , пусть проехал мимо, забыл про меня, устал… Все, что угодно, только не авария, только приехал бы домой живой и невредимый!»

Она уткнулась в подушку. Вдруг в тишину дома ворвался с улицы короткий, резкий, до боли знакомый, сигнал клаксона внедорожника Максима. Катя резко села на кровати. Тишина.

«У меня глюки, начинаю сходить с ума», — всхлипнула Катя.

Но снова уткнуться в подушку она не успела. Резкий звук знакомого клаксона, только на этот раз более протяжный, повторился.

Щеки от охватившего их жара мгновенно высохли.

Через минуту Катя летела к заветной цели. Она не замечала ни боли от бьющей по ногам сумки, ни свисавшей с руки и волочащейся по жухлой пыльной траве куртки, не ощущала леденящего холода, просачивающегося от земли через тонкие подошвы уже изрядно поизносившихся туфель-балеток.