Гросс-адмирал. Воспоминания командующего ВМФ Третьего рейха. 1935-1943 - Эрих Редер

В эти годы все училища, технические курсы и общая боевая подготовка были ориентированы на конкретную интенсифицированную программу обучения. Одновременно мы старались быть на уровне иностранных разработок, насколько позволяли наши ограниченные ресурсы и устаревшие корабли. Пытались развивать и собственные новые идеи. В ходе военных учений и маневров отрабатывались новые тактические приемы, и, по моему твердому убеждению, занятость этими профессиональными вопросами уберегла нас от втягивания в политические и социальные беспорядки на берегу.

Наши учебные крейсера ежегодно отправлялись в учебные заграничные походы. Когда новый «Эмден» в 1931 году посетил ряд портов Юго-Восточной Азии и Африки, он повсюду встретил теплый прием. Пастор германской лютеранской церкви, расположенной в Южной Африке, писал: «Этот визит продемонстрировал всем, что германский порядок и дисциплина по-прежнему существуют в послевоенной Германии. Английское население было особенно поражено этим обстоятельством, и эта дань уважения не могла не возвысить чувство национальной гордости в нашем германском сообществе. Визит «Эмдена» сделал далекую Германию ближе нам и оживил дух германской евангелическо-лютеранской церкви в Южной Африке».

Крейсер «Карлсруэ» с подобным визитом посетил в 1932 году Вест-Индию, Панаму, Гонолулу и порты на обоих побережьях Северной Америки. Впервые после Первой мировой войны германский военно-морской корабль посетил Нью-Йорк и встретил там самый сердечный прием, как это было и во всех других портах наших былых врагов.

Регулярные подразделения нашего флота в 1932 году также наносили визиты во многие иностранные порты, начиная с портов Норвегии и заканчивая Канарскими островами. Эти частые контакты с иностранными государствами способствовали расширению кругозора наших офицеров и матросов, а также вселяли в них законную гордость за вклад, сделанный Германией в культуру многих из этих государств. В то же самое время на них произвел глубокое впечатление тот факт, что уважение, оказываемое другими государствами той или иной стране, в значительной мере зависит от впечатления, которое производят ее вооруженные силы в отношении мощи, оснащения, эффективности, этикета и дисциплины. Годы подготовки и воспитания в наших людях принципов дисциплины и коллективизма полностью оправдали себя.

Социальные и политические волнения, захлестнувшие Германию в 1932-м и 1933 годах, стали серьезным испытанием для военно-морского флота. Я не уставал повторять, что мы должны неколебимо верить в честность и политическую проницательность нашего Верховного главнокомандующего президента фон Гинденбурга, при этом старался охладить некоторые горячие головы в нашей среде и поддержать тех нестойких, которые были готовы поддаться мощной политической пропаганде, обрушиваемой на них. В ходе всех кризисов флот оставался верным и преданным стране, и когда президент передал свою власть назначенному им рейхсканцлером Адольфу Гитлеру, то замаячившая перспектива смены кабинета министров не вызвала никаких потрясений или сбоев в нашей службе.

Прекрасным примером непричастности флота к политике стал годичный учебный поход крейсера «Кёльн» в декабре 1932 года в Юго-Восточную Азию и Австралию. Этот корабль, под командованием весьма способного моряка капитана 1-го ранга Шнивинда, нашел достойный и гостеприимный прием во всех тех портах, куда он заходил, как в странах, дружески расположенных к Германии, так и в странах бывших врагов. Ни один человек из команды корабля не оказался замешанным в какой бы то ни было инцидент политического или дипломатического характера.

Мое первое знакомство с Адольфом Гитлером произошло 2 февраля 1933 года в доме генерала барона фон Хаммерштейна, начальника Верховного командования сухопутных сил. Поводом к этому послужил шестидесятилетний юбилей министра иностранных дел барона фон Нейрата, занимавшего этот пост в составе двух предыдущих кабинетов. После ужина Гитлер в своей первой речи, обращенной к присутствующим адмиралам и генералам, представил себя и изложил свою политику в отношении вооруженных сил. Вкратце упомянув о своей предшествующей карьере и своих общих целях, он подчеркнул, что, став лидером, определяющим как внутреннюю, так и внешнюю политику страны, он никогда не допустит, чтобы армия была использована в качестве инструмента внутренней политики; напротив, он и его соратники сделают все возможное для развития вооруженных сил и их боевой подготовки, а также для защиты страны от внешних врагов.

Вскоре после этого я делал свой первый официальный доклад новому рейхсканцлеру в присутствии генерала фон Бломберга, нового военного министра. Доклад мой был целиком посвящен состоянию военно-морского флота, степени его боеготовности и его задачам. По этому случаю Гитлер изложил мне свою концепцию будущей германской военно-морской политики и закончил свою речь заявлением о своей твердой убежденности при любых обстоятельствах жить в мире с Англией, Италией и Японией. «Я ни в коем случае не хочу воевать с Англией, Италией или Японией, – сказал он. – Роль германского флота лежит в рамках его обязанностей в имеющей место европейской континентальной политике».

При этом он не назвал страны, которые могли бы стать нашими противниками. Поскольку советские военно-морские силы можно было не принимать во внимание, единственной европейской страной, имевшей флот, соизмеримый по своей мощи с германским, оставалась Франция.

В этот период французский флот в течение долгого времени постоянно наращивал как количество кораблей, так и численность личного состава. Процессом этим руководил ветеран министр военно-морского флота Жорж Лег, и рост флота продолжили его преемники: министр Пьетри, адмирал Дюран-Вьель и Дарлан. Символом этого наращивания сил стало строительство серии французских линейных крейсеров класса «Дюнкерк». И все же ни в то время, ни позднее не было каких-либо разговоров о подготовке или хотя бы возможности войны против Франции или России.

Вскоре после этого Гитлер сообщил мне, что у него нет никаких намерений оспаривать претензии Британии на превосходство на морях, соизмеримое с ее интересами на мировой арене; что, напротив, он хотел бы подтвердить это путем заключения англо-германского договора, в котором была бы оговорена относительная мощь британских и германских военно-морских сил с тем, чтобы Британия могла бы быть совершенно уверенной в невозможности возникновения конфликта между двумя флотами – по крайней мере, пока он, Гитлер, находится у власти. Он сказал, что думал о соотношении 1:3 как о разумном превосходстве британской морской мощи. В ходе этого разговора Гитлер продемонстрировал хорошую осведомленность о предыдущих концепциях относительно этого предмета, например, он знал о предложении адмирала фон Тирпица в 1912 году зафиксировать относительную морскую мощь двух наших стран в соотношении 10:16.

Идея о заключении подобного соглашения с Британией принадлежала исключительно Гитлеру, но я был целиком согласен с ним в этом. Однако по практическим соображениям я предложил назвать долю германского флота в 35 процентов от английского вместо 33 1/3 процента – предложение, на которое он сразу же согласился.

Сразу понятно, какие далеко идущие последствия такое соглашение, будь оно заключено, могло бы иметь для германских военно-морских сил. Прежде всего оно раз и навсегда устранило бы все споры относительно места военно-морского флота во внешней политике Германии. Установление мощи германского военно-морского флота в процентах по отношению к британской привело бы к тому, что Германию на будущих конференциях по разоружению или по морским флотам невозможно было бы обвинить в гонке вооружений. С другой стороны, подобное соотношение стало бы моделью для развития флота в том, что касается рейхстага или правительства, обеспечивая тем самым финансирование постоянной программы строительства кораблей.