Магнитная буря - Ellen Fallen

Довольно болезненный ответ, но я проглочу этот выпад, по крайней мере, до того момента, как мы вернемся домой.

– А я бы не удивилась, если бы Энтони решил попытать счастья с тобой. Хотя ты абсолютно не соответствуешь его вкусу, – подозреваю, что Селена сейчас договорится, она явно выпила и не следит за своим рупором.

Словно со стороны я наблюдаю разыгравшуюся, в основном для меня, трагедию века. В кои-то веки я решил сделать предложение девушке, надел чертов галстук, сорвался с работы, и тут это чудо в перьях – женщина, уверяющая, что знает меня лучше меня самого. Поразительно.

– Ну, раз ты так говоришь, значит, есть на это причины. И, видимо, вас с Энтони связывали какие-то отношения, – глаза Беатрис блестят, а на скулах появляется румянец, еще пара минут, и она будет представлять собой бушующую катастрофу. – И не мне делать выводы.

– Да, Тони тот еще ходок, мы с ним расстались буквально после бала, и я немного жалею о том, что произошло. Все было спонтанно, скомкано, в общем, секс ни о чем. Но теперь у меня явный иммунитет к таким мужчинам как он, – извиняющимся тоном она раскрывает наш маленький секретик.

– У вас, девушки, явно что-то с памятью. Стоило вам встретиться, как у обеих разыгралась амнезия? – меня бесит поведение Беатрис и Селены.

Прошлое и настоящее, вчера и сегодня. Как разительно отличаются эти временные рамки. Я не останавливаю поток грязи, словно сель, смывающий все, чего я с таким трудом добивался. Груды камней, посыпавшиеся на наш маленький островок любви, того и гляди, сотрут его с лица земли.

Облизываю губы и смотрю в упор на мою девушку. Раз уж тут такой балаган, устроим очную ставку.

– Насколько я помню, с Селеной мы никогда не встречались, это был просто секс за деньги. А то, что произошло после бала, с явным нежеланием обеих сторон, можно назвать лишь ошибкой, я был слишком пьян. Кроме того, могу сказать, что эта пламенная речь могла нагадить сейчас не только мне, правда, Селена? Твой ухажёр будет готов услышать про все дерьмо со съемом? – Беатрис сжимает свои губы в тонкую линию, сама хотела услышать, так что, пожалуйста. – А вы, мадмуазель Пати, не знаю, к чему столь изящные порывы к театральному искусству. К слову, это абсолютно не ваше амплуа, но забыть то, что мы уже почти месяц просыпаемся в одной постели – сложно, даже для такого отсталого идиота и бабника, как я. Наши недопонимания, произошедшие до этого момента, грозят перерасти в скандал, поэтому попрошу вас обеих привести свои нервные клетки в порядок. Зверь во мне проснется уже через пару секунд, если вы не остановитесь. И если ты, Беатрис, с ним еще не знакома, то Селена в курсе, как я могу уладить конфликтную ситуацию, – костяшками пальцев я бью по столу, так что весь стоящий хрусталь начинает звенеть.

Обе девушки поднимаются из-за стола, мне плевать на Селену, пара слов с ее стороны, и она быстро распрощается с тем, что имеет. В этом я не сомневаюсь. А Беатрис, дай бог ей мудрости, а не природного упрямства.

– Селена, приятно было увидеться, – беру Беатрис под руку и, оставив несколько купюр на столе, вывожу ее из ресторана.

Она отталкивает мою руку, как только мы выходим за двери заведения, и некоторое время спустя мы продолжаем идти к ее дому порознь.

Я не беру ее за руку лишь потому, что хочу, чтобы она остыла, а ее мысли и душевное равновесие приобрели баланс. Она же, разъяренная, бубнит себе под нос. Не могу разобрать слова из основного, но ругательства на французском слышу отчетливо.

– Ты трахал ее после того, как целовал меня и говорил все те слова? – она резко разворачивается после того, как только что бежала впереди, я спокойно останавливаюсь.

– Получается, что так, – отвечаю ей, она делает резкий выпад и бьет меня по лицу.

– Мерзавец, – шипит она, снова ускоряет шаг и практически бежит по улице.

Я отстаю от нее на некоторое расстояние, готовлю вторую щеку, чтобы ей полегчало. Раз уж натворил, отвечу, по совести.

– Ты – настоящая свинья. Я ведь верила тебе, но ты настолько по-уродски поступил… У меня нет слов! А еще это ее «Тони»! Да какого х*ра она имеет право тебя так называть? – орет она и снова стоит передо мной. – Ты целовал ее? – глаза Беатрис горят янтарным огнем.

– Я был сильно пьян, и не очень помню подробности. Возможно… – она бьет меня по второй щеке, сжимает свою ладонь другой и пищит на всю улицу, я беру ее за руку и удерживаю. – Ты мне не дала договорить. Возможно. Но скорее всего, нет, потому что я не целую шлюх.

Обхватываю тело девушки, притягиваю к себе и крепко держу, пока она не успокоится. Она рычит и бьётся, как загнанный зверёк, в моих объятьях, маленькие ножки, облаченные в туфельки, топчут мои туфли. На виду у парижан мы устроили разборки. Несколько зевак проходят мимо с открытыми ртами, мне ничего не остается, кроме как улыбнуться им в ответ. Неужели они не встречали темпераментных девушек?

– Я ведь тебе доверяла. Ты же был со мной, удерживал, – она хватает меня за рубашку, сжимает в кулак и бьет по груди изо всех сил.

– Я был свободен тогда. И дал тебе возможность сбежать, потому что ты не была готова к нашим отношениям, – руками обхватываю маленькую голову для того, чтобы она пришла в себя, сжимаю ее щеки, немного проявляю силу. – Я тогда еще сам не знал, чего хочу. Мы встречались и разбегались. Ни о каких отношениях речи не было. Перестань вести себя, как обманутая дурочка. То, что произошло тогда, никак не связано с тем, что будет в дальнейшем, – отпускаю ее, и мы стоим друг напротив друга. – Это глупо. Я не стану перед тобой оправдываться за каждый бестолковый секс в моей жизни. Тебе же не советую брать с меня пример. Это плохо закончится для тебя. А теперь возьми себя в руки, и пойдем домой. Хочешь крушить мебель, вперед, но никаких истерик, а то ведешь себя как неразумный ребенок. Это не было тайной, Беатрис. Рано или поздно ты бы всё равно узнала. Мне тридцать семь, и у меня есть прошлое, то, что было до нас.

Разворачиваю ее, беру за руку и, как ребенка, веду оставшуюся часть пути, молча. Не понимаю эти приколы показать характер на людях, устроить мне разбор полетов. Я, видимо, слишком быстро повзрослел, некогда было заниматься подобной ерундой. Мимо нас проносится парочка велосипедисток, я оглядываюсь, чтобы посмотреть марку велосипеда, давно хотел такой приобрести. Тут же оборачиваюсь назад и ловлю ненавидящий взгляд Беатрис.

– Что? – спрашиваю ее. – Ты обижена? Оскорблена? Кто, интересно, воспитал в тебе эту строптивость? – ее лицо меняется, она опускает голову, уперевшись взглядом в асфальт, и идет вперед. До двери квартиры она добирается быстрее меня, открывает ее нараспашку, позволяет ветру поднять вихрь из занавесок на окнах. Быстрым шагом Беатрис пересекает ряд лесенок наверх, скрывается за дверью своей комнаты, о чем извещает громким ударом об дверной косяк.

Стою посередине прихожей, ноги широко расставлены, руки в карманах, пальцами верчу коробочку, приготовленную для идеального ужина. Чертова Селена, надо же ей было припереться именно в этот момент. И какой резон женщине рассказывать всякую хрень на людях? Если только она не получила пинка от того идиота.