Крах и восход - Ли Бардуго

– Мне удалось призвать поток ветра и отправить их вверх по дымоходу, но меня успели столько раз ужалить, что я выглядела так, будто у меня огненная оспа.

– Я еще никогда так не радовался, что я не гриш, – покачал головой Мал.

Зоя подняла флягу.

– Давайте послушаем этого одинокого отказника!

– Багра меня ненавидела, – тихо произнес Давид.

Зоя отмахнулась.

– А кого нет?

– Нет, меня она действительно ненавидела. Когда-то она обучала меня вместе со всеми фабрикаторами моего возраста, но затем отказалась меня видеть. Я часто оставался в мастерской, пока все остальные шли к ней на урок.

– Почему? – спросил Хэршоу, почесывая Накошке шею.

Давид пожал плечами.

– Без понятия.

– А я знаю почему, – вставила Женя. Мне стало интересно, правда ли это. – Животный магнетизм, – продолжила она. – Если бы она провела с тобой еще хоть минуту в той хижине, то сорвала бы с тебя всю одежду.

Давид призадумался.

– Это кажется маловероятным.

– Невозможным, – одновременно сказали мы с Малом.

– Ну, не прямо невозможным, – он выглядел слегка оскорбленным.

Женя рассмеялась и жадно поцеловала его в губы.

Я подобрала ветку и разворошила угли, взметая вверх искры. У меня были подозрения, почему Багра отказалась обучать Давида. Он слишком напоминал ей Морозова, настолько одержимого знаниями, что он не замечал страданий собственного ребенка и пренебрегал женой. И действительно, Давид изобрел люмию просто «потехи ради», по сути вручив Дарклингу средство, чтобы попасть в Каньон. Но Давид не такой, как Морозов. Он был с Женей, когда она в нем нуждалась. Он не боец, но все равно нашел способ, как за нее бороться.

Я окинула взглядом нашу странную, потрепанную группку, однорукого Адрика, смотрящего влюбленными глазами на Зою; Хэршоу с Толей, наблюдающих, как Мал чертит наш маршрут в пыли. Шрамы Жени натянулись, когда она улыбнулась, слушая яростно жестикулирующего Давида, пока тот пытался объяснить свою идею о медной руке Наде, а та его полностью игнорировала, водя пальцами по темным вьющимся прядям Тамары.

Никто из них не был простым или легким в общении. Они, как и я, лелеяли свои обиды и скрытые раны. Каждый сломлен по-своему. Мы не идеальная команда. Наши края настолько острые, что иногда мы режемся друг об друга, но, свернувшись на боку, чувствуя теплоту костра за спиной, я ощутила столь мощный прилив благодарности, что у меня заныло сердце. А с ней пришел и страх. Близость с ними – роскошь, за которую придется платить. Теперь мне есть что терять.

В конце концов остались все. Даже Зоя, хоть ее поток жалоб не прекращался до самих Двух Столбов.

Мы договорились разделиться на две группы. Тамара, Надя и Адрик пойдут с Давидом, Женей и Мишей. Их обеспечат жильем в одном из поселений на юго-восточном краю долины. Жене придется спрятать лицо, но она не возражала. Девушка обвязала голову платком и заявила: «Я буду женщиной-загадкой!» Я ей напомнила, что не стоит быть слишком интригующей.

Мы с Малом отправимся в Сикурзой вместе с Зоей, Хэршоу и Толей. Поскольку Два Столба находились близко к границе, скорее всего, нам придется столкнуться с большим количеством военных, но мы надеялись смешаться с беженцами, которые пытались перебраться через Сикурзой до начала первого снега.

Если не спустимся с гор через две недели, Тамара встретится с людьми, которых Апрат пошлет в Карьев. Мне не нравилось отпускать их с Надей одних, но мы с Малом не могли позволить себе еще больше разделять нашу группу. Шуханские налетчики славились тем, что нападали на равкианских путников неподалеку от границы, и мы хотели подготовиться к любым неприятностям. По крайней мере, Тамара знала солнечных солдат, и я утешалась тем, что они с Надей опытные бойцы.

Я также не знала, что делать с солдатами, которые все же придут, но письмо уже отправлено – оставалось верить, что мы что-то да придумаем. Может, к тому времени у меня будет жар-птица и наброски плана. Так далеко вперед забегать не хотелось. Каждый раз, когда я пыталась об этом думать, меня охватывала паника. Как если бы я снова оказалась под землей, без кислорода, и ждала, когда мир обрушится вокруг меня.

Наша команда отчаливала на рассвете, пока остальные спали в тени выступа. Только Миша проснулся и наблюдал за нами с обвинением в глазах, кидая в «Выпь» галькой.

– Иди сюда, – подозвал его рукой Мал. Я подумала, что мальчик и ухом не поведет, но затем он поплелся к нам, насупленно выпятив подбородок. – У тебя осталась брошь, которую подарила Алина?

Миша кивнул.

– Ты же знаешь, что она значит, верно? Ты солдат. Солдаты не ходят, куда пожелают. Они идут туда, где в них нуждаются.

– Вы просто не хотите брать меня с собой.

– Нет, нам нужно, чтобы ты позаботился об остальных. Ты же сам знаешь, что Давид безнадежен, а Адрику нужна помощь, даже если он не хочет этого признавать. Но с ним придется быть осторожным, помогать так, чтобы он этого не понял. Ты справишься?

Миша пожал плечами.

– Нам нужно, чтобы ты заботился о них, как о Багре.

– Но я о ней не заботился.

– А вот и нет. Ты приглядывал за ней, обеспечивал ей комфорт и отпустил ее, когда это было необходимо. Ты сделал, что нужно, даже несмотря на то, что это приносило боль. Так поступают солдаты.

Миша пристально на него посмотрел, будто обдумывая его слова.

– Мне стоило остановить ее, – у него надломился голос.

– Тогда никого из нас бы здесь не было. Мы благодарны, что ты принял это тяжелое решение.

Миша нахмурился.

– По правде, Давид действительно несамостоятельный.

– Верно, – кивнул Мал. – Так мы можем тебе довериться?

Мальчик отвернулся. Его лицо оставалось обеспокоенным, но он вновь пожал плечами.

– Спасибо, – сказал Мал. – Можешь начать с того, что поставишь воду кипятиться для завтрака.

Миша кивнул и побежал по гравию к воде.

Мал встал и, глянув на меня, надел рюкзак.

– Что?

– Ничего. Просто… хорошая работа.

– Точно так же Ана Куя заставила меня перестать оставлять зажженную лампу на ночь.

– Серьезно?

– Ага, – он начал взбираться наверх. – Сказала, что я должен быть храбрым ради тебя, а если буду бояться, то и ты испугаешься.

– Ну, мне она сказала есть пастернак, чтобы подать тебе хороший пример, но я все равно отказалась это делать.

– А ты удивлялась, почему нас постоянно пороли.

– У меня есть принципы.