Найти и обезглавить! Том 1 - Роман Глушков

– И где же вы видите курсоров? – удивился сир Магнус. – Вон в той будке, что ли? Ну не знаю. По мне, там сидят такие же оборванцы, как и те, что столпились на площади.

– Не скажите, сир Магнус, – возразил Пивной Бочонок. – Да, эти люди сняли рясы, прикрыли тонзуры шлемами и не держат на виду блитц-жезлы. Но я легко отличу хойделандера от курсора даже на таком расстоянии, уж поверьте.

– И к чему нам нужно готовиться?

– Буду честен: понятия не имею. Но меня все это сильно тревожит. Даже самому тупому курсору очевидно, что простым тараном ваши ворота не пробить. И вот они прикатывают сюда нечто такое, что, по их мнению, справится с этой задачей. А вдобавок сгоняют на площадь весь островной сброд. Не хотелось бы омрачать раньше времени вам настроение, сир, но, похоже, на сей раз наши враги знают, что делают.

– Они бегут! – воскликнул Хюбнер, указав рукой на загадочную конструкцию. – Смотрите! Они все бросили и отступают!

И правда, сидевшие в будке курсоры – надо полагать, Баррелий не ошибся, и это были они, – выскочили из нее и бросились прочь, толкаясь и обгоняя друг друга. Один из них потерял второпях шлем, но не остановился, чтобы подобрать его, а побежал дальше, сверкая безволосой макушкой. Издали и в сумерках было не определить, что это – тонзура, которую носили все курсоры, или обычная плешь. Хотя, как по мне, больше походило на тонзуру, тем паче, что ван Бьер редко ошибался в своих догадках.

Спешка курсоров была объяснима – со стен замка им вслед полетели стрелы. Которые прикончили бы многих их них, кабы на их спинах не висели широкие деревянные щиты. И те стрелы, что угодили в цель, на самом деле воткнулись в дерево, а не в человеческую плоть. Досталось лишь одному бегущему, заполучившему стрелу в бедро. Но и ему в итоге повезло. Едва он закричал и захромал, как его подхватили под руки соратники. А, подхватив, уволокли за собой, не дав упасть и получить в задницу еще парочку стрел.

– А вы говорили – «знают, что делают»! – хохотнул сир Магнус, уперев руки в боки. – Знают, как же! Смекнули, видать, что наши ворота даже их чудо-орудию не по зубам, вот и… О, господи! Что это?!

Всю надменность со Штейрхоффа как ветром сдуло. Подскочив к парапету, он оперся на него и подался вперед так, что еще немного, и сорвался бы вниз. У Брехта с Хюбнером явно возникло то же опасение. И они подбежали к хозяину, дабы удержать его от рискованных действий. Баррелий, Псина и я были заинтригованы не меньше банкира. И тоже подошли к краю башни, желая получше рассмотреть, что происходило с орудием курсоров.

Не было больше сомнений, что это их орудие, ибо в нем только что пробудилась сила Громовержца. Пробудилась и буквально оживила эту доселе мертвую конструкцию. Между ее начищенными до блеска медными деталями засверкали молнии, а бак задрожал, как будто его содержимое начало кипеть. Хотя, возможно, оно и вправду кипело, вот только пар наружу почему-то нигде не вырывался.

Тем временем тряска усиливалась, и вскоре вся конструкция закачалась и запрыгала – ни дать ни взять рвущийся с цепи, огромный пес, скалящий на нас зубы-молнии! А молний вспыхивало все больше, и сами они становились ярче, длиннее и извилистее. Под баком что-то громыхнуло, оттуда повалил желтый дым, а одно из колес оторвалось и откатилось в сторону. Пара металлических креплений также не выдержала нагрузку и лопнула. После чего несколько медных пластин со звоном взлетели вверх и упали аж на другом краю площади.

– Срочно уводите людей от ворот, сир! – прокричал кригариец Штейрхоффу. – Вы слышите меня? Прикажите увести людей от ворот! Там слишком опасно!

– Что?! Людей? Уводить? – Банкир обернулся и недоуменно посмотрел на ван Бьера. Похоже, демонстрация божественной силы заворожила его, и он утратил чувство реальности. Однако я прекрасно его понимал. Мне самому было трудно отвести глаза от чарующей игры молний, поскольку ничего подобного я в жизни не видел. В том числе на массовых богослужениях Громовержцу, где тоже порой творились поразительные чудеса.

Впрочем, даже послушайся сир Магнус Баррелия, это ничего бы не изменило. Не успел монах повторить свою рекомендацию, как вдруг все до единой молнии на ходящей ходуном конструкции соединились воедино. И эта гигантская молния ударила уже не куда-либо, а вперед – аккурат в ворота.

Вспышка, озарившая площадь и небо над нею, превратила ночь в яркий день и заставила всех закрыть глаза руками. Отчего последовавший за этим взрыв практически никто не увидел. Зато все его отлично расслышали. А заодно ощутили на себе. Разве что до кого-то – например, до нас, – домчались лишь его отголоски, но по кому-то он ударил изо всех сил.

Этими несчастными были кондотьеры, коим не повезло очутиться в момент вспышки рядом с воротами и за ними. Трудно сказать, что нанесло решающий удар по железной плите, перекрывавшей вход в замок: гигантская молния или взрыв орудия, которое ее породило. Теперь это было неважно. А важно было то, что в мгновение ока сир Магнус лишился и своей главной защиты, и изрядной части своего войска.

Чтобы осознать это, банкиру и нам пришлось сначала встать на ноги. Потому что докатившийся до башенной вершины, упругий поток воздуха сбил нас с ног и отбросил назад. И когда мы встали и огляделись, от безопасного островка, что возвели Штейрхоффы в море бурлящего окрест хаоса, осталось лишь жалкие обломки. Да и те грозили вот-вот исчезнуть, сметенные штормовой волной ринувшихся на нас врагов.

Железная плита осталась на месте. Но теперь в ней зияла столь огромная брешь, что по сути от ворот осталось лишь название. Края бреши были оплавлены и раскалены докрасна. А сразу за нею горели деревянные постройки и разбросанные повсюду, человеческие тела. Огонь и взрыв смели всех защитников с прилегающей к воротам стены, а также нанесли увечья и ожоги тем, кто оказался в опасной близости от стихии. Те же, кого она не задела, пребывали в смятении, пытаясь сообразить, что произошло. И, главное – как им быть дальше, потому что их командиры молчали и не отдавали никаких приказов.

– К бою! – прокричал дрожащим голосом Штейрхофф, выхватывая из ножен меч. Поставившие его на ноги Брехт и Хюбнер отскочили в стороны, дабы взбудораженный старик не отсек им случайно носы или уши. – К бою! Держать оборону! Сомкнуть щиты! Стоять насмерть!

Неизвестно, к кому он обращался. Все равно выжившие и оглохшие кондотьеры не слышали внизу его сиплых криков. А у нас мало того, что отсутствовали щиты, так и обороняться было пока не от кого. Поэтому ван Бьер к своему мечу даже не притронулся. Не обращая внимание на приказы сира Магнуса, он подхватил меня за грудки, поставил на ноги и слегка встряхнул. После чего с удовлетворением отметил, что я не падаю и чувствую себя вполне сносно. Я же, открыв рот, смотрел не на него, а на бегущую к замку, толпу островитян. При взгляде на которую даже мне, ребенку, было очевидно, что этот приступ завершится безоговорочной победой штурмующих.

– Все за мной! – продолжал потрясать мечом сир Магнус. – На защиту ворот!

И, призывно махнув нам рукой, первым устремился к лестнице.