Танец с зеркалом - Эльдар Сафин

Нинка, конечно же, отказалась. Она так не могла. Когда на фабрике заказов не было – ходила туда каждый день, отъедая у подруг хлеб. А когда пошли заказы, да не разовые, а «на вырост», еще и из другой страны, на работу с покрывалами и занавесями, она тем более не могла уйти в кусты. Сейчас требовалось за несколько месяцев сделать гигантский объем, и тогда фабрика получит заказов еще на несколько лет. Обновили машинки, в гладильном станке полностью заменили нагревательный блок на современный. Теперь не то что не дымит – лет сорок будет, как новый.

Работай и работай. Куда ж тут уходить.

– Главное, – выпрастывал из кулака указательный палец Егор, – война кончилась. Что подруг подведешь – не беспокойся, не подведешь. Мать, скажи Нинке.

– Тебе самой решать, доча, – уходила в сторону Татьяна.

Витька за зиму вытянулся и возмужал – из нескладного подростка превратился в небольшого мужичка, даже щетина полезла, хотя и мягкая пока. Он всячески показывал, что в отношении Нинки намерения у него самые что ни на есть серьезные, хотя Татьяна несколько раз издалека видела, как дети целуются.

На крайний случай, думала Татьяна, поженим. Хотя выдавать дочку замуж в шестнадцать не хотелось – но еще меньше хотелось передавить запретами.

К исходу зимы кто-то проговорился про станок, и Егор ночью, оглаживая перед сном жену, спросил:

– Говорят, зажевала ваша гладилка капитана Рогожу…

– Кто старое помянет… – неопределенно ответила Татьяна. – Не в мою смену.

Егор перекатил жену на себя сверху, зажал ее лицо между ладоней, нежно прикоснулся губами к губам и сказал:

– Расскажешь завтра, что знаешь?

Татьяна не хотела касаться этой темы никоим образом, но чтобы прямо сейчас прекратить разговор, согласилась:

– Расскажу.

Наутро он ушел в шахту, Татьяна с Нинкой – на фабрику, потом водоворот дел закрутил их, но вечером оказалось, что Егор обещанного не забыл. Они с Татьяной вышли на улицу и под руку пошли по Липовой в сторону Аксаковских Прудов.

Тут-то она ему и выложила все как есть. Как задымил станок, как пришел Витька-наладчик – да, да, который к Нинке ходит – и как баба Надя рассказала про прошлые смерть и удачу.

Про капитана, который пришел не зван, а ушел вообще страшно и дико. И про удачу, на которую в общем-то никто и не рассчитывал.

– Совпадение же, правда? – нервно рассмеялась Татьяна.

– Не совпадение, – отрезал Егор. – Я когда только зеленым пацаном в шахту пришел – старики рассказывали про скифов, которые здесь до нас жили. Мол, скифы эти были сильнее наших предков. Войны все выигрывали, жили богаче… Но были у них тайны какие-то, то ли колдовство, то ли боги свои – вот через это они и вымерли, да так, что последа по себе не оставили.

– А станок здесь причем? – удивилась Татьяна.

– Не знаю точно, у них дерево было. Огромное! Вспомнил: мамонтово древо, колдовское. Оно возвращало все к тому времени, когда все было хорошо. Но для того, чтобы оно сработало, нужно было живьем кого-нибудь закопать в его корнях.

Татьяна задумалась.

– Возвращает к моменту, когда все хорошо?

– Да, – Егор кивнул.

Они прогуливались спокойным шагом и постепенно миновали пруды, затем свернули на Заводскую и прошли мимо «Пыреевских узоров».

– Погоди! – воскликнула Татьяна. – Смотри!

– И что там? – Егор видел просто дерево – иву, что ли. На ветках, как и полагается весной, набухали почки.

– Это ветла. В нее три года назад молния ударила, она и высохла. Три года сухая стояла.

Больше они об этом в тот вечер не говорили – о чем говорить? И так все ясно. Скифская магия, возврат к мигу, когда все хорошо.

Баба Надя про мамонтово древо отлично все знала.

– Дык здесь и стояло, высоченное! Раньше-то туточки лес был, все деревья посрезали, а это как-то робели, уж больно солидное. Но тут приказ – фабрику строить, сроки погорели все, гляди – премий лишать начнут! А народ у нас до премий охочий, так что топоры и пилы в зубы – и давай его рубить! Четыре дня десять человек рубили дерево. К концу одному ногу передавило, у другого грыжа в паху вылезла, кто-то бок вывихнул или еще чего. Я тогда соплюхой была, у нас кино не было, бегали на стройку смотреть. В конце дерево застонало, как великан, и упало. Но не туда, куда рассчитывали, а в другую сторону – машину грузовую задавило, шофер выжил, а начальник в кабине сидел – сдох. Но как ни странно премии всем дали, даже мне леденец на палке перепал, большущий! А через год поверх пня фабрику поставили.

Знания про пень и скифов Егора совсем не изменили – он просто принял это к сведению и спокойно жил дальше. А вот Татьяне это не давало покоя.

– Может, выкорчевать пень? – спрашивала она ночью, когда Егор, отвернувшись, уже начинал посапывать.

– Да оно ж гигантское, его если только выжигать – и то на месяц работы, всю фабрику спалим, – бормотал он.

– А если станок выкинуть? – спрашивала она утром, когда Егор хлебал мутную жижу с содержанием кофеина и пытался продрать глаза.

– Выкинешь этот, другой станет таким, – отвечал он.

– Может, переедем? – спрашивала она вечером.

– Ага, и тетку Катю перевезем, и Витьку Нинкиного… Комнату нашу никому не продашь, а на новом месте жилье нам никто не выдаст. Так, борщ, чай – и в койку, и ни про какие деревья я сегодня слышать ничего не хочу!

Егора к середине весны повысили – тоже до бригадира. Татьяна подозревала, что из мужской солидарности, чтобы не был он дома самым младшим по званию. Жизнь налаживалась – деньги в семье имелись, начали поговаривать уже о переезде в многоквартирный дом, в квартиру с балконом, ванной и туалетом, на три семьи.

Витька уже пару раз подкатывал к Егору со своими мыслями о грядущей свадьбе, в первый раз Егор его выкинул прямо через окно на клумбу, и Витька пропахал носом заросли георгинов, а второй раз хоть и поорали немного друг на друга, потом все же сели за чаркой и поговорили серьезно. Решили в итоге отложить хотя бы до восемнадцати – то есть Витьке, оказывается, восемнадцать исполнялось через полгода, а вот Нинке ждать еще почти два года. С того момента Егор стал к Витьке терпимее – хоть и спорили часто, по каждому поводу.

– Никогда и ничто человека в шахте не заменит! – говорил Егор, мерно хлопая ладонью по столу. – Невозможно это.

– Возможно, дядя Егор! – горячо возражал Витька, тыча пальцем в газетную статью. – Послушай же! В Картамары проходческую машину привезли, это ж рядом тут. Я давно про нее слыхал.

– Да ерунда, и слушать не хочу! – сердился Егор. – Зря только переводят народные деньги на всякое баловство. Какая машина, там порода рыхлая, там… А!

Махал рукой и прекращал разговор.

И когда появилось ощущение, что все хорошо, что вот-вот – и спустится счастье на воздушном шаре прямо в огород, между кустом крыжовника и грядкой со свежевысаженными помидорами, – грянуло.